Федор Шахмагонов - Хранить вечно

• Название: Хранить вечно
• Автор: Федор Шахмагонов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1987

Роман посвящен героической деятельности чекистов. В центре первой книги — человек сложной судьбы, участник белогвардейского заговора В. Курбатов. После встречи с Ф. Э. Дзержинским он принимает идеи революции и под руководством чекиста А. Дубровина отстаивает ее интересы в стане Колчака и за пределами Родины.

Во второй книге главный герой, сын Дубровина — Никита, встречается с Курбатовым в Испании в 1938 году, потом работает в Германии. Завершается роман рассказом о борьбе чекистов в послевоенные годы с агентурой империалистических разведок.

---

За Курбатовым по линии абвера и по линии тайной полиции было установлено внешнее наблюдение. Как за обычным офицером иностранного представительства. Но этого было мало. За Курбатовым надо было устанавливать не только внешнее, наружное наблюдение. А на это адмирал санкции не дал. Не дал санкции и на подставку к нему агентов из иностранных миссий.

Кольберг направился к Гейдриху. Не без внутренней робости. Он вступал в конфликт с адмиралом.

Гейдрих, в отличие от Канариса, славился как любитель острых и даже грубых комбинаций. Он был сторонником тотального шпионажа, а тотальный шпионаж был далек от выбора средств. Все годилось!

— Кого вы собираетесь через него дезинформировать? — резко спросил Гейдрих у Кольберга. — Польскую разведку? Это нас не интересует!

— Я полагаю, вы ознакомились с моими раскладками… Я предполагаю, что Курбатов связан с советской разведкой.

— С предположениями я не желаю иметь дело. Белый офицер. В родстве с польскими магнатами…

— Я имею данные, что он пытался перейти границу и вернуться в Россию…

— Надо знать эмигрантов… Они все мечтают вернуться в Россию. Этого не хотят только те, кого там ждет суд.

— Почему он приехал в Берлин?

— Вот в этом вы и разберитесь. Мне он интересен. Но знаете, чем он мне интересен, полковник? Давайте поможем ему уехать в Россию. Сотрудничества с нами там ему не простят, значит, он должен будет продолжать его. Там, в России, с агентурой у нас трудно. А вдруг именно его нам и удастся внедрить? Действуйте! Что вам для этого надо?

— Согласие адмирала!

— Если я буду об этом ходатайствовать, адмирал откажет… Вы, полковник, начнете всю операцию… Адмиралу о нашем соглашении докладывать не следует… Потом мы все это дело заберем к себе.

У Кольберга сразу появились средства.

Под наблюдение была взята квартира Курбатова. В стены вмонтировали аппараты подслушивания, установили дорогостоящую аппаратуру для передачи разговоров на пункт записи на пластинки. Это новшество еще только начали применять.

Немедленно была заменена горничная. На место старой работницы польской миссии пришла молоденькая немочка, довольно миловидная и разбитная. И подобрать клочок бумажки входило в ее обязанность, и соблазнить хозяина. Открытая слежка была снята, поставили несколько групп для слежки скрытой.

Курбатов не должен был видеть наблюдавших, ему надо было дать удостовериться, что за ним не следят. До этого момента, конечно, он ничего не предпринял бы.

Облава строилась по всем правилам. Гейдрих оказался щедрым на такие дела.

Прослушивалась и телефонная линия. Он телефонировал лицу, к которому намеревался прийти. Уговаривался о месте и времени встречи. Наблюдающие спешили к этому месту. Изучался маршрут, которым Курбатов должен был проследовать на свидание. На узловых точках маршрута устанавливалось наблюдение.

Ничего интересного слежка не дала. Курбатов встретился с двумя польскими агентами в Берлине, по абвер давно держал их под своим контролем.

— Сбить с толку и заставить расширить круг встреч, — последовал приказ от Гейдриха. — Подталкивать, торопить…

Кольберг приказал одному из агентов признаться Курбатову в том, что он перевербован немецкой разведкой.

Агент польской разведки, которому Кольберг поручил признаться в сотрудничестве с немецкой разведкой, действовал под кличкой Папуас. Он передал Курбатову полученное из рук Кольберга путаное и пространное донесение. В нем говорилось, что никакого роста контингента войск в Германии не наблюдается, что все разговоры об увеличении и усилении армии — пропагандистский трюк и попытка оправдать экономические трудности в стране, прикрывшись болтовней о вооружении.

Кольберг считал, что сработано это грубо.

А что он мог поделать! Не впервые, как только заходила речь о составлении дезинформации, начиналась чехарда. Никто не хотел принимать участия в составлении такого рода сообщений для агентов. Один перекладывал на другого. Никто не хотел брать на себя ответственность. Автор дезинформации знал, что им составленные данные уйдут по прямой к противнику. Сегодня гестапо посмотрело его дезинформацию и одобрило, а завтра вдруг вскроется, что по ошибке противник не оказался дезинформированным, а догадался о ложном засыле. Тогда как? Обвинение в государственной измене? Очень было трудно в соответствующем отделе получить заказ. Пришлось Кольбергу потревожить своего высокого покровителя. Получил… Но ему отплатили. Подсунули такой анекдот, в который никто в тридцать шестом году поверить не мог.

Курбатов задумался: что бы это все означало? Недобросовестная работа? Решил поглядеть, какой будет реакция начальства. Передал все атташе, а тот продублировал передачу дальше. Пришла оценка информации. Донесение Папуаса было оценено как информация, представляющая значительный интерес. Чудеса? А может быть, все это лишь для создания видимости работы? Чтобы выкачать из казны деньги? Обман? Мошенничество в корыстных целях, даже не измена и не предательство.

Словом, польские его коллеги приняли все как должное и благодарили. Из Центра, правда с опозданием из-за затруднений со связью, пришло предупреждение от Дубровина, чтобы Курбатов остерегался агентов, переданных ему по наследству его предшественником. Центр прямо указывал, что оба этих агента работают на немцев. Советовали Курбатову попытаться вызвать их на откровенность. Слишком уж нарочито врали.

Курбатов встретился с Папуасом.

Человек без возраста, словно кто его оросил тем же составом, что и египетские мумии. Сморщенное, пергаментного цвета лицо, то ли пепельные, то ли серые от грязи волосы. Суетлив, прокурен, передние зубы наполовину съедены никотином. На пиджаке пепел, рубашка прожжена. Жалкий вид, если бы не жестокий огонек в карих глазах, жестокий и холодный. Послужной список Папуаса был у Курбатова. Картежный игрок, шулер, дважды судимый. Во время игры в карты его зацепили офицеры из польской контрразведки. Но только ли они?

Папуас встретил Курбатова на конспиративной квартире сладенькой улыбочкой.

Он суетился, предлагал коньяк.

Курбатов сел за стол и долго молча глядел на Папуаса.

— Может быть, кофе? — предложил агент. — Я умею заваривать по-турецки.

Курбатов мрачно молчал. Папуаса смутило упорное молчание. Он примолк и даже с некоторым вызовом в позе остановился по другую сторону стола.

Наконец Курбатов проговорил:

— Как перед вами был поставлен вопрос? Как? Повторите!

Папуас попятился. Имея за спиной даже такую высокую защиту — Кольберга, он испугался.

— Какой вопрос? О чем вопрос?

— По делу…

— А-а-а! Это о контингентах войск? А вы и поверили, что не увеличился?

— Я ничему не поверил. Почему вы написали ложь?

— Приказали, вот и написал! — спокойно и обезоруживающе ответил Папуас.

— Кто приказал?

Агент склонился над столом, перешел на шепот:

— Из военной контрразведки.

Курбатов не ожидал такого легкого признания. Папуас наслаждался его удивлением.

— Вы что же, — спросил наконец Курбатов, — сразу и на нас, и на немцев?

— Не сразу. И не на вас… На немцев. — И с издевкой добавил: — Возражаете?

— Зачем вы мне об этом говорите?

— А чтобы вы меня дураком не считали! — Он почти кричал. — Шулер — это не дурак, а совсем наоборот! Это искусство! Во всем искусство! И сделать мне вы ничего не можете! Не мне вас бояться надо — вам меня!

— И мне особо бояться нечего! — спокойно ответил Курбатов.

— Вот и давайте работать! — предложил Папуас. — Своим вы ничего не рассказывайте. Я вас буду снабжать тем, что мне для вас дадут, а вы своим… И вам нет опасности, и мне выгода.

Курбатов рассмеялся.

— Обязан спросить вас… С кем вы связаны?

Папуас руки выставил, как для защиты.

— Не надо интересоваться! Сам не знаю. Лысый, сухой, как сморчок, вот как чертей на курительной трубке вырезают… Звать не знаю как. Нарисовать могу.

— Нарисуйте.

Какая странная, просто невероятная ассоциация! Давно это было… Кольберга он рисовал для… Дзержинского. Мог бы он расценить, как сыскной прием, если бы не был уверен, что никто, ни одна дута не знала о той сцене.

Когда Папуас перечислял внешние приметы человека, с которым ой связан, Курбатов почувствовал неладное. Слишком уж нарочито все выглядело.

Папуас рисовал. Проступал знакомый профиль, череп, обтянутый кожей, недоставало только подписи под рисунком.

Курбатов ладонью прикрыл рисунок, взглянул в глаза Папуасу.

— Ну? — спросил он. — И дальше будем в прятки играть? Этого твоего защитника я знаю… И ты его знаешь. Это по его наущению ты признался, а? Говори!