Маурин Ли - Танцующие в темноте

• Название: Танцующие в темноте
• Автор: Маурин Ли
• Издательство: ООО «Книжный клуб «Клуб семейного досуга»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-14-0143-2, 978-5-9910-0601-9

Удивительная семейная драма. Милли разбирает вещи покойной родственницы Фло, и у нее возникает все больше вопросов без ответов. Она понимает, что жизненный путь Фло таит в себе загадку, которая напрямую связана с ее собственной судьбой…

---

— Что-нибудь подходящее, — возбужденно говорила мама. — Розочки, фиалочки, веточки с цветами. — Еще она хотела новый гарнитур из трех предметов, но ей нужно было беречь деньги. — Мне не нравится этот темный велюр. У него какой-то жалкий вид. — На следующей неделе должны были прибыть представители «Бритиш Телеком» для установки телефона.

Я посмотрела на расстеленный красно-коричневый ковер.

— Красивый. — Мне гораздо больше нравился старый выцветший линолеум. — А где плетеный коврик?

— Я его выбросила. Знаешь, он был самодельный.

Из спальни вышла Труди. Она тащила ящик от шкафа, полный вещей.

— Привет, сестренка. Я и не знала, что ты здесь. А я тут в шкафу порядок навожу. Ух! — Она с грохотом бросила ящик на пол и вытерла лоб тыльной стороной ладони. — Мама, завтра я отнесу все это в «Оксфэм». Эй, Милл, а что ты на это скажешь? Я бы взяла его себе. Совсем не старомодное. — Она подняла розово-голубое клетчатое платье. — Уверена, оно подойдет.

— Очень мило, Труди. — Оно уже идеально подошло мне. Джордж говорил, что я в нем выгляжу милой и скромной.

— Бери что хочешь, Миллисент, — сказала мама щедро.

— Я ничего не хочу, мама. — Я чувствовала себя ужасно расстроенной. Горько видеть, как вещи Фло выбрасывают, отдают в «Оксфэм». Я не хотела, чтобы Труди забирала клетчатое платье. Но потом поняла, чего действительно хочу, хочу отчаянно.

— Знаешь, мама, вообще-то я хочу лампу — ту, вращающуюся. — Я посмотрела на телевизор, но лампы там не было, и я ощутила приступ чистого холодного гнева. Если ее выбросили, я ее найду, выкуплю в «Оксфэме»…

— Боюсь, ее уже забрала бабушка, — извиняющимся тоном сказала мама. — Если бы я знала, доченька. Надо было тебе раньше сказать.

Если бы я знала, что она здесь все разворотит, я бы сказала. Я знала, что веду себя неразумно, и поступила еще более неразумно, отказавшись от чашки чаю.

— Я только на минутку зашла, поздороваться. Лучше пораньше лягу спать.

Я никогда не ложилась рано. Выйдя, я подумала о том, чтобы зайти к Чармиан, но на первом этаже было темно — Герби нужно было вставать на работу на рассвете. У Питера Максвелла свет горел, но достаточно ли хорошо я его знала, чтобы заходить в столь поздний час? Он может решить, что я бесцеремонна и навязчива.

Фиона, в коротком меховом пальто и сапогах выше колена, но без видимых признаков другой одежды, посмотрела на меня подозрительно, словно я собиралась составить ей конкуренцию. Я села в машину и поехала на Мейнард-стрит. Я уже несколько недель не видела Бел, хотя она уже успела побывать на площади Уильяма и возобновить знакомство с моей мамой.

— Она, наверное, подумает, что я идиотка. — Остановив машину как можно ближе к дому Бел, я даже не выключала двигатель и тут же уехала. По дороге в Бланделлсэндс я вставила в магнитофон кассету и включила на полную громкость, чтобы сильный голос Фредди Меркьюри поглотил все, не давая думать о том, насколько сильно мне хочется с кем-то поговорить. Но музыка не помогла, поэтому я убавила звук и начала разговаривать сама с собой. «Я должна взять себя в руки, все время твердить себе, что есть жизнь и после Фло. Завтра я сделаю себе нормальный обеденный перерыв, куплю подарки на Рождество. Маме куплю какое-нибудь ювелирное украшение, сережки или цепочку». Приехав домой, я все еще размышляла, что купить Деклану, чувствуя себя немного веселее. Моя квартира постепенно снова становилась моей, хотя она все еще казалась странно пустой, когда я вошла.

Мамин ремонтный азарт оказался заразительным. Я не хотела менять цвет своей гостиной, но широкий фриз смотрелся бы неплохо или, скажем, трафаретные цветы на стенах. Надо будет в выходные посмотреть в магазинах рисунки, решила я.

На следующий день после обеда я показывала Джун золотую цепочку с буквой «К» («Кейт»), которую я купила маме, и красное вельветовое платье с короткими рукавами, которое я купила в качестве рождественского подарка себе, когда меня позвал Джордж:

— Милли, мне надо с тобой поговорить.

— Садись, — коротко сказал он, когда я зашла в его кабинет. Это всегда было плохим признаком, и я думала, что же такого я сделала на этот раз. Он прочистил горло.

— Я долго разговаривал с… некоторыми людьми о твоем положении в фирме. Я учел факт, что у тебя нет достаточной квалификации, образования для той работы, которой ты занимаешься. У Даррена и Эллиота есть степени, даже у Джун уровень «А» по трем предметам. — Он строго посмотрел на меня, как будто только узнал об этом и до сих пор его держали в заблуждении.

— Вы знали об этом, когда принимали меня на работу, Джордж. Вы знали это, когда меня повышали. — Я старалась говорить ровным голосом. — Я всегда удовлетворительно выполняла свою работу. Никто никогда не жаловался.

Он подтвердил сказанное мною легким кивком.

— Это так, Милли, но также было отмечено, что вокруг много специалистов, высококвалифицированных специалистов, которые могли бы выполнять эту работу еще лучше. Тем не менее, принимая тебя, я фактически отказал одному из таких людей в должности в нашей фирме. — Он наклонился вперед, сурово хмурясь. — Давай рассмотрим историю с Ноутонами. Ты показывала им, наверное, дюжину объектов, а Диана взяла их только раз, и сделка тут же состоялась.

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти больно вонзаются в ладони. Сердце бешено стучало.

— Вы увольняете меня, Джордж? — Если меня уволят, думала я, я никогда не найду работы такого же уровня.

Он несколько смутился.

— Нет, нет, конечно нет. Мы, то есть я думал о том, чтобы ты вместе с Оливером и Дианой перешла в Вултон.

— Я не понимаю, — сказала я, запинаясь. — Если я не нужна здесь, я буду точно так же бесполезна и в Вултоне.

— Никто не сказал, что ты бесполезна, Милли. О Боже! — Он опустил голову на грудь. — Я чувствую приближение приступа паники. В последнее время они у меня часто бывают. Нет, мы… Я думаю, ты должна работать у нас в приемной. В конце концов, тебя изначально брали именно на эту должность.

Как несправедливо! Я никогда не просила повышать меня, это была полностью его идея. Моргая, я пыталась подавить слезы обиды и гнева. Я ни за что не дам ему увидеть, как я плачу. Я знала, что жгу все мосты, но мне было все равно. Я сказала:

— Боюсь, это неприемлемо, Джордж. Лучше я уйду. Я все закончу до конца месяца.

Это не прошло у него так, как он хотел — как этого хотела Диана.

Хмурясь, он потер грудь.

— Тогда ты нарушишь свой контракт. Необходимо подать уведомление за месяц, причем датированное первым числом.

— В таком случае, — сказала я холодно, хотя чувствовала себя взбешенной, — я уйду в конце января. Сегодня днем я подам заявление об уходе в письменном виде.

Это казалось гораздо большим шоком, чем раскрытие всех тщательно скрываемых семейных тайн. Меня ошеломило, что человек, которого я считала своим отцом, им не был. Но я отвергла Нормана Камерона уже давно, потому эта новость особой роли уже не сыграла — я просто с удовлетворением приняла ее. Что же касается Тома О'Мара, то если раньше я думала, что никогда не забуду его, теперь уже едва могла вспомнить, что мы испытывали друг к другу. Я почувствовала облегчение оттого, что все закончилось, хотя знала, что всегда буду о нем беспокоиться, искать в газетах его имя и название клуба «Минерва», надеяться, что его не настигнет беда в нашем порочном мире. В конце концов, он был моим братом.

Но ситуация с работой — тривиальная по сравнению с остальным, — имела совсем иное значение, она была направлена против меня лично. Я чувствовала себя так, будто кто-то чудовищным ударом вышиб из меня все. Я осознавала, что работа дает мне возможность ощущать себя личностью, дает чувство достижения цели, что без нее я — ничто. В школе я была далеко не лучшей, другие девочки оказывались намного умнее меня. Я будто снова оказалась среди отстающих учеников, стала девочкой, которая едва умеет читать и с трудом сдает экзамены.

Позже, когда я писала заявление об уходе, мои пальцы, казалось, уже не воспринимали сигналы мозга. Я считала Джорджа своим другом, я пыталась помочь Диане. Почему они ополчились против меня? Мне казалось, что меня предали.

Сквозь стеклянные стенды, демонстрирующие дома, выставленные на продажу агентством «Сток Мастертон», я смотрела в окно на проходящих мимо людей, наклонявшихся в попытке защититься, прорваться сквозь ветер с Мерси, который завывал на Касл-стрит. Мне так хотелось пойти на Пиер-Хед, взяться за перила, позволить ветру унести себя куда угодно…

На одном из стендов висела фотография дома Нэнси — между домом в Бэнксе, в котором все-таки не было никакого эркера, и особняком с десятью акрами земли, оцененным в полмиллиона, которым Джордж занимался лично. Я просила Оливера послать на Клемент-стрит кого-нибудь другого, если появится потенциальный покупатель. «Я немного знаю парня, который продает дом. Я не хотела бы с ним встречаться», — сказала я. Даже когда ключи от дома пришли по почте, что означало, что там никого не будет, я все равно не захотела туда идти. В отличие от квартиры Фло, дом Нэнси — место, где она жила с Томми О'Мара, где вырос мой отец, которого я никогда не знала, — должен был достаться незнакомым людям, которые ничего не узнают о драме, разыгравшейся там когда-то. Когда люди покупают дома, они редко задумываются о прежних владельцах, каким бы старым ни был дом. Для них его история начинается с того момента, когда они там поселяются.