А. Передрий - Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов

• Название: Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов
• Автор: А. Передрий
• Издательство: Эксмо, Алгоритм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56702-7

Эта новая книга о Владимире Высоцком и о его взаимоотношениях с современниками - некая мозаика его судьбы, уже десятилетия будоражащей соотечественников. Ее автор исследует жизнь и творчество Высоцкого многие годы. Здесь впервые рассмотрены контакты легендарного барда с А.Пугачевой, Н.Михалковым, Р.Виктюком, А.Иншаковым, Ю.Визбором, З.Церетели, Н.Белохвостиковой, К.Шахназаровым, М.Жванецким и другими известными личностями. Уникальный материал содержит глава "Отчего умер Высоцкий?".

---

Я до сих пор помню эпизод, когда мы озвучивали фильм. Мы все стояли кучкой и Володя был с нами. Вдруг какой-то такой юркий человечек к нему подбежал, обнял его, хлопнул по плечу и сказал. «Ты знаешь, Володька, я вчера слышал твою новую песню. Старик, это потрясающе!» Играл больше на нас: дескать, вот в каких я тесных отношениях с гением. А этот гений откровенно, при женщинах, сказал: «Слушай, поди ты...!» И тот ушел.

Я понимал, что его без конца эти прилипалы достают, поэтому он и держится даже среди нас так... Но, тем не менее, если я подходил: «Володь, дай закурить...» — он доставал свой «Винстон»... То есть, он и сигаретой мог поделиться, и помочь старался, как мог.

Помню, как однажды молодая гримерша остригла ему больше волос, чем надо. Он что-то ей рявкнул и она разрыдалась... А потом он сидел с ней, обнявшись, спиной к нам и что-то тихо объяснял. Она была вот с такой улыбкой, счастливая! Вот ЭТО его характеризует. Другой бы даже не обратил внимания — рявкнул и ушел, и оставил бы ее плачущей. А он— нет. У него было какое-то бережное отношение, он очень любил людей, по-моему. Но сторонился, боялся, что его в очередной раз ударят... Он знал к себе такое отношение — официальное, что ли, он боялся, другой раз, на людях и приближать к себе человека, чтоб не дай Бог лишний раз не ткнули в того пальцем: «И ты такой же, как Высоцкий!»

Нормальные были у меня с ним отношения, нормальные, чисто актерские, что ли. У нас с ним на площадке не было никаких трений, ни одного конфликта, никогда. Только однажды, я помню, мы с ним столкнулись плечами при входе в автобус: я — входил, а он — выходил. Я извинился, а он сказал: «Чего толкаешься? Ты на драку нарываешься?» И мы рассмеялись...

Говорят, что Высоцкий часто заменял Говорухина на площадке. Я не думаю. В то время, когда я снимался, этого не было. Он не режиссировал, в моих эпизодах был только Говорухин. Вообще, если говорить по ощущениям, то картина была снята Говорухиным как бы спустя рукава, то есть особенного какого-то режиссерского шума вокруг картины не было. Шума, когда режиссер бегает по площадке, кричит, шумит, творит, — нет. Надо знать Говорухина. Говорухин всегда оставался Говорухиным. Съемка картины как-то очень спокойно прошла. Единственный раз, я помню, был шум, когда Высоцкий неожиданно улетел во Францию, и мы всей группой неделю сидели в Москве, ждали. Я не знаю, что там случилось, но Володя пришел, что-то сказал Говорухину, сел в машину и уехал...

Он вернулся мрачный-мрачный. Оттуда он вернулся просто другим человеком, он никого не подпускал к себе. Помню, я поздоровался, он не ответил, и у меня было такое ощущение, точно я помешал ему думать о чем-то важном...

Когда состоялась премьера фильма, я не помню. Картина поначалу прошла на Украине, потому что снималась на Одесской киностудии. Как таковой премьеры, «встречи со зрителем» не было. Картина была показана по телевидению и я сразу стал знаменитым! После этого фильма прохода не было, конечно. Кличка Шесть-На-Девять так и прижилась. Так что у меня теперь две клички Кашкет и Шесть-На-Девять.

Мы с Володей в общем-то и не дружили — так, одна картина — полтора года мы были вместе. А после съемок мы с ним больше и не встречались, нас жизнь как-то разъединила я на съемках, он — тоже. Я знал, что он снимался в «Маленьких трагедиях», я работал на другой картине. Время было золотое — я снимался сразу в двух-трех фильмах и мотался по республикам, где только мог...»

Лев Перфилов тяжело переживал смерть поэта: «Я думаю, что если бы Высоцкий в последний год своей жизни не был одиноким, он бы не запил. Для меня смерть Высоцкого — это смерть сына. Ничего себе, да?..»

«Думаете, почему актеры выпивают? Чтобы снять стресс, — рассуждал актер в одном из последних своих интервью. — Я не пью только потому, что очень болезненно пережил смерть Володи Высоцкого. Тогда я провожал его по-своему — две недели пил со всеми подряд, чуть следом не ушел, а потом дал себе слово: как можно лучше сохранить себя для зрителей и играть так, как играл он — ни секунды лжи, не беречь себя!...»

В интервью московскому журналу «Вагант» Лев Алексеевич подробно остановился на теме смерти поэта: «Мне кажется (прости меня, Господи, если я грешу), что к смерти Володи и Марина приложила свою ручку...

О смерти Володи узнал в Свердловске. Я снимался на Свердловской киностудии в каком-то революционном фильме, играл там какого-то баптиста, который все призывал к миру, когда вокруг все стреляли друг в друга.

Приехал актер из Москвы и сказал, что умер Высоцкий — об этом якобы передали по Би-би-си. Но у нас ведь отношение к Би-би-си было соответственное: треп собачий! Когда мы пошли сниматься, то слушали целый день радио — там у нас приемничек стоял. И мы услышали, что умер Володя. Я пытался вынырнуть из Свердловска в Москву, но не получилось. Я просто элементарно не успевал...

Было ощущение боли. Было. Причем, вот меня сейчас спрашивают — почему не пью. Хотите верьте, хотите нет, но я вам расскажу как тогда все было.

Когда я узнал, что Володи не стало, мне очень хотелось налить в стакан водки и помянуть его, но я знал свои способности, знал, что тогда уже не остановлюсь. А у меня за спиной было три картины, и я понял, что если возьму стакан, то я их просто сорву «Заторчу» в Свердловске, и надолго... Поэтому я спокойно отснялся в Свердловске, отснялся в Одессе и в Минске и поехал домой. Денег у меня было навалом после трех картин и я набрал две сумки горючего. Такая тоска у меня была. Дома я налил в стакан водку, бросил туда часы, сказал «Ну все, Володя, время остановилось, поехали». Выпил этот стакан и «гудел» я недели три, я пил со всеми, с кем только мог... Пил с алкоголиками, с милиционерами, с военными, Я рассказывал им о нашей картине, рассказывал о Высоцком, бродил по Киеву и пил. И поймал «белочку»...

А незадолго до этого я попал в автомобильную аварию, к счастью мы все остались живы. А когда я начал пить, то стал бояться машин. Даже когда было пустое шоссе, я все смотрел — есть машины или нет. И даже во сне боялся, что мою кровать могут переехать. Я ничего не ел — только сигареты и питье. С водки я перешел на бормотуху Деньги кончились — из друзей сразу вокруг никого не стало. Однажды я сидел на лавочке, пил в какой-то компании алкашей и вдруг увидел белую машину, белую «Ладу» — точно такую же которая в нас врезалась в той аварии. И тогда я заорал «Что ж ты со мной делаешь? Сколько ты будешь меня преследовать?!» Я встал и пошел на машину. Я устал от всего, мне уже было все равно. Какие-то люди меня подхватили посреди дороги, где две машины чуть не столкнулись. И здесь я отрезвел.

Вот так на меня подействовала смерть Володи. Причем не только эта смерть. Оно как-то сразу все наложилось: до этого, например, ушел Дворжецкий, еще раньше — Женя Синицын, мой однокурсник, Леша Эйбоженко... Я все думал: «Как же так?» Помните у Горького есть: сам факт смерти на всех скверно действует... Вот этот сам факт: почему в сорок два? Значит и я смертен? Произошла переоценка какой-то своей собственной жизни, что ли... У меня дома были неприятности, у меня со второй женой были неприятности. Пока я мотался, она... То есть, все свелось одно к одному, и отсюда, наверное, родилась у меня эта фраза «Время остановилось...» Все. Я больше ничего не хотел, я устал. Володина смерть стала последней каплей по настроению. И эта капля — смерть Высоцкого — так повлияла на мою дальнейшую жизнь. Я вдруг как бы осознал всю суету сует: был человек нужный всем и вдруг — ушел... Какая- то шторка вдруг задернулась на окне и стало темно, и все — душа умерла. Я сорвал три картины — меня приглашали, я не поехал сниматься.

Так я маялся, пока не отрезвел на этой дороге. И тогда пошел к врачу и сказал: «Спрячь меня хотя бы на три месяца, только так, чтобы я не смог выйти». И он меня спрятал. Потом я год мучился, все-таки тянуло, хотелось выпить, но я это выдержал и сейчас совершенно не пью. Знаете, мало говорить хорошие слова о Володе, говорить о том, что был с ним знаком, что судьба мне подарила встречи с Высоцким. Я сейчас скажу, может быть, банальную вещь, но во мне произошел слом

и я внутренне дал себе слово продолжать его дело. Не в смысле — брать гитару и писать песни, а надо сниматься так, чтобы не было стыдно, надо говорить людям правду, надо перестать унижаться перед режиссерами, которые иногда бывают намного бездарнее, чем ты сам. Я вдруг понял, что надо удержаться на Земле во что бы то ни стало, надо завязать с питьем — прежде всего потому, что уйти с этим делом очень легко. Я сказал себе: «Левка, имей в виду, что тебя не случайно взяли в театральный, и не случайно снимают в кино. И хватит тебе разбираться с неверными женами, дождись свою женщину, ту, что предназначена тебе...» Вот какую огромную переоценку всех жизненных ценностей дала мне смерть Высоцкого».

МАТЛЮБА АЛИМОВА

Удивительно красивая женщина, талантливая узбекская актриса Матлюба Алимова известна российским зрителям по звездной роли гордой и дикой цыганки Насти в популярной советской мелодраме о судьбе Будулая — фильме режиссера Александра Бланка «Цыган» и коварной Ирины — царицы византийской из картины «Василий Буслаев». Ученица Алексея Баталова, окончившая актерский факультет ВГИКа в 1978 году, она практически не изменилась с тех пор!