Дэйв Крик - «Если», 2000 № 12

• Название: «Если», 2000 № 12
• Автор: Дэйв Крик
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Дэйв Крик. ДИПЛОМАТ, рассказ

Пол Дж. Макоули. ДЕНЬ, КОГДА МЫ ПОТЕРЯЛИ ЛУНУ, рассказ

Факты

Орсон Скотт Кард, Джей Парри. НА ЧУЖБИНЕ, рассказ

Михаил Назаренко. ДВУЛИКИЙ АВТОР, статья

Марина и Сергей Дяченко. ВОЛЧЬЯ СЫТЬ, повесть

Евгений Харитонов. РОМАНТИКИ ПЕЧАЛЬНОГО ОБРАЗА, статья

Ян Ларс Йенсен. ТАЙНАЯ ИСТОРИЯ ОРНИТОПТЕРА, рассказ

Кингсли Эмис. ЖИЗНЬ МЕЙСОНА, рассказ

Майклин Пендлтон. СОРИАНСКИЙ ОБРАЗ ДЕЙСТВИЙ, рассказ

Видеодром

*Сериал

--- Дмитрий Байкалов. ПРАВИЛА ДОЛГОЙ ИГРЫ, статья

*Атлас

--- Евгений Харитонов. ЗАПОЗДАВШИЙ СТАРТ, статья

*Рецензии

*Интервью

--- Андрей Щербак-Жуков. ДОМ ДЛЯ ИДИОТА, статья

*Герой экрана

--- Дмитрий Караваев. ПОЛЮБИТЕ МИСТЕРА ХАЙДА, статья

Кир Булычёв. ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ, рассказ

А. Дж. Остин. ОТКРЫТКА, рассказ

Рецензии

Виталий Каплан. АПОКАЛИПСИС РОССИЙСКОГО РАЗЛИВА, статья

2100: история будущего

*Эдуард Геворкян. КТО ПОДАРКИ НАМ ПРИНЕС? рассказ

Курсор

Personalia

Приз читательских симпатий «Сигма-Ф»

 _{На обложке иллюстрация И. Тарачкова к повести Марины и Сергея Дяченко «Волчья сыть».Иллюстрации С. Шехова, А. Жабинского, В. Овчинникова, И. Тарачкова, А. Филиппова, В. Тотта А. Балдина, О. Синявской}

---

— Смотрите, первый снег! — вдруг закричал Джим.

Перед псом на траву опустилась снежинка. Пораженный Робби замер. Снежинка почти немедленно растаяла, но вслед за ней посыпались еще и еще. Робби, глядя на безукоризненно белые, шестигранные снежинки, вдруг заплакал.

— Ма, погляди! — позвал Джим. — Робби плачет!

— Ему просто попала вода в глаза, — отозвалась Джуни из кухни, где она мыла у раскрытого окна редис. — Собаки не плачут.

Этим вечером снег шел по всему городу, и повсюду собаки с тоской в глазах наблюдали за его падением с небес.

«Неужели ничего нельзя поделать?» — снова и снова звучала в их мозгах одна и та же мысль.

«Нет, нет, нет, — приходил безнадежный ответ. — Без рук, без пальцев нам вновь не построить машины, которые отделили бы наши души от тел и, заключив их в энергетическое поле, вознесли бы над планетой и поселили бы в привычные шестигранные тела».

И в миллионный раз они прокляли дурня Мкликлулна, обрекшего их на прозябание здесь.

«Смерть была слишком легким наказанием для негодяя», — согласились они и затем разошлись по своим будкам, где их с нетерпением поджидали щенки.

Щенкам на Земле было много легче: об отчем доме они знали только понаслышке, и потому снежинки представлялись им не более чем забавой, а зима — просто морозной порой.

Перевел с английского Александр ЖАВОРОНКОВ

Михаил Назаренко ДВУЛИКИЙ АВТОР

Нет, вовсе не коварству писателей посвящена статья киевского критика.

Автор вознамерился исследовать такое любопытное явление, как соавторство в литературе, и прежде всего в фантастической. В наше время это увлечение становится повальным. Итак, традиционный вопрос: «Как же они пишут вдвоем?..»

В 1922 году увидела свет брошюра В. И. Богданова «Опыты коллективного литературного творчества» с трогательным посвящением «пролетарскому клубу». Содержание ее весьма любопытно. Автор претендует на провозглашение эстетической революции, столь же глобальной, как политическая и экономическая. «Будем учиться работать и творить коллективно с таким же старанием, с каким нас учили раньше работать и творить уединенно!» Необходимо доказать, что «ив области творчества залогом больших достижений является привлечение к делу широких масс. «Поднять массы» против божественного «наития», психопатического «пророческого вдохновения», старушиного «озарения и просветления», против «паразитической интуиции»; показать, что и здесь «первенство принадлежит трудящимся».

В чем же, согласно Богданову, преимущества коллективного творчества — помимо идеологической выдержанности? Коллективные достижения «получаются гораздо скорее, чем индивидуальные; они богаче образами; образы ярче; язык богатый и точный». Почему этого не может достичь писатель-индивидуалист — не ясно, но вот выводы: «Так всегда коллектив может щедро швыряться образами… тогда как у одного человека не так быстро возникают представления… Не всякий человек способен писать художественно, но всякий коллектив это может… Чем больше участников, тем лучше получается произведение».

Богданов был, конечно же, практиком, а не теоретиком. Именно с этой позиции он выделил основные типы коллективного творчества, и его классификация довольно любопытна. Но, пожалуй, наиболее интересен его подход к самому феномену соавторства: а как же можно писать НЕ в соавторстве?

Вопрос правильнее поставить иначе: а в чем смысл соавторства? В чем его, если угодно, оправдание? И, наконец, в чем разница между привычным для нас значением слова «соавторство» и тем, который в это слово вкладывал Богданов: собирается толпа пролетариев — и творит…

Очевидно, что со-авторство может появиться только тогда, когда возникает и утверждается категория собственно авторства. До этого — и в фольклоре, и в письменных памятниках — текст существует как некое поле, в котором возможны разного рода отклонения и варианты. Классический пример — гомеровские поэмы. Конкретные психологические и вещные детали, композиция поэм, несомненно, созданы одним человеком. Но столь же несомненно, что по крайней мере одна из песен «Илиады» — «Долония» — не принадлежит Гомеру и включена в состав поэмы гораздо позже. Фольклористы Пэрри и Лорд выделили базовые схемы разных уровней, которые сохраняются во всех вариантах эпического произведения практически без изменений. Кто в данном случае автор, а кто соавтор: тот, кто написал, вернее, исполнил текст впервые, или тот, кто исполняет его сейчас? Кому принадлежит сократовская философия (в том виде, в каком она нам известна) — самому Сократу, Платону или Ксенофонту? Письмо запорожцев турецкому султану — своего рода эмблема: нет индивидуума, есть коллектив.

Интересно, что единственная творческая рукопись Шекспира, дошедшая до нашего времени, — это страницы из пьесы «Сэр Томас Мор», написанной несколькими авторами. Еще три шекспировские пьесы созданы им в соавторстве с другими драматургами, не говоря уже о страсти Барда к переработке чужих сюжетов.

Когда утверждение индивидуального авторства в новой европейской культуре окончательно завершается, возникает странное явление соавторства. Первоначально речь должна идти, видимо, о доработках чужих произведений, о подготовке к изданию сборников, объединенных общей концепцией («Письма темных людей», знаменитый немецкий памфлет XVI в.). Драматурги средней руки в соавторстве нападали на Мольера, — о них известно потому, что комедиограф увековечил их в одной из пьес («на своих плечах вынес в вечность», по словам Булгакова). Мы видим, что постоянного, регулярного соавторства по крайней мере до XIX века не было. Существовали «боевые союзы» — против цензуры, литературных и политических врагов. Символическими фигурами в истории соавторства стали братья Гонкуры — недаром Ильф и Петров, рассказывая о своей творческой практике, ссылались именно на них. Случай Эдмона и Жюля Гонкуров уникален. Они не были близнецами, но их характеры, вкусы, взгляды, мнения — стиль, наконец! — практически совпадали. Литературоведы предполагают, что Эдмон отвечал за сюжет, а Жюль — за детали, но это не более чем гипотеза, Фактически, Гонкуры были одним человеком (недаром и дневник они вели один на двоих). Писать в одиночку для них было просто бессмысленным: все равно получилось бы одинаково.

В XX веке сосуществуют два типа соавторства: «шекспировский» и «гонкуровский» — то есть соавторство временное и постоянное. При этом не следует забывать, что в обоих случаях механизм творчества может иметь самые разные формы.

Феномен постоянного соавторства наиболее интересен. Если речь идет о русской литературе, то вспоминаются прежде всего имена Ильфа и Петрова, братьев Стругацких, братьев Вайнеров. О писательской технике Ильфа и Петрова написано немало, поэтому напомним лишь некоторые факты. Предложил соавторство Ильф, причем Петров сначала даже не понял, что имеется в виду («А может быть, будем писать вместе?» — «Как это?» — «Ну, просто вместе будем писать один роман…» — «Как же вместе? По главам, что ли?» — «Да нет. Попробуем писать вместе, одновременно каждую строчку вместе»). Это было в 1927 г.; следовательно, такой вид совместного творчества был в то время не только почти неизвестен, но и странен. Несмотря на усилия пролеткультовцев, коллективное творчество в русской литературе того времени не прижилось. Пожалуй, кроме малоудачного фантастического романа В. Иванова и В. Шкловского «Иприт», с ходу и назвать ничего нельзя. Поэтому именно Ильф и Петров стали «парадигмой», каноническим образцом соавторства.

Случай этот показателен еще и потому, что до «Двенадцати стульев» творческие манеры сатириков были принципиально различными. Эволюция «Ильфа-и-Петрова» — это прежде всего эволюция их стиля. Уже в середине 30-х годов каждый из них писал так, как они писали бы вместе. «Ильф-и-Петров» — не среднее арифметическое, а сумма индивидуальных талантов плюс синергия — то самое, что создает одного писателя из двух.

Что же заставляет писать в соавторстве? Мне кажется, что братья Гонкуры — скорее исключение, чем правило. Соавторство плодотворно, когда между писателями существует разность потенциалов и каждый из них может в каком-то отношении дополнить другого. А что получится в результате, предсказать невозможно.

Но почему именно в фантастике соавторство настолько распространено? Тут можно подметить некоторые закономерности. Во-первых, соавторство распространяется эпидемически, в определенные периоды. В отечественной фантастике было по меньшей мере три волны: конец 1950-х — начало 1960-х (Стругацкие, Войскунский и Лукодьянов, Емцев и Парнов, Громова и Комаров), середина 1980-х (Лукины, Брайдер и Чадович, Тюрин и Щеголев) и 1990-е, когда соавторство стало едва ли не пандемией. Во-вторых, в западной фантастике таких прочных и «долгоживущих» творческих союзов гораздо меньше. В Европе их можно сосчитать по пальцам (Эннеберги во Франции, Брауны в ГДР), а в Америке, кроме Каттнера и Мур, пожалуй, назвать нельзя никого. Зато там распространено то, что я раньше назвал «боевыми союзами»: писатели объединяются для того, чтобы написать одну книгу (у нас аналогами являются роман Лукьяненко и Перумова, книга Перумова и Логинова, а также упомянутый выше «Рубеж», о котором речь пойдет ниже).