Туве Янссон - Честный обман

• Название: Честный обман
• Автор: Туве Янссон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94278-265-2

---

— Хорошо, все хорошо… — У Анны перехватило дух, ведь они могли приехать в любую минуту, и она кое-как, торопливо, через пятое на десятое, рассказала подруге о том, что произошло, о Катри, о Матсе, о собаке… — Все теперь будет по-другому, все-все…

— Ты что, пустила в дом жильцов? — спросила Сильвия. — Но тебе же это ни к чему. Ну, я имею в виду, как человеку обеспеченному, а? Кстати, есть у тебя что-нибудь новенькое? Новая сказочка?

Анна всегда очень дорожила тем, что Сильвия проявляет интерес к ее работе, но сейчас пробурчала только, что никогда не работает зимой и пора бы Сильвии это знать, и, продолжая взахлеб рассказывать про Катри, пыталась разглядеть в окно проселок.

— Господи Боже мой, — вставила Сильвия, когда Анна на миг умолкла. — Что-то голос у тебя очень экспансивный. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да-да, конечно…

Подруга принялась живописать Анне всякие переделки, предпринятые ею в квартире, рассказала, что теперь у нее каждую среду собираются друзья, обсуждают проблемы культуры; Анна тоже непременно должна участвовать в этих «средах», заодно и в гости наконец заедет, что хорошего сиднем-то сидеть, право слово, уж кому-кому, а ей, Сильвии, это давным-давно известно, с тех пор как овдовела. Одной никак нельзя, чересчур много мыслей в голову лезет…

— Так я же и хочу не быть одна! — воскликнула Анна. — Об этом я как раз и пытаюсь тебе рассказать! Нас теперь четверо, понимаешь? Четверо, вместе с собакой… Лильеберг подъехал. Это они, — прошептала Анна. — Я заканчиваю…

— Что ж, побеседуем в другой раз. Береги себя и остерегайся необдуманных поступков. Как я слыхала, с жильцами лишняя осторожность не помеха. И, конечно же, заглядывай при случае в мою скромную хижину.

— Да-да, разумеется… Ну до свидания, до свидания…

— До свидания, Анна, милочка.

А они уже взбираются на косогор. Анна стояла у самого окна, смотрела, как они идут, сердце у нее билось учащенно, и она едва не поддалась стихийному порыву — скорее убежать прочь, куда глаза глядят, вот глупость, зачем она это сделала… и с Сильвией дурно обошлась, а ведь так ее любит, так ею восхищается, и голос повысила, и терпение потеряла, хотя Сильвия всего-навсего проявила заботливость и насчет работы спросить не забыла… Напрасный звонок. Но ей до смерти хотелось, чтоб кто-нибудь из тех, кому она вполне доверяет, выслушал ее, выслушал со всем вниманием, расспросил и, может быть, сказал: «А что, хорошая мысль». Или: «Милая Анна, просто замечательное решение! Ты вправду знаешь, чего хочешь и что делаешь, а это яркий тому пример».

Матс и Анна поднялись по лестнице на второй этаж.

— Вы знаете, тетя, раньше у меня никогда не было своей комнаты, — сказал Матс.

— Не было? Надо же, странно. Вообще-то я вот как думала: если Катри займет розовую комнату, то голубая будет твоя. Она, бывало, всем очень нравилась.

Стоя в дверях, они осматривали помещение. Матс ничего не говорил.

— Тебе не нравится? — спросила в конце концов Анна.

— Ужас до чего красиво. Но понимаете, тетя, она слишком велика.

— Что значит «слишком велика»?

— Ну, для одного человека. Я к таким огромным не привык.

Анна огорчилась:

— Плохо дело, меньше-то здесь нет.

— Вы уверены, тетя? Когда строят такой большущий дом, непременно выгородят чуланчик-другой, ошибутся в расчетах — глядь, и осталось лишнее местечко под крышей.

Анна призадумалась, а потом сказала:

— У нас же есть комната для прислуги! Только в ней полно всякого ненужного хлама, да и холодно чересчур.

В комнате для прислуги действительно царил жуткий холод. Куда ни посмотришь, всюду мебель, вещи, штуковины, некогда бывшие вещами и частями каких-то непонятных предметов, все это как попало свалено в груды, подпирающие скошенный потолок, неровная стена, прорезанная полосой зимнего света из окошка в дальнем конце узкой, точно кишка, каморки.

— Замечательное жилье, — сказал Матс. — Замечательное. Куда можно убрать все эти вещи?

— Не знаю… А ты уверен, что тебе понравится жить здесь?

— Еще бы! Конечно уверен! Но куда девать эти вещи?

— Куда хочешь. Куда-нибудь. А я пойду, пожалуй, к себе.

Анну комната испугала, показалась зловещей и до ужаса унылой. Она шла прочь, а эта комната неотступно следовала за нею. Ожили в памяти давнишние образы — служанка Бэда, что работала у них еще в ту пору, когда Анна была молоденькой девушкой, а жила в этой самой жуткой кишке, с годами Бэда растолстела, стала сонливой, возьмет, бывало, выходной, нанижет на себя кучу платков да шалей — и на боковую. Кошмар, подумала Анна. Помнится, меня посылали за Бэдой наверх, и, как ни приду, она вечно спит. Что с нею сталось? Уехала? Захворала? Не припомню. А вся эта мебель — где она стояла? Я совершенно забыла про нее, но ведь где-то же она стояла и была нужна… Нужна — когда-то кому-то…

Лежа на кровати, Анна смотрела в потолок. Стеклянный плафон в оправе из гипсовых розочек, такие же точно розочки длинной гирляндой опоясывают стены. Анна прислушивалась. Наверху с шумом перетаскивали что-то тяжелое. Сновали взад-вперед шаги, а в промежутках воцарялась тишина, и Анна поневоле отчаянно напрягала слух: ага, вот опять что-то волокут, роняют, там наверху все перемещалось, все было в движении. Забытое прошлое, что покоилось над спальней Анны Эмелин, далекое и безмятежное, как чистый купол небес, в корне преображалось. Что ж, сказала себе Анна, всяк вправе жить по-своему, ну а мне пора вздремнуть. Она нахлобучила на голову подушку, но заснуть так и не смогла.

— Но где же все эти вещи? Куда вы их распихали?

— Да никуда, — ответила Катри. — Часть мы вынесли на лед, а остальное забрал Лильеберг, в город свезет, на аукцион. Он и деньги получит, после продажи. Хотя будет их явно немного.

— Фрёкен Клинг, — сказала Анна, — а вам не кажется, что это самоуправство?

— Возможно, — отозвалась Катри. — Но подумайте сами, фрёкен Эмелин, подумайте, что было бы, если б мы показывали вам всю поломанную мебель, каждый из этих печальных предметов, вещей без смысла. Вы бы мучались, решая, что сохранить, что выбросить, что продать. Ну а так все решено и подписано. Чем плохо?

Анна молчала.

— Допустим, ничем, — наконец сказала она. — Но как бы там ни было, поступили вы очень своевольно.

Далеко на льду, дожидаясь теплых дней, темнела куча хлама — памятник полнейшему неумению родителей избавляться от негодного имущества. Странно, думала Анна, вот вскроется лед, и все утонет, уйдет прямиком на дно и исчезнет. Это же непристойно, чуть ли не бесстыдно. Обязательно расскажу Сильвии. Затем ей подумалось, что, может, оно и не утонет или утонет не целиком, может, его прибьет к другому берегу, а кто-нибудь найдет и удивится, откуда это и зачем. Так или иначе, Анниной вины тут не было, ни на йоту.

13

Тишина снова вернулась в «Большой Кролик». Матс двигался так же бесшумно, как и его сестра, и Анна никогда не знала точно, дома он или нет. Изредка они сталкивались в коридоре, тогда Матс останавливался, замирал на секунду от собственной благородной дерзости и улыбался ей, а потом, склонив голову, шел дальше. Чувство, что охватывало Анну в его присутствии, было сродни той застенчивости, какая одолевала перед братом саму Катри, при встречах с ним Анна теряла дар речи, да и считала излишним отвлекать его будничными репликами, которыми люди обмениваются на лестнице всего-навсего потому, что ненароком повстречались, а мгновение спустя уже разминутся. Матс и Анна были заодно только в своих книжках, все прочее по негласному уговору образовывало ничейную территорию. Иногда Анна слышала где-то в доме стук молотка, но не шла туда. Точь-в-точь как в лодочной мастерской, Матс работал незаметно и никогда не показывал сделанного. Он просто ходил и высматривал, что требует починки, и, не откладывая, ремонтировал. В «Кролике» кое-что износилось, и вытерлось, и подгнило — дом-то был уже в годах и начал ветшать. Лишь через некоторое время Анна обратила внимание, что двери больше не скрипят, а, к примеру, окно легко открывается, сквозняк прекратился, позабытая лампа опять горит, — таких проявлений заботы было великое множество, и Аннино сердце преисполнилось радостью и удивлением. Сюрпризы, думала Анна, ужасно люблю сюрпризы. Когда я была маленькая, на Пасху всегда прятали яйца, и надо было разыскивать их по всему дому, они были маленькие, красивые, с султанчиком из желтых перьев… Входишь. Заглядываешь и туда и сюда, кругом ищешь. А желтый хвостик — вот он, чуть виднеется, сразу и не найти…

Анна пробовала благодарить Матса, когда они вечерами пили на кухне чай, но очень скоро поняла, что только смущает его, и отказалась от этой затеи. Опять оба читали свои книжки, и все было в полном порядке.

В это самое время Анна как-то по-новому и с тревогой осознала, на что тратила свое время и что упускала. День ото дня она все внимательнее следила за собственными поступками, а ведь долгие годы дни незаметно скользили мимо. Живя в одиночестве, Анна не замечала, как часто теряет дневные часы во сне. Она подпускала сон к себе поближе, мягкий, ласковый, как туман, как снег, вновь и вновь читала ту же фразу, покуда слова не тонули в тумане, утрачивая всякий смысл, просыпалась, отыскивала глазами нужное место на странице и читала дальше, будто пропало у нее лишь несколько секунд. Теперь же Анна уразумела, что спала, и подолгу. Никто об этом не знал, никто ее не беспокоил, и все-таки простая, но необоримая потребность минутку-другую побыть в объятиях Морфея стала чем-то запретным. Она просыпалась как от толчка, таращила глаза, хваталась за книгу и прислушивалась — полная тишина. Но у нее над головой только что кто-то прошел.