Жерар Клейн - Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.

• Название: Боги войны. Запрещенная реальность. Зеленая машина.
• Автор: Жерар Клейн
• Издательство: “Флокс”
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-87198-003-1

Герой романа Жерара Клейна странствует во времени, стремясь предотвратить кровопролитнейшую войну в прошлом Галактики.

Современный английский фантаст Филип Хай рассказывает о тоталитарном обществе будущего.

Роман американского писателя Фрэнка Ридли, переведенный и впервые опубликованный в 20-е годы, переносит читателя на Марс.

Содержание:

Жерар Клейн. БОГИ ВОЙНЫ (перевод с французского И.Невструева)

Филип Хай. ЗАПРЕЩЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ (перевод с английского X.Иванова)

Фрэнк Ридли. ЗЕЛЕНАЯ МАШИНА (перевод с английского Е.Бируковой и Е.Толкачева)

Художники: П.Засухин, С.Шабанов

---

Ободренный замечанием Эрауэка, я спросил его, какая судьба меня ждет, и могу ли я рассчитывать вновь увидеть Землю. Однако и на этот раз насекомое не ответило на мой вопрос, ограничившись тем, что сделало неопределенное движение усиками. Выходя из моей камеры, Эрауэк остановился на пороге и, повернувшись ко мне, сказал:

— Друг Ох, вы уже знакомы с постановлением Верховного Совета. Там ясно сказано, что ваше свидание с родной планетой будет кратким. Советую вам не делать попыток к побегу, вроде той, которую вы так безрассудно предприняли несколько дней тому назад. Предупреждаю вас, что наши психические процессы протекают с неизмеримо большей скоростью, чем ваши; ваши мысли становятся нам известны в тот самый момент, как они приходят вам в голову. Знайте, что во время нашего совместного путешествия я буду непрерывно следить за вами и немедленно же умерщвлю вас при первой вашей попытке к побегу.

С этими словами насекомое вышло из камеры.

Я знал, что слова Эрауэка не были пустыми угрозами, так как насекомые никогда не тратили слов зря. Теперь у меня уже не было сомнений в том, что я был приговорен к смерти. Вероятнее всего, казнь постигнет меня в тот момент, когда моим глазам предстанет родная планета. Как бы там ни было, мне суждено было вновь увидеть милую старую Землю. Муравьи были неспособны к обману. Утешительно было думать, что я умру не в ледяных безднах мирового пространства, а возле родной Земли. Во всяком случае, мне предстояло совершить величайшее во всей мировой истории путешествие, перед которым должны померкнуть классические путешествия, проделанные в свое время Колумбом, Васко да Гама и Магелланом. Однако какая ужасающая развязка: умереть в виду Земли, вблизи от братьев-людей, от всего милого сердцу. Нельзя себе представить более утонченной пытки! Однако в глубине души у меня сохранилась надежда на то, что судьба, покровительствующая смелым путешественникам, каким-нибудь неожиданным образом придет мне на помощь. Я не допускал мысли, что мой единственный в истории опыт останется неизвестным человечеству. В самый последний момент меня должно было спасти какое-нибудь непредвиденное обстоятельство.

Желая сохранить хотя бы крупицу необычайных сведений, приобретенных мною на Марсе, я попросил бумаги и начал делать заметки обо всем виденном на планете. Скажу мимоходом, что сделанные в то время записи легли в основу настоящего отчета.

Признаюсь, я вел свои записки только для очистки совести, ибо почти не надеялся, что они когда-нибудь попадут в руки разумных существ.

Наконец, наступил знаменательный для меня день. Рано утром за мной явились несколько муравьев. Выйдя из здания, мы пошли по пустынным и безмолвным улицам города. Очутившись, наконец, за городскими стенами, я увидал огромное здание, напоминавшее королевскую обсерваторию в Гринвиче. У входа в здание меня встретил Эрауэк, сообщивший мне, что аэролит будет выброшен в пространство гигантской воздушной пушкой, дуло которой поднималось над крышей здания. Он прибавил, что мы должны подняться под самый купол здания, чтобы занять места в аппарате.

Мы вошли во дворец. Когда я освоился с царившим в здании полумраком, моим взорам представилась величественная картина. Это был в полном смысле слова дворец науки. В мягком полусвете вырисовывались смутные очертания каких-то гигантских астрономических приборов. Мне казалось, что я очутился в черепной коробке какого-то гигантского существа и созерцаю его великие, застывшие в созерцании вечности, мысли. Мягкие тени, застилавшие все предметы, представлялись мне символом извечного покрова тайны, скрывающего истину. Впрочем, я не сомневаюсь, что подобного рода сравнения даже и не приходили в голову реалистически настроенным насекомым.

Мы пересекли зал и стали подниматься по бесконечным ступеням лестницы, ведшей на крышу здания. Очутившись, наконец, под самым куполом, мы выбрались сквозь люк на крышу. Признаюсь, у меня вырвался крик восхищения при виде величавой панорамы, открывшейся моим глазам.

Несомненно, дворец науки значительно превосходил высотой собор св. Павла. Вокруг нас на протяжении нескольких миль расстилался гигантский город. Четкая сеть улиц своей симметричностью напоминала гигантскую каменную паутину. Только с птичьего полета можно было до конца оценить всю математическую красоту городского плана. Гигантский город казался какой-то застывшей музыкальной симфонией. Отдельные улицы представлялись мне четкими ритмами, воплощавшими в тысячах вариаций единую, основную музыкальную идею. Улицы были пусты, и город представлялся огромным прекрасным некрополем. Кольцо ослепительной растительности окружало столицу муравьев. Канал алой лентой извивался среди цветущих лугов и мерцавших изумительными красками полей. Далее до самого горизонта тянулась мертвая, выжженная пустыня. Цветущий оазис муравьиной культуры казался затерянным среди безбрежных песков.

“Как изумительный символ борьбы разума с мертвой природой!” — подумал я.

Мои размышления были прерваны Эрауэком. Муравей безмолвно указал мне на аэролит. Огромный, отточенный подобно пушечному ядру, камень выступал из жерла пушки, поднимавшегося над крышей здания. Прикрепленная к аэролиту зеленая машина была окутана непроницаемым для воздуха и звука чехлом.

Эрауэк занял место в машине и подал мне знак последовать его примеру. Подобно мне, он был одет в костюм, сделанный из особого воздухоупорного материала. Он держал в своих щупальцах небольшой телескоп. Такой же телескоп был предназначен и для меня. Приложив его к глазам, я невольно испустил крик изумления. Прямо передо мною стояла огромная летучая мышь, бессмысленно выпучив свои круглые белые глаза. Я подивился мощности марсианского прибора: летучий гигант находился от меня на расстоянии по крайней мере двухсот миль, но был виден в натуральную величину.

Бросив прощальный взгляд на марсовый пейзаж, я занял место на мотоциклете рядом с Эрауэком. Муравей приветливо заговорил со мной, обнаруживая совершенно неожиданную словоохотливость. Казалось, он был несколько возбужден. Он сообщил мне, что затмение должно начаться через несколько мгновений: снаряд будет выпущен в тот самый момент, когда солнечный диск целиком покроется тенью. Мы будем мгновенно выброшены за пределы марсовой атмосферы. Я невольно пожалел, что не смог познакомиться с конструкцией гигантской машины, служившей для выбрасывания снарядов в космическое пространство. Аэролит наш должен был совершить пробег в 5.500.000.000.000 миль. Нам предстояло облететь всю Солнечную систему, употребив на это два года и десять дней.

Я спросил Эрауэка, можно ли считать вычисления астрономов вполне точными. Он отвечал, что они ручаются за абсолютную точность своих расчетов. Марсианам уже не раз случалось выпускать аэролиты, подобные нашему, на различные планеты, в том числе и на Землю. Знак, виденный Найтингелем, означал отлет аэролита на Землю. Однако муравьям еще не удавалось облететь вокруг всей Солнечной системы. Предыдущая экспедиция потерпела неудачу, так как не было учтено притяжение спутника Нептуна: вместо того, чтобы продолжать свой молниеносный пробег, аэролит умчался за пределы нашей Солнечной системы в безбрежные мировые пучины. Я не мог подавить ужаса, и спросил Эрауэка, может ли случиться нечто подобное и с нами. Он отвечал, что упомянутая погрешность в вычислениях была впоследствии исправлена.

— Нельзя, конечно, поручиться, что в вычислениях не встретятся другие ошибки, — спокойно прибавил он.

По-видимому, он был мало озабочен своей судьбой и с радостью был готов отдать жизнь на пользу науки. Что касается меня, я был приговорен к смерти, и, в конце концов, мне было безразлично, где погибнуть, в виду Земли или в бездонных космических просторах. Желая переменить тему разговора, я спросил Эрауэка, будут ли муравьи нас провожать. Он поглядел на меня с крайним изумлением и сказал, что никто из его собратьев не станет ради нас отрываться от своих дел.

Итак, мы стали поджидать момент полного затмения Солнца. Густая, черная тень медленно ползла по солнечному диску, постепенно его закрывая. Алые небеса начали темнеть. Казалось, наступила вечная ночь. Мне стало невольно жутко от этого зловещего мрака, окутавшего планету, и я поймал себя на желании снова увидеть освещенное алое небо, еще недавно казавшееся мне таким ненавистным. Огромное здание дворца науки потонуло во мраке. Сидевший рядом со мною Эрауэк казался огромной черной тенью. Невозможно было уже разглядеть очертания висевшего над нами аэролита. Через несколько мгновений от Солнца осталась только узенькая светлая полоска. Я бросил прощальный взгляд на планету, которую навеки покидал. Еще мгновенье — полоска света исчезла, и все кругом потонуло в непроницаемой мгле.