Матвей Гейзер - Маршак

• Название: Маршак
• Автор: Матвей Гейзер
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02833-3

Самуил Яковлевич Маршак — талантливый поэт, переводчик, драматург, прозаик, выдающийся общественный деятель, стоявший у истоков советской детской литературы. Его творчеству посвящено много литературоведческих исследований. Однако настоящая книга, принадлежащая перу доктора филологических наук, профессора М. М. Гейзера, откроет читателям малоизвестного и даже «нового» Маршака — яркого и самобытного русско-еврейского поэта, начавшего свой творческий путь гораздо раньше (в 1904 году), чем принято считать.

---

Юдифь Яковлевна в своих воспоминаниях описывает первый триумф пятнадцатилетнего Маршака: «Когда после окончания кантаты публика требует авторов, на эстраду выходят маститые, всем известные Глазунов и Лядов, держа за руку третьего автора, которому на вид нельзя дать и четырнадцати лет… Родителей, находившихся в зале, поздравляют, их знакомят с В. В. Стасовым».

И еще один человек сыграл важную роль в судьбе Маршака. Это выдающийся меценат русско-еврейской культуры барон Давид Гинзбург. Вот письмо Стасова Давиду Горациевичу:

«Интереснейший, прекраснейший, добрейший, милейший, etc, etc барон Давид Орасович, я к Вам приехал прямо из Стрельны от Вел. Князя. (Речь идет о К. М. Романове, публиковавшемся под псевдонимом К. Р. — М. Г.) Я ему говорил про нашего любезного Сама, и он сначала немного затруднился, а потом заинтересовался им…

Дорогой и милейший барон Давид Орасович, прилагаю тетрадь стихотворений нашего маленького Сама, которого Вы, по-видимому, поставите на ноги и выведете в люди. Дело чудесное, благородное и красивое, — и, если бы была какая-то (как говорят, многие, даже божатся!) будущая жизнь, Вы бы потом на том свете лизали всего 1 сковородку вместо 10 или 100, как мы все, рабы божии, твари недостойные!!»

В Ленинградском архиве Октябрьской революции сохранились дела Третьей петербургской гимназии, в которых имеется прошение от 19 сентября 1902 года Д. Г. Гинзбурга о зачислении полупансионером находящегося на его попечении С. Маршака в 4-й класс и сопроводительное письмо острогожской гимназии к документам С. Я. Маршака, полученным 7 октября 1902 года в связи с его переводом в Петербург. Вот что сказано о нем в приложенных характеристиках:

«Замечено ухудшение в здоровье, так что через это пропустил большее число уроков, чем в прошлом году. В обращении с товарищами замечено сознательное подчеркивание своего превосходства над ними и по своим способностям, и по своему развитию. Поведения отличного.

Д. Милославский».

Маршак встречался со Стасовым едва ли не ежедневно: то — в публичной библиотеке, где работал Владимир Васильевич, то — в его доме на Седьмой Рождественской улице. Но чаще всего на даче Стасова в деревне Старожиловке: «На даче Владимир Васильевич укладывал меня на ночь в своей комнате, наверху, — вспоминал Маршак, — и часто будил меня громовым, стасовским, шепотом:

— Сам, ты спишь?

После этого обращения я уже, конечно, не спал и, пользуясь стариковской бессонницей хозяина, забрасывал его множеством вопросов…

У Стасова была давняя дружба со „Львом Великим“, как он неизменно называл Льва Толстого. Он был близко знаком с Гончаровым и с Тургеневым, с которым вел бесконечные споры о музыке, о литературе…

С трогательной заботливостью старался он приобщить меня ко всему, что было ему дорого».

«Он повез меня в Академию художеств и попросил Ивана Ивановича Толстого, вице-президента Академии, показать мне библейские рисунки Александра Иванова. Он брал меня с собой на органные концерты, где исполнялась музыка композитора, которого он ставил выше всех других — Баха.

Помню, как после одного из таких концертов он решительно тряхнул головой и сказал:

— И после всего этого помирать? Нет, не согласен!..»

Заметим, восьмидесятилетний Стасов обращался с пятнадцатилетним Маршаком, как со взрослым, хотя обращался к нему на «ты» и никогда не называл Самуилом. «Впоследствии при каждой встрече он прибавлял мне какое-нибудь новое шутливое прозвище: „Маршачок-Судачок-Чудачок-Усачок“ и т. д.

Впрочем, чаще всего он называл меня короче — „Сам“…»

Стасов занялся воспитанием Маршака не на шутку. Он рассказывал Маршаку о своих встречах и дружбе с выдающимися художниками, в частности о Крамском, «а он ведь твой земляк, Сёмушка. Родился он в Острогожске».

13 сентября 1902 года, еще до зачисления в Третью петербургскую гимназию, Маршак писал Стасову, какой путь он для себя выберет в литературе:

«…С величайшим удовольствием прочел я „25 лет русского искусства“. Все глубоко, глубоко запало мне в душу. Мне кажется, что все то, что Вы считаете качествами и недостатками художника, может быть применено и к писателю. Я уверен, что вместо того, чтоб под звуки „лиры“ носиться в небесах — художник должен познакомиться лучше с землей, с ее людьми. Тут он может принести много, много пользы…

…Мне говорят, что я могу перемениться, но я твердо верю, что человек с волей никогда не изменит своего намерения. А у человека, который хочет поработать в своей жизни, должна быть сильная воля…»

Как уже говорилось, Маршак не отличался крепким здоровьем. В упомянутом выше письме он сообщает Стасову: «Грудь у меня болит, болит сильно — не знаю, что дальше будет». Надо ли говорить о реакции Стасова. Он тут же обратился к барону Гинзбургу с просьбой помочь С. Маршаку.

В начале весны 1903 года Гинзбург повез Маршака в Осиповку — местечко на Подолии. Лечение в Осиповке принесло пользу, но, увы, ненадолго.

«Здоровье мое было совершенно поправилось, но вдруг вчера опять хлынула кровь. Думаю, что к концу лета все поправится», — пишет юный Маршак Стасову. И еще сообщает в этом письме: «У меня есть урок. Я занимаюсь с бедным еврейским мальчиком. Он удивительно хочет учиться. Занимаюсь и сам. Читаю немного, так как здесь очень мало книг. Из Петербурга получаю много писем. Какая чудная вещь Толстого: „Девчонки умнее стариков“. В какие красивые формы облекает он правду. Какая чудная наблюдательность. Как просто все, безыскусственно. Да разве хоть кто-нибудь из русских писателей писал так правдиво и так художественно!»

Письма Маршака подсказали В. В. Стасову неожиданную мысль, которую он изложил в своем послании юноше от 26 апреля 1903 года: «А знаешь, что я тебе скажу (впрочем, это будет, кажется, не новость, а повторение того, что уже раз или два тебе прежде говорил): не знаю, ошибаюсь я или нет, а мне все кажется, что ты будешь главным образом не прекрасным стихотворцем, а превосходным прозаиком. Ведь бывает же иногда с людьми: начинают со стихов, а потом съезжают на прозу, и оказывается, что это-то и есть настоящая их сила и власть… Пускай решает время».

Дружба юного Маршака с Великим Стариком В. В. Стасовым — явление само по себе уникальное. Вот отрывок из письма Маршака к своему брату Моисею от 23 августа 1904 года: «Спешу поделиться с тобой моей новой радостью… Вчера Владимир Васильевич (Стасов. — М. Г.) сказал мне, что вечером у него будет обед, на который приедет много гостей, между прочим, Репин, Максим Горький, Федор Шаляпин, Глазунов, Гинзбург, Блуменфельд (композитор) и многие другие. Мы составили шуточный адрес (я написал стихи, а Гинзбург разрисовал)»:

То не бор шумит и не гром гремит,
В бурю грозную, в полночь темную:
Это голос Федора Великого,
Славного богатыря Ивановича…
Загреми же ты! — мы послушаем,
Задрожим, как лист в бурю по ветру…

Это был экспромт. А настоящие стихи-воспоминания об этом вечере Маршак написал спустя много десятилетий. Вот уж воистину — не все предается и поддается забвению.

Маршак уже на склоне лет воздвиг поэтический памятник тому незабываемому дню:

Дождь барабанит в тишине
По зелени садовой.
А он племянницам и мне
Читает вслух Толстого…

Во дни рождений, именин
На стасовском рояле
Когда-то Римский, Бородин
И Мусоргский играли.

Тревожил грузный Глазунов
Всю ширь клавиатуры,
И петь весь вечер был готов
Под шум деревьев и кустов
Шаляпин белокурый.

И еще из воспоминаний Маршака об этой встрече на даче у Стасова: «Шаляпин обнял меня и поцеловал… после обеда Стасов предложил мне прочесть что-нибудь. Я прочел: „Рече Господь“, „Франческа да Римини“ и „Из Исайи“».

…О, как вы пали. Лежите в пыли,
Молите Бога о сытом покое…
Больно Мне, стыдно за рабство людское,
Жалкие черви земли!

Дал Я вам по два орлиных крыла,
Дал Я вам синюю глубь небосклона, —
Кровлей прикрылись вы: слишком бездонна
Вечная даль вам была!..

Я развернул вам безбрежную степь, —
Вы ж возвели эти стены!..
Дал Я вам дух Свой — огонь вдохновенный…
Был он всесилен, как царь над Вселенной,
Вами закован он в цепи!..

22 августа 1904 года запомнилось Маршаку еще и тем, что в этот день в доме у Стасова он познакомился с Горьким. «Горький взял меня крепко за руки, усадил около себя, стал гладить мою руку и сказал: „Будем переписываться“ <…>». Услышав в тот день стихи юного Маршака, расчувствовался до слез. Со слов Стасова он знал о плохом состоянии здоровья Маршака и предложил: