Аарон Дембски-Боуден - Кровавый Грабитель

• Название: Кровавый Грабитель
• Автор: Аарон Дембски-Боуден
• Жанр: Эпическая фантастика

Ведомые ненавистью к Ложному Императору, Повелители Ночи бродят по темным уголкам галактики в вечных поисках отмщения за смерть своего примарха. Этот мрачный путь приводит их к непрочному союзу с Красными Корсарами, с которыми их объединяет лишь общий враг. Вместе с пиратской бандой ренегатов они несут разрушение крепости-монастырю Странствующих Десантников.

---

Вариэль вытер руки чистым полотенцем.

— Переходи к сути, брат. Что ты затеваешь?

Талос извлек из поясного подсумка ауспик. Переносной сканер, на котором остались следы десятилетий использования, знавал и лучшие времена, однако, будучи активированным, работал достаточно неплохо. На маленьком экране появилось двухмерное изображение, первоисточник которого Вариэль немедленно узнал.

— «Пагубное наследие», — произнес апотекарий. Он поднял взгляд, впервые попытавшись встретиться глазами с пророком. Это удалось, пусть и через глазные линзы собеседника. — Я гадал, узнаешь ли ты его происхождение, а если узнаешь — будет ли это тебя волновать.

— Меня оно волнует, — Талос деактивировал ауспик. — Это наш корабль, и после Виламуса он вновь окажется в руках Восьмого Легиона. Но для того, чтобы отбить его, мне нужна твоя помощь.

С наплечника Вариэля на Повелителя Ночи косилось растянутое безглазое лицо Калласса Юрлона. На жесткой коже все еще красовалась звезда Пантеона, чернота которой выделялась на тусклом персиково-розовом цвете содранной плоти.

— Допустим, я согласился… Что бы от меня потребовалось? — спросил Вариэль.

— Мы не можем штурмовать крейсер, заполненный Красными Корсарами. Мне нужно, чтобы шансы сместились в нашу пользу еще до того, как абордажные капсулы попадут в цель.

— Знаешь, большая часть его экипажа — все еще нострамцы, — говоря, Вариэль не смотрел на Талоса. — Выжившие. Омоложенные офицеры, которых ценят за опыт. Дети первого поколения изгнанников вашего сгинувшего мира. Повелители Ночи едва ли являются братством благостно-добрых хозяев, однако подозреваю, что многие предпочтут холодные объятия дисциплины Восьмого Легиона хлыстам погонщиков рабов Красных Корсаров.

Он фыркнул.

— Возможно, они даже помогут тебе захватить корабль. Но не навигатор. Эзмарельда точно человек Гурона.

Талос не попался на приманку.

— Мне нужна твоя помощь, брат.

На какое-то время апотекарий прикрыл глаза, наклонившись над рабочим местом и опустив голову. Из-под брони доносилось глубокое дыхание, от которого плечи вздымались и опадали с гудением работающего доспеха.

Изо рта Корсара раздался какой-то шум, и он содрогнулся. Талос уже чуть было не спросил, что не так, но Вариэль снова издал этот звук, и его плечи затряслись. Когда апотекарий отошел от стола, его глаза сияли, а мертвые мускулы губ растянулись в пародии на улыбку. Он продолжал издавать звук — нечто среднее между повторяющимся ворчанием с придыханием и тихим криком.

Впервые за десятилетия Вариэль Живодер смеялся.

Дверь снова открылась, и он поднял голову, хотя ему и потребовалось несколько попыток, чтобы заговорить.

— Еженедельный глоток воды? — с ухмылкой спросил он на готике.

Отозвавшийся голос говорил на нострамском.

— Как я погляжу, они все так же держат тебя тут, будто пойманную шлюху.

Рувен издал сдержанно-удивленное рычание.

— Пришел второй раз поиздеваться надо мной, брат?

Талос присел возле пленника с урчанием работающего доспеха.

— Не совсем. Я поговорил с Корсарами насчет твоей судьбы. Они собираются скоро тебя казнить, поскольку больше не могут ничего вырвать из твоего разума.

Рувен медленно выдохнул.

— Не уверен, что смогу снова открыть глаза. Мои веки не препятствуют свету, такое ощущение, что они приросли, — он дернул оковы, но это был слабый раздраженный жест. — Не позволяй им убить меня, Талос. Я лучше умру от клинка Легиона.

— Я тебе ничем не обязан.

Рувен улыбнулся, потрескавшиеся губы раздвинулись, обнажив больные зубы.

— Ага, это так. Так зачем ты пришел?

— Мне хотелось кое-что узнать от тебя, Рувен, пока ты еще жив. Что ты выиграл от того, первого предательства? Почему ты отвернулся от Восьмого Легиона и облачился в цвета Сынов Гора?

— Мы все сыны Гора. С нами его наследие, — Рувен не сдержал пыла в голосе. — Абаддон — это Погибель Империума, брат. Его имя шепчет триллион перепуганных душ. Ты слышал легенды? В Империуме даже верят, что он клонированный сын Гора. И на то есть причины. Империум падет. Возможно, не в этом столетии, и может быть, даже не в следующем. Но он падет, и Абаддон будет там, попирая сапогом горло обескровленного трупа Императора. Абаддон будет там в ночь, когда Астрономикон сгинет и Империум, наконец, погрузится во тьму.

— Ты до сих пор веришь, что мы можем выиграть эту войну? — Талос замешкался, поскольку просто не ожидал подобного. — Если Гор потерпел неудачу, какие шансы у его сына?

— Все. Неважно, что скажешь ты или я — это судьба, начертанная среди самих звезд. Насколько те силы, что находятся сейчас в Оке, превосходят числом первых беглецов после провала Осады Терры? Сколько миллиардов людей, сколько бессчетных тысяч кораблей собралось под знаменем Магистра Войны за десять тысячелетий? Мощь Абаддона затмевает все, чем когда-либо повелевал Гор. Тебе это известно так же хорошо, как и мне. Будь мы в состоянии достаточно долго удержаться от междуусобной резни, мы бы уже мочились на кости Империума.

— Даже примархи проиграли, — не сдавался Талос. — Терра запылала, но вновь поднялась. Они проиграли, брат.

Рувен повернул лицо к пророку, сглатывая, чтобы облегчить муки, которые испытывал при разговоре.

— Вот потому-то ты и остаешься слеп к нашей судьбе, Талос. Ты все еще преклоняешься перед ними. Почему?

— Они были лучшими из нас, — по голосу пророка Рувену было ясно, что тот никогда раньше не обдумывал этот вопрос.

— Нет. В тебе говорит преклонение, брат, а ты не можешь позволять себе быть столь наивным. Примархи были возвеличиванием человечности — величайшими атрибутами человечества, уравновешенными его величайшими изъянами. За каждым триумфом или озарением сверхъестественной гениальности следовало сокрушительное поражение или еще один шаг вглубь безумия. И чем они стали теперь? Те, кто все еще существует — это далекие воплощения, принесшие клятву верности богам, которых они представляют, и возвысившиеся, чтобы посвятить свои жизни Великой Игре. Подумай о Циклопе, который всматривается во всемерную вечность своим губительным глазом, пока Легион ходячих мертвецов выполняет распоряжения его немногочисленных уцелевших детей. Подумай о Фулгриме, которого столь восхитило величие Хаоса, что он остается слеп к тому, как его собственный Легион раскололся тысячи лет назад. Подумай о нашем отце, который закончил свою жизнь противоречащим самому себе безумцем — в одно мгновение он посвящал себя тому, чтобы преподать Императору некий грандиозный идеалистический урок, а в следующее был занят лишь тем, что пожирал сердца всех оказавшихся рядом рабов, сидя в Вопящей Галерее, смеясь и слушая стенания проклятых.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос, Рувен.

Он снова сглотнул.

— Отвечаю, Талос. Отвечаю. Восьмой Легион слаб и неуравновешен — разрушенный союз, который посвящен собственному садистскому наслаждению. Никаких великих целей, только резня. Никаких высших амбиций, кроме борьбы за выживание и жажды убивать. В этом нет тайны. Я больше не Повелитель Ночи, однако я все еще нострамец. Думаешь, мне нравилось становиться на колени перед Абаддоном? Думаешь, я получал удовольствие от того, что Магистр Войны возвысился не из моего Легиона, а из другого? Я ненавидел Абаддона, но в то же время уважал его, потому что он совершит то, чего не сможет более никто. Боги отметили его, избрав остаться в материальном царстве и исполнить то, чего не смогли совершить примархи.

Рувен судорожно вдохнул, заметно ослабев к концу речи.

— Ты спрашивал, почему я примкнул к Осквернителю, и ответ заключается в судьбе примархов. Они никогда не намеревались стать наследниками империи. Их участь, не говоря уж об их возвышении, была предопределена с рождения. Они — лишь отголоски, которые почти исчезли из галактики, вовлеченные в Великую Игру Хаоса вдали от глаз смертных. Империя принадлежит нам, ибо мы еще здесь. Мы — воины, оставшиеся позади.

Талосу потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.

— Ты действительно веришь в то, о чем говоришь. Я уверен.

Рувен издал сдавленный смешок.

— Все в это верят, Талос, потому что это правда. Я покинул Легион, поскольку отверг бесцельную резню вместе с наивной и бесполезной надеждой просто выжить в войне. Для меня было мало просто выжить. Я хотел победить.

Узник опал в оковах. Вместо того, чтобы безвольно повиснуть, он рухнул вперед, врезавшись в холодный пол. Сперва он не смог пошевелиться. Ошеломление было слишком сильным, как и боль в потревоженных падением пробуждающихся мышцах.

— Я… я свободен, — выдохнул он.

— Да, брат. Ты свободен, — Талос помог дрожащему колдуну сесть. — Пройдет несколько минут, прежде чем ты вновь сможешь пользоваться ногами, однако нам нужно торопиться. На, выпей пока что.