Юрий Леднев - Странный остров

• Название: Странный остров
• Автор: Юрий Леднев
• Издательство: Прометей
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1990
• ISBN: 5-7042-0120-2

---

— Чего он тут молол нам? — в недоумении развел руками Юрий. — И что означает сей странный визит? И почему он пришел один, без Пата?

Но друзьям долго размышлять не пришлось. Дверь вдруг резко распахнулась от удара приклада. В комнату ворвались три синих мундира тайной гвардии. Прозвучала команда: «Встать!»

— Именем Железного Джона! — стал приказывать старший с лентой на рукаве. — Раздевайтесь!

Друзья, недоумевая, стянули с себя одежды.

— В ванну живо!

Голыми друзья залезли в ванну втроем.

— Мыться!

Юрий включил душ и подумал: «Вот еще комедия с трагедией…»

Когда вылезли из ванны, старший швырнул всем свежее белье и верхнее платье:

— Быстро одеться и вперед — марш!

Сопровождаемые синими мундирами друзья вышли на улицу. В головах шевелились невеселые мысли: «Все ясно. Достукались. Пришли палачи. Значит, — конец. Душ, переодевание — это перед казнью. Теперь не убежишь…»

— Не вздумайте бежать, — словно подслушав их мысли, зловеще предупредил старший. — Стрелять будем без предупреждения!

Ощущение приближающейся смерти пробуждает в человеке самые добрые, заветные мысли и чувства. Перед смертью, прощаясь с миром, человек, словно очнувшись от повседневной суеты, вдруг понимает, как прекрасно жить на этом белом свете, какой великий был дан ему дар — жизнь! И готов он тогда всем родным, знакомым и незнакомым простить любые обиды и огорчения, которые покажутся сейчас пустой мелочью в сравнении с тем, что он жил. И все ему в этом мире станет интересным, желанным, дорогим: и грязь, и дождь, и холод. И захочется вдруг ему обнять в этом мире вся и всех, говорить при этом самые добрые, самые сердечные и теплые слова. А в мозгу постоянно будет вертеться одна главная мысль, одно страстное желание — эх, пожить бы еще! Честно, красиво, достойно, совсем не так, как жил до сих пор!

Дружба! Перед лицом смерти она становится величавее, искреннее, задушевнее… Юрий шел и мысленно каялся перед друзьями в обидах, непочтении — во всем том, недостойном великой дружбы, что между ним и друзьями когда-то бывало. Он сказал бы все вслух, но пусть эти синие мундиры, палачи не услышат его покаяния! Вот когда они будут наедине, на самом пороге смерти, он все скажет друзьям: как он их теперь ценит и уважает, как рад умереть с ними вместе!

Они миновали площадь. Как насмешка, мелькнула табличка: «Площадь Очищения». Прошли мимо иконного портрета Железного Джона. Он, большой и строгий, глядел прямо на них. Миновали ограду Дворца и сразу нырнули в узкий лаз туннеля.

Их прощупали, обшарили и пропустили через первую дверь. Потом — через вторую, третью. Они сбились со счету: сколько спусков, подъемов, переходов, дверей пройдено. И везде была проверка. В сознание пришла мысль: их сначала будут допрашивать и пытать. Даже Пат, прожженный бандюга, бледнел и ужасался, когда рассказывал о том, что творится в застенках, как издеваются синие мундиры над манекенами.

У знакомой двери, ведущей в президентский кабинет, процессия остановилась. Здесь кое-что успело поменяться. Вместо шкур дверь была отделана богатой инкрустацией. На уровне глаз была прикреплена позолоченная табличка с надписью: «Людям без сопровождающих вход запрещен!»

Капитан синих мундиров подошел к сетчатому кругленькому глазку — видно, там был встроен микрофон — и что-то тихо произнес. Створки дверей без мелодичного звона стали медленно раздвигаться. Друзья вошли в знакомый им по посещению Брена кабинет президента.

Обстановка в кабинете была теперь иной. Мебель, картины, камин, даже стол президентский, который стоял теперь возле двери, были массивных размеров и расставлены, развешаны по какой-то странной прихоти.

За столом сидел Железный Джон. Он сурово поглядел на вошедших. Потом резко встал из-за стола, сделал рукой какой-то знак. Синие мундиры исчезли, а на их место встали мощные, как тяжеловесы, здоровяки-охранники, вызвав в душе друзей невольный трепет предчувствия физической расправы. В их окружении Джон показался совсем маленьким. Узкий лоб, маленькие уши, с раскосинкой глаза выделялись на скуластом лице. А когда он вышел из-за стола, друзья отметили, что он еще и коротконог. В его внешней реальности было очень сильное расхождение с портретным изображением. На портретах президент Джон выглядел высокорослым красавцем, а в реальном виде он разочаровывал.

Президент молча, повелительным жестом усадил поэта, философа и композитора в кресла, которые стояли вокруг круглого небольшого стола, видимо, приготовленного для гостей и стоявшего посредине комнаты, а сам, возвратившись, сел на свое президентское место за массивным столом. И заговорил, обращаясь к друзьям. Голос его был резким, немного гортанным с сухим, чуть сиповатым тембром.

— Я знаю: вы с материка. Мне подробно доложили о вашем поступке. — Джон усмехнулся, губы его змеились сдержанной иронией. — Вы — люди настоящие и, как положено им быть, верные правителю. — Президент каждого их троих прошил проницательным взглядом, будто просветил рентгеном. — Я дал приказ, чтобы по вашему примеру, в каждом доме, на каждом столе стоял мой портрет с веточкой в бутылке. — Джон встал и подошел к друзьям. — Я выношу каждому из вас свою личную благодарность, — он пожал каждому руку. Его рука была цепкой, как репей.

Приготовившись никак не менее, чем к мучительным пыткам, друзья почувствовали сейчас себя воскрешенными. Уяснив, что смертная казнь не состоится, они шумно вдохнули в себя воздух жизни и, кивнув головой в ответ на слова благодарности Железного Джона, повернулись и хотели поскорее выйти отсюда на волю, но президент остановил их:

— Как! Вы хотите от меня так скоро уйти? Подождите! Я хочу с вами побеседовать об одном очень важном для меня деле. Я о вас кое-что знаю. Один из вас пишет стихи, другой сочиняет музыку, а третий, что мне важно, философствует. — Президент в упор поглядел на каждого. Было видно: он любил, что называется, заглядывать в душу. В его словах, манере разговора было что-то коварное, не предвещающее ничего доброго.

Друзья насторожились. Приподнявшееся было настроение теперь рухнуло, как у зверя, попавшего в яму-ловушку.

И, словно в подтверждение их предчувствия, из невидимого динамика прозвучал воспроизведенный голос Георгия:

«Я на эту дурацкую процедуру не пойду! Плевал я на все приказы идиотов-президентов!»

В наступившей гробовой тишине Джон полюбовался эффектом, который произвел на друзей его коварный прием, а у них неприятно засосало под ложечкой в ожидании расплаты за недозволенную дерзость.

Но Железный Джон спокойно, без тени гнева сказал, глядя на Георгия:

— Человеку нельзя быть принципиальным, это всегда приводит к неприятностям. Философ, верно я говорю?

Георгий покраснел, как школьник, и, запинаясь, ответил:

— Для кого-то, может быть, это и верно. Но подслушивать и записывать чужие разговоры — это нехорошо! — Слова философа грянули упреком в адрес тщеславного самолюбивого правителя. Здесь был тот случай, когда воспитание побороло инстинкт самосохранения и подобный шаг мог стоить смельчаку жизни. Из истории известно: правители не прощают тем, кто громогласно, в глаза заявляет об их неблаговидных поступках.

— Почему нехорошо? — усмехнулся Джон. Вероятно, смелость Георгия ему понравилась.

— Это унижает человеческое достоинство! — ответил Георгий.

Джон нахмурился и возразил:

— Достоинство — дурной индивидуализм! Это надо знать, философ! — и добавил: — Настоящий правитель должен знать, что думают, о чем говорят в его отсутствие подчиненные. Это для их же пользы!

— А если мы не ваши подчиненные? — не унимался философ. — А вдруг это кому-то не понравится?

«Кому-то не понравится» — любимый словооборот Георгия, и он часто употреблял его в своем разговоре.

Джон с удивлением посмотрел на Георгия и, подумав, сказал:

— Не понравится «кому-то»? — И умолк, что-то обдумывая. Было видно: поговорку Георгия он принял за туманный намек на «кого-то» на материке и насторожился. Потом решительно заявил: — Это неважно! Теперь подслушивают все. Не только правители, даже друзья, не говоря о соседях и знакомых. В век техники это стало простой необходимостью. Теперь через космос можно услышать, о чем говорят в соседнем доме. Не надо быть щепетильным.

Георгий хотел ему возразить, но Юрий больно ущипнул друга за руку, призывая к благоразумной осторожности: в разговоре с деспотом нельзя забываться! Деспот всегда коварен.

Но деспот не собирался быть коварным. Наоборот, заметив предупредительный знак Юрия, он усмехнулся и сказал:

— Не надо его останавливать!

И обратился к Георгию:

— Я вас хочу вызвать на философский диспут в присутствии ваших друзей. Не испугаетесь?

Юрий и Орест с удивлением глянули на Железного Джона: они могли ожидать от него что угодно, но только не философских побуждений.