Сергей Мартьянов - Цветы

• Название: Цветы
• Автор: Сергей Мартьянов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: О войне
• Год: 1961

---

Сергей Мартьянов ЦВЕТЫ

Это случилось в первую целинную весну, когда Настеньку Светлову избрали комсоргом девятого класса. Настеньке шел семнадцатый год, мир казался ей прекрасным, и все в жизни было для нее нипочем. Новые обязанности не сделали Настеньку более степенной и сдержанной, как это бывает в подобных случаях. Нет, с той же непосредственностью и горячностью, с какой раньше увлекала подруг на девчоночьи дела, она носилась теперь во время перемен по школе, «утрясала» различные комсомольские вопросы, «прорабатывала» на собраниях нарушителей дисциплины и выступала на тематических вечерах.

С малых лет Настенька привыкла быть в коллективе, на людях: участвовала в художественной самодеятельности, приветствовала партийные конференции от имени школьников города, преподносила цветы приезжающим иногда иностранцам или знатным людям. И вечно ее обуревали какие-нибудь новые идеи и начинания: то она увлекалась шахматами, то краеведением, то вдруг взялась сочинять стихи и записалась в школьный литературный кружок.

О целине Настенька узнала не только из газет и радиопередач, но и от своей матери, от соседей и школьных учителей, которые только и говорили теперь об этом. Она жила в небольшом городе, все улицы которого вели в степь, и там через несколько недель должны были поднимать целину. Как это будет происходить, никто еще толком не знал, но все жили предчувствием чего-то невиданного, великого и волнующего. Стоит ли говорить, что это чувство захватило и Настеньку?

В тот день после уроков вместе с другими активистами ее вызвали в горком комсомола и объявили, что ночью в город прибывает первый эшелон с целинниками с Украины, что они проведут в городе несколько дней, будут жить в клубе мелькомбината, а потом на тракторах и машинах выедут в степь, к месту своего будущего совхоза, что их нужно встретить как следует и что Настя Светлова должна выступить на вокзале от имени учащихся.

Настенька сначала оробела, ведь она никогда еще не приветствовала героев-целинников, но вскоре к ней вернулась обычная самоуверенность, и она тут же принялась сочинять приветственную речь. Она скажет, что молодежь Казахстана встречает комсомольцев Украины, как дорогих гостей, что она, Настя Светлова, желает им счастья и успехов на новых землях, что на свете нет ничего дороже, чем Дружба и братство советских людей...

Из горкома она направилась прямо к своей подруге Кате Горбуновой.

Был конец марта, свирепый ветер, редко затихавший в этих местах, бросал в лицо колючий снег. Дома стояли в сугробах, с нахлобученными на окна белыми шапками. Но Настенька не чувствовала холода. Она почти бежала, ей хотелось поскорее поделиться с подругой новостью.

Дверь в Катином доме пропела веселым дискантом и тут же захлопнулась за девушкой. Люди в городе берегли тепло, и поэтому во всех домах двери зимой открывались с трудом: к ним через блоки были подвешены гири, камни, обрубки рельсов.

Вместе с клубами морозного воздуха Настенька ворвалась в комнату, сдернула пуховый платок и с ходу выпалила:

— Катька! Я сейчас была в горкоме комсомола. Ты знаешь, сегодня ночью они приезжают. Поезд приходит в три часа.

И только тут подула на свои окоченевшие пальцы, осторожно потирая ладони.

— Кто приезжает? — спросила Катя, отрываясь от книги, лежащей у нее на коленях. Она сидела на диванчике, поджав под себя ноги и кутаясь в теплую вязаную кофту.

— Целинники! С Украины. Двести шестьдесят человек. Они будут жить в клубе мелькомбината, а потом поедут в степь. Мне поручено приветствовать их. Вот.

Настенька с маху бухнулась на диван, рядом с Катей. Курносое, в мелких веснушках лицо ее пылало от возбуждения и мороза, на длинных ресницах таял иней.

— Да? Интересно... — равнодушно протянула Катя. В больших сонных глазах ее не отразилось ничего, кроме обычного любопытства.

— Катька! — возмутилась Настенька. — Как ты можешь говорить так спокойно? Нужно же встретить их как следует, собраться всем на вокзале...

— Все придут, чего ты волнуешься? — лениво уверила Катя и поднесла к близоруким глазам книгу.

— Брось читать! — закричала Настенька, вырвала из рук подруги книгу и кинула на стол. — Как встречать будем?.. Цветы бы преподнести, а?

— Какие цветы? Оранжереи в городе нет, где ты их возьмешь?

Катя поднялась с диванчика, встала у окна и сердито прислонилась лбом к холодному стеклу. Настенька тоже подошла к окну — маленькая, подвижная, с твердой походкой.

Девушки несколько минут рассматривали причудливые узоры на стекле. Тут были и листья папоротника, и мохнатые ветви, и замысловатые цветы.

— Нет, мы должны обязательно преподнести цветы! — решительно сказала Настенька. — Ты думаешь, им легко? А едут. Нет, только цветы.

— Ну и попросим их у Деда Мороза, — усмехнулась Катя.

Она была старше Настеньки на полгода и относилась немного снисходительно к своей подруге, которая вечно что-нибудь выдумывала. Кроме того, она была девушкой застенчивой, тихой, и ей всегда хотелось жить как-то попроще и поскромнее.

— А ты не смейся! — горячо возразила Настенька, хотя и понимала, что подруга нисколько не смеется, а так, еще не расшевелилась. — Хотя бы у Деда Мороза.

— Ну и попроси... — покорно проговорила Катя и лениво потянулась, хрустнув суставами пальцев. Всю ночь она читала «Королеву Марго» и сейчас действительно хотела спать.

— Катька, не спи! — разозлилась Настенька. — Надо же что-нибудь предпринимать, бесчувственный ты человек!

Катя прыснула от смеха. Нет, эта Настенька положительно ненормальная. Разве она, Катя Горбунова, не понимает, что комсомольцев с Украины хорошо бы встретить с цветами? Но их нет! При чем же тут бесчувственный человек?

В Катином доме всегда было чисто, уютно и немного скучно: строгая мать ревниво блюла порядок. Предметом особой ее страсти был куст олеандра, росший в большой деревянной кадке. К тому времени олеандр уже цвел. Розовые пышные шапки цветов чуть покачивались на тонких гибких стеблях, источая пряный аромат.

— Гляди-ка, цветет, — проговорила Катя. — Мать всю зиму ухаживала, вот и цветет...

— А у нас герань распустилась, — подхватила Настенька, — алая-алая, ну, прямо как кровь! И у Капустиных тоже, и у Веры Сидоровой, — она вдруг смолкла и всплеснула руками: — Идея! У меня идея!..

— Какая? — насторожилась Катя.

— Пойти по домам и попросить по комнатному цветку. Кто что сможет, то и даст. Вот и соберем букет.

— Да?! — заволновалась Катя. Настины идеи ее всегда в конце концов покоряли, и она делала так, как хотела подружка. — Только вот соберем ли? Пожалеют...

— Не пожалеют! — уверенно заявила Настенька.— Ты понимаешь...

— Я-то понимаю, а вот другие... Мама всю зиму ждала, когда олеандр зацветет...

— Ну, знаешь... — горячо заговорила Настенька.— Разве они не оставили у себя на Украине и цветы и сады, да еще какие? Неужели жалко будет для них по одному цветочку? Только по одному! Вот хотя бы твоей матери. А ну, давай спросим у нее.

— А чего спрашивать? — решительно сказала Катя.

Она взяла ножницы и бесстрашно отстригла один цветок. Вздрогнул и замер стебель. Катя зажмурилась и срезала второй. Две пышные розовые шапки горделиво покачивались в ее руке.

Подруги оделись и вышли на улицу. Синеватые сумерки уже опускались над городом.

— С кого начнем? — спросила Катя.

— Пойдем к Серафиме Ивановне, — сказала Настенька. — Она не откажет, — и, пряча под шубкой драгоценную ношу, завернутую в газету, Настенька устремилась вперед, увлекая за собой подругу.

Душа у нее звенела, и все существо было преис-' полнено такой гордости, что она с искренним сожалением посматривала на прохожих, которые и не подозревали, какое важное событие остается для них неведомым. Маленькая и кругленькая, она катилась как колобок впереди Кати, косолапо вышагивающей в своих больших подшитых валенках.

Серафима Ивановна, известная в городе портниха, была общительной, ласковой и сердобольной женщиной. Она вечно что-нибудь советовала, громко сочувствовала чужому горю и никому ни в чем не возражала. Девушки двинулись прямо к ней, зная, что у нее все подоконники заставлены цветами.

Портниха жила в старинном деревянном доме с вы. соким крыльцом и окнами с глухими тяжелыми ставнями.

Она пригласила девушек в комнату, усадила на мягкую кушетку и сразу же заулыбалась, затараторила, отложив шитье. От обилия цветов у Настеньки захватило дух. Тут были и строгие фикусы, и бледные чайные розы, и яркие фуксии с фарфоровыми, точно неживыми, колокольчиками цветов. Комната напоминала оранжерею.

— Ну, давайте, давайте показывайте, что вы там принесли, — сказала Серафима Ивановна, кивая на газетный сверток. — Что вам сшить, девочки? Летние платья?

— Нет, — смущенно ответила Настенька. — От имени комсомольцев и молодежи города мы просим вас, Серафима Ивановна, подарить для общего дела несколько комнатных цветов.