Бетти Лаймен-Рисивер - Изгнание

• Название: Изгнание
• Автор: Бетти Лаймен-Рисивер
• Издательство: БДР-Трейдинг
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7721-006А-5

Северо-восток Америки, 1770-е годы… По пути, проторенному норманнами восемь веков назад, сюда давно уже пришли англичане. Но не везде еще утвердились белые хозяева земли диких краснокожих племен, и каждая пядь ее таит настолько серьезную, просто смертельную опасность для переселенцев, что указ английского короля запрещает им переходить Аллеганы, за которыми начинается индейская земля Кен-ту-ке.

Но разве можно остановить бег истории, разве можно заставить безумных смельчаков, упивающихся воздухом этого дикого и прекрасного края нетронутых земель, отступить на полпути к мечте стать владельцами участков райского сада?

Среди этих смельчаков — и семья юной прелестницы с фиалковыми глазами, Китти Джентри, и ее троюродный кузен Роман — воплощенные сила, мужество, благородство; и неотразимый красавец, девичий сердцеед и женский обольститель Каллен Клеборн… История их сложных отношений и выковала тот особый дух свободолюбия, жизнестойкости, всетерпимости и романтического прагматизма, что заключен теперь в двух словах: «стопроцентный американец»…

---

Когда все было готово, она снова посмотрела в амбразуру. Индейцы за ноги тащили упавшего к сараю. Он уже не дергался, а был похож на безжизненный куль с маисовой мукой. Она просунула ствол через отверстие в стене. «Быстрее, быстрее… поторапливайся…» — уговаривала она себя: индейцы стояли как раз на линии прицела, а руки ее безостановочно дергались…

Она постаралась как можно лучше собраться и быстро надавила на курок. Хоть ей и удалось устоять на ногах после выстрела, ее все равно отбросило от стены на несколько шагов. Прильнув к амбразуре, она увидела, что промазала: индейцев нигде не было видно.

«Слишком поторопилась», — упрекала она себя, перезаряжая ружье. Внимательно еще раз осмотрела двор, но индейцев не увидела. Тогда она временно вернула затычку на прежнее место.

Сара прекратила что-то несвязно бормотать и лишь молча плакала, забившись в угол и обхватив длинными пальцами колени. Китти, отложив ружье, присела рядом. У нее сильно болело плечо от удара прикладом.

— Сара… Сара… — Она обняла ее, убрала с ее побелевшего лица пряди прекрасных белокурых волос. — Сара, я подстрелила одного… По-моему, убила. — Только сейчас Китти почувствовала, что и сама дрожит. — Ты слышишь меня?! Я говорю, что, кажется, убила одного из них!

Сара не отвечала, лишь моргала глазами и качала головой.

Китти посидела с ней минуту, которая показалась ей часом.

— Нужно следить за ними, — сказала она, поднимаясь. — Нельзя подпускать их близко. Но все будет в порядке! Ты пока сиди здесь.

Вдруг взор ее упал на камин; в нем еще тлели угольки после приготовления обеда, и вдруг ей вспомнились рассказы об индейцах, которые забирались на крыши и проникали в хижины через дымоходы… Она тут же подбросила в огонь несколько поленьев и раздула пламя: теперь ни один шоуни сюда не сунется.

Китти вернулась к амбразуре, вытащила затычку. Ничего нового она не заметила: во дворе было тихо, солнце по-прежнему ярко освещало его. Привязанные к веткам кизилового куста свечи раскачивались вместе с ними под порывами легкого ветерка. Но когда она вытащила затычку из амбразуры в спальне, то сразу высмотрела одного: он крался к их еще не окрепшему саду.

Индеец осторожно прошел мимо кустов смородины, оглядывая своими дикими черными глазами хижину. В отличие от других, на которых были только набедренные повязки, этот щеголял кожаными чулками. В руках он держал тяжелый томагавк, и при виде его сердце Китти больно сжалось: именно этот негодяй ударил Присциллу.

Она не могла произнести слово «убил».

Ее душили слезы. Девушка выставила наружу конец ствола. Вдруг дрожь в ногах разом прекратилась, и она уже спокойно выжидала, когда убийца подойдет поближе, потом резко нажала на курок. Отскочивший назад приклад чуть не сломал ей ключицу, но она устояла, твердо решив не падать, пока не увидит, как упадет он. И индеец рухнул — рухнул плашмя, словно подрубленное топором дерево… Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Китти переходила от одной амбразуры к другой, останавливаясь только затем, чтобы удостовериться, хорошо ли пылает огонь в камине. Снаружи не замечалось никакого движения. Когда же она снова посмотрела через амбразуру в спальне во двор, тела индейца с томагавком там уже не было: его унесли, как и первого.

Прошло больше часа. Двор был пуст. Китти снова села рядом с Сарой, расправляя затекшую спину на грубых бревнах стены. В хижине было ужасно жарко из-за полыхающего камина и плотно закрытых окон. Вся ее блузка промокла насквозь. Сара уставилась на свои колени, капли пота выступили на ее лине. Китти похлопала свою троюродную невестку по плечу.

В чуть освещенной сумеречным светом комнате зажужжала муха. Она исчезла в луче света, потом снова зажужжала где-то… Китти закрыла глаза. Ушли ли индейцы? Может, все еще следят за хижиной? Ждут? Или все-таки убрались… Роман, правда, говорил, что их поведение непредсказуемо… Нельзя рисковать: они могли прятаться в кустах, за деревьями… Может, даже притворились, что ушли, чтобы заставить ее и Сару выйти.

Но если она продержится подольше, то сюда может нагрянуть Бен. Или его брат Тодди. Или еще кто-нибудь из форта… Вдруг за плотно сжатыми веками перед ней возникло смеющееся лицо Каллена, и сейчас, в это мгновение, она готова была отдать жизнь, чтобы почувствовать, как он обнимает ее своими сильными мускулистыми руками…

— Китти…

Она вздрогнула. Повернувшись к Саре, она увидела, что та как-то по-особому торжественно глядит на нее; лицо ее было бледным, все в капельках пота. Китти сразу почувствовала облегчение: наконец Сара хоть заговорила с ней! А то ей уж показалось, что жена Романа обезумела от страха…

— Сара… — благодарно сказала она, пытаясь нашарить в темноте ее руку.

— К… Кит… Китти, — заикаясь пробормотала та. — К-к-кажется, я… обмочилась.

Китти, поглядев на нее, расхохоталась. Она крепко обняла ее, и девушки, не выпуская друг друга из объятий, покатились по полу. Сара тоже засмеялась, но смех у нее был какой-то горький, плаксивый, хриплый, и слезы текли у обеих по щекам… Долго еще раздавался этот ужасный смех, долго лились бесшумные неостановимые слезы, долго еще они обнимали друг друга.

— Ладно… все в порядке… — Китти наконец справилась с собой; преодолевая охватившую их легкую истерику, она развязала на шее платок и вытерла слезы со своего лица, а потом и с лица Сары.

— Пошли…

Она помогла Саре встать, и они, взявшись за руки, подошли к ведерку с водой, чтобы напиться прямо через край. Потом Китти нацедила немного воды в бадью, памятуя, что воду нужно беречь.

— Бог знает, сколько нам здесь еще придется торчать. Давай-ка вымойся, а я принесу сейчас сухое белье, — сказала она.

Она вернулась к ней со свежей юбкой и чистыми трусиками.

— Вот, возьми.

Сара сняла мокрую одежду, помылась и вытерлась досуха. Руки у нее все еще дрожали, а стройные, длинные и белые как мрамор ноги поблескивали при свете огня в камине.

— Ну, что же нам теперь делать? — спросила она.

— Мм… — пыталась сообразить Китти. — Одного из них я точно убила. Может, даже двоих. Их, по-моему, осталось еще двое. Они могли уйти. Но все равно нужно быть настороже.

Сара кивнула.

— Я лезу на чердак, — сообщила Китти.

Эта мысль только что пришла ей в голову: щели, которые Джозеф оставил для вентиляции, могли служить отличным наблюдательным пунктом, откуда просматривались вся местность и лес до самого ручья.

На чердаке было темно и жарко, хоть и гораздо свежее, чем внизу. Свет просачивался сюда через щели под карнизом. Она внимательно оглядела сад, тропинку, ведущую к ручью. Ничего необычного. Легкий ветерок колеблет кусты черной смородины и молодые плодовые деревца в саду, а дальше к ручью виднеется зеленая трава с серебристым отливом. Везде все спокойно. Если Леди вернется при индейцах, подумала Китти, она непременно поднимет яростный лай, а если к тому времени индейцы уйдут, она преспокойно уляжется, как и всегда, возле крыльца.

Бросив взгляд на погреб, Китти тоже не заметила ничего подозрительного, и через минуту подкралась к другому отверстию, расположенному ближе всех к сараю. Отсюда ей было неудобно смотреть, и она, зажмурившись, прижалась щекой к грубо оструганному бревну, вдыхая его сладостный, терпкий смоляной запах. Отсюда, конечно, не увидеть отца…

Но она увидела его, и смогла вынести лишь секунду или две это жуткое зрелище — тут же на глаза набежали слезы, обожгло горло, страшная резкая боль сковала грудь. Смахивая слезы, девушка осмотрела сарай и отбрасываемую им тень, маисовое поле, огород… Никакого постороннего движения, кроме покачивания длинных стеблей.

Наконец Китти подошла к передней стенке чердака и, опустившись на колени перед вентиляционным отверстием, посмотрела во двор. Со стоном в груди она увидела лежавшую на траве Присциллу… заставила себя посмотреть туда, где лежала мать. Было так тихо… мертвая тишина, и невольная затворница задыхалась от подступившей к горлу горечи… Вдруг она заметила легкое движение: согнулся палец.

Она, вскрикнув, вскочила на ноги. Бешено заколотилось сердце. «Нет, этого не может быть! — убеждала она себя. — Нет, это разыгралось воображение…» Как могла ее мать пошевелить пальцем?!

Китти стояла как вкопанная, словно примерзла к месту, чувствуя, что глаза ее вот-вот выпадут из глазниц. Реющая оса грациозно кружилась перед ее лицом, но она сквозь дрожащий летний воздух неотрывно глядела на неподвижное тело Амелии Джентри. Потом она увидела, как медленно, безвольно двинулась, разжалась и снова сжалась кисть. Слезы заструились по щекам Китти: мама, ее мама жива…

Эти слова звенели у нее в ушах, когда она, стремительно сбежав по крутой лестнице, схватила в объятия перепуганную Сару.

— Она жива! Мама жива! Она там!