Павел Мариковский - Муравьи, кто они?

• Название: Муравьи, кто они?
• Автор: Павел Мариковский
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2007
• ISBN: 9965-21-244-9

Муравьи — удивительнейшие создания. Общество муравьев исторически во много раз старее человеческого общества и в какой-то мере даже сложнее и органически целесообразнее.

Автор — натуралист, писатель, доктор биологических наук и профессор зоологии, — более пятидесяти лет в естественной полевой обстановке изучал муравьев, и в этой книге описал свои наиболее интересные встречи с этим загадочным народцем нашей планеты. Подавляющее большинство его наблюдений представляет новизну для науки, но эта книга по простоте и образности изложения адресована и также интересна широкому кругу читателей, и особенно тем, кто любит природу и обеспокоен ее судьбами.

---

Переселил я этих муравьев лет пять назад сюда в глухой угол участка из муравейника жалкого и полуразоренного, оказавшегося в очень людном месте. В саду семья муравьев сильно выросла, окрепла и возвела солидную кучу, диаметром в один и высотой около полуметра — миниатюрный небоскреб с многочисленными помещениями, заполненными жителями.

Муравьи любят сладкое. Они холят, защищают и всячески опекают тлей ради их сладких выделений. Углеводы, материал энергетический и крайне необходимый этим столь деятельным созданиям. Если на муравейник насыпать немного сахара песка, на него обратят внимание ненадолго, как на незнакомый предмет, нарушивший привычную обстановку. Но стоит на сахар пролит несколько капель воды, как свойство этого незнакомого предмета мгновенно будут оценены по достоинству. Поэтому я часто кладу рядом с их жилищем блюдечко с сахарным сиропом. Радостная весть вскоре разносится по муравейнику, возле блюдечка образуется настоящее столпотворение, и кучка муравьев рассаживается, как у круглого стола. Муравьи так тесно унизывают край блюдечка, что на нем не остается свободного места. Летом, особенно в сухую и жаркую погоду, надо не забывать в блюдечко подливать воду, не то сироп загустеет, станет липким и превратится для лакомок в предательскую ловушку.

Муравьи, члены одной семьи не похожи друг на друга, каждому присущи свои особенности поведения и поэтому, как и следовало ожидать, жаждущие напиться различаются по темпераменту. Иные степенно отягощают свой животик не особенно сильно, и, не торопясь, покидают блюдечко. Другие же пьют сироп быстро, с жадностью, и раздуваются так, что брюшко становится прозрачным, и на нем появляются светлые полоски межсегментных складок. Такие, закончив дело, поспешно направляются во входы своего подземного царства, чтобы там поделиться добытым с многочисленными собратьями по жилищу. И, наконец, находятся муравьи очень неумеренные. Они не ждут, когда на краю блюдечка освободится свободное место, а лезут по телам товарищей и, добравшись до сладкого, напиваются так, что, потеряв в своем теле силу и волю и, будто опьянев, тут же падают в жидкость, едва шевеля ножками и усиками. Слегка барахтаясь, они заплывают далеко от спасительного берега сладкого озерка и застывают в полной неподвижности. Через пару часов они погружаются на дно. Забавнее всего то, что многие, чрезмерно напитавшиеся, падают бездыханно и на сухом месте тут же у края блюдечка.

Картина эта мне знакома хорошо издавна. Много лет назад видал, как таких неумеренных обжор собратья вытаскивали на сухое место, предоставляя им возможность брести в муравейник. Если же утопленники не подавали признаком жизни, то их усиленно массировали, гладили, возвращая к жизни. Но так себя вели муравьи обитатели побережья озера Иссык-Куль. Там муравьи выработали у себя способность спасать утопающих. Муравьи же сухопутники не обращали внимания на своих попавших в беду собратьев. Поэтому, угощая муравьев сиропом, я время от времени извлекал утопающих. Случалось так, что об этой обязанности я забывал и спохватывался, когда помощь уже была бесполезна, а утопленники не проявляли признаков жизни.

Тогда я окончательно убедился в удивительной способности муравьев подвергать оживлению, или как теперь говорят медики — реанимации, своих товарищей, оказавшихся в бедственном положении. Возле пострадавшего, которого я клал на муравьиную кучу в самом ее оживленной месте, вскоре же собиралось несколько муравьев. Они тщательно облизывали бездыханное тельце товарища, долго и настойчиво массировали челюстями брюшко, гладили усиками тело. И тогда совершалось чудо! Муравей начинал подавать признаки жизни. Сперва у него вздрагивали лапки, затем шевелились ноги, усики и наконец, он весь, возвращенный к жизни, поднимался долго и тщательно приводил в порядок свой костюм и включался в жизнь большого общества.

Картина возвращения к жизни погибающих муравьев производила большое впечатление. Ее можно было наблюдать многократно всегда с одним и тем же результатом. Муравей, отнятый в начале операции оживления, изолированный, не возвращался к жизни.

В чем заключался секрет реанимации, я не знал. Может быть, прежде всего помогало очищение тела от сладкого сиропа? Но тщательно отмытые утопленники не оживали без помощи товарищей, тогда как на муравейнике окружающие их врачеватели с умением, достойным восхищения, быстро делали свое дело.

Нет, муравьи определенно обладали каким-то искусством оживления. Вот только каким — отгадать казалось невозможным. Чудодейственная способность этих маленьких созданий, столь сложная жизнь которых была окружена ореолом таинственности, не давала покоя. Еще бы! То, к чему современная медицина пришла долгим путем, муравьи совершали быстро, просто и, судя по всему, без всякого обучения, руководствуясь инстинктом, приобретенным длительной эволюцией передаваемым по наследству. Тем самым инстинктом, в который мы вкладываем сложное и расплывчатое содержание.

Но увы! Как часто в жизни красивые теории разрушаются безобразными по своей грубой простоте фактами. Вскоре я легко разгадал секрет муравьев-эскулапов, и сам научился их ремеслу реанимации.

Муравей — существо сугубо общественное. Он не способен жить без постоянного общения и вне общества себе подобных, изолированный, вскоре погибает, даже оставленный рядом с пищей. Оказывается, муравей-утопленник, отключенный от мира привычных раздражителей, постепенно впадает в неактивное состояние, незаметно переходящее в смерть. Очутившись в таком трудном состоянии в среде собратьев и чувствуя их участие к своей судьбе, их прикосновения, массаж, он возвращается к жизни.

Все оказалось так просто! При помощи обыкновенной кисточки для акварельных красок я совершал этот чудодейственный массаж, приводил в чувство погибающих сладкоежек и возвращал их к жизни, если только они не слишком долго лежали в воде.

Впрочем, как бы там ни было, использование спасательного массажа достойно удивления.

Рассказывая о взаимной помощи у муравьев или даже сообщая об этом на научных совещаниях, я всегда встречал неизбежный и обидный скептицизм своих коллег-энтомологов. Возражения, в общем, были простые:

«Этого не могло быть, потому что не может быть»! А между тем старейшие мирмекологи — натуралисты прошлого века, посвятившие немало времени непосредственным наблюдениям за жизнью муравьев описали подобные же факты. Латрейль. Форель, Лебокк, Вассман и другие (привожу фамилии наиболее крупных мирмекологов прошлого века) сообщали, как муравьи ухаживают за своими больными и легко раненными товарищами. Уход заключался главным образом в облизывании больного, Вассман посадил сильно обожженного кислотой муравья Формика сангвинеа обратно в его гнездо и тотчас же его сограждане, как хозяева, так и помощники Формика фуска, «начали его тщательно облизывать, переворачивать и снова облизывать, затем ощупывать усиками и опять облизывать». Успех такого лечения был полный: больной через несколько дней был совершенно здоров. Между тем без всякого ухода, он, по всей вероятности, умер бы, как это обыкновенно бывает с пораженным ядом муравьем. Однако, уход за больными у муравьев происходит далеко не всегда. Известно много фактов, когда муравьи ничуть не беспокоились о своих больных или раненых товарищей, давали им преспокойно умереть и даже выносили из гнезда вместе с отбросами.

Но уход за больными и лечение их, видимо, свойственен наиболее организованным и совершенным обществам с хорошо развитой специализацией его членов.

И еще загадки

Бесплодные поиски

Как пробрался ко мне под одежду муравей, не заметил. Теперь он безнаказанно ползал по телу и щекотался.

Собиралась гроза, надо было спешить домой, дорога была каждая минута и поэтому останавливать мотоцикл из-за муравья не время. Пришлось терпеть невольного пассажира.

И все же гроза началась прежде, чем удалось добраться до дома. Шустрого муравья пришлось извлекать из мокрой одежды. Это оказался крупный рыжий лесной муравей, наверное, разведчик и охотник. На письменном стопе, куда я его посадил, он прежде всего принял боевую позу, раскрыв челюсти и выдвинув кпереди брюшко. Затем быстро успокоился и, не сходя с места, стал поворачиваться во все стороны. Обычно так поступают муравьи, когда потеряют ориентацию. Потом отправился обследовать письменный стол и исчез в кипе книг. Под вечер я встретил его уже на стене, а ложась спать, заметил как он юркнул в щель подоконника. Муравей, видимо, искал свое родное жилище.

К утру я забыл про своего злополучного знакомого и был удивлен, когда, подойдя к письменному стопу, застал его точно на том самом месте, где оставил вчера. Муравей сидел неподвижно, тесно прижав к телу ноги, и будто глубоко спал. Брюшко муравья преобразилось. Оно уменьшилось, сильно сжалось. Я осторожно прикоснулся к муравью, и сердце мое заныло от жалости. Муравей был мертв. Всю ночь, расходуя силы и пахучие вещества для обозначения своего пути, муравей ползал по комнате в поисках жилища и собратьев и, не найдя никого, замкнул круг поисков, возвратившись точно на старое место, откуда началось его путешествие в незнакомом мире. Здесь его оставили силы... Возможно его преждевременной смерти способствовало ощущение потери своей семьи, своего общества, невыносимое чувство одиночества. Да, не столь прост этот маленький житель леса, как его представляю!