Александр Афанасьев - Чужая земля

• Название: Чужая земля
• Автор: Александр Афанасьев
• Жанр: Боевая фантастика

Это фанфик на мир А. Круза. «Земля лишних». В нем я попробую поднять темы, которых не касается автор — прежде всего это Британия, США и главное — Исламский халифат и Чечня

---

— Повнимательней там…

Машины одна за другой свернули на бетонный выезд, как на лепесток скоростной автострады — он вел на один из трех мостов, спроектированных и построенных специально приглашенными инженерами Европейского союза. Этот мост — назывался мостом шахидов…

Едва выехав на мост — машины встали. Прямо тут — была выложена бетонными блоками короткая змейка, заканчивающаяся откатываемым в сторону самодельным шлагбаумом. Тут же — горел костер в двухсотлитровой бочке из-под топлива, стояли две машины — пикап и старый турецкий Форд-самосвал. На пикапе — был крупнокалиберный пулемет, у него — стоял бородатый…

— Все нормально? — спросил водитель УАЗа.

— Да — ответил Хасан — можно тормозить…

— Первый, я второй — стоп.

— На два часа — пулеметчик, ДШК. Три автоматчика на одиннадцать — донес эфир.

Боевики подошли к головной машине — то ли они не видели идущего без фар УАЗа, то ли решили, что главный — в Ниве, а с шестерками ни один уважающий себя человек говорить не будет.

— Видишь его? — спросил сидящего в УАЗе Хасана русский снайпер.

— Да.

— Который?

— Борода.

— Здесь все — бородатые.

— Который стоит ближе к самосвалу. Говорит — его нукер.

Глупо было ожидать иного…

— Я должен пойти, поздороваться с ним — сказал Хасан — он ожидает увидеть в машине меня…

Опасный момент. Если все оговорено — ДШК с такого расстояния их на куски порвет. Но есть два обстоятельства. Первое — никто не будет устраивать стрельбу на мосту. Цель может вывернуться и хотя бы сигануть в воду, второе — с той стороны или с порта могут, не разобравшись, открыть огонь. Второе — если Джафар знает, то он будет устраивать ловушку на суннитской стороне. На шиитской ему делать нечего.

— Иди. Помни, мы наблюдаем за тобой…

Хасан вышел из машины, громко хлопнув дверью и подняв руки на всякий случай. Водитель — настороженно ждал, держа руку на рукоятке АКС-74У, прикрытого одеялом на моторном тоннеле машины…

— Салам алейкум! — громко крикнул он так, что один из бородачей вскинул автомат.

Тот, что стоял — повелительно вскинул руку, крикнул «на, на!» — и стволы опустились…

— Ва алейкум ас-салам, пасар[99]…

Хасан обнялся с бородачом…

— Хале шома?[100]

— Хубе, Курейш-эфенди, ташаккор.

— Хома коджа мирид?[101]

Хасан пустился в малопонятные, но эмоциональные объяснения, в конце концов, его соплеменник лишь махнул рукой, и сделал знак, чтобы открыли шлагбаум. Снайпер не очень то хорошо разбирался в фарси, но разобрал «хейли хатарнак» — слова, которые сказал бородач Курейш. Еще он разобрал «афгани», афганцы…

Хасан хлопнул дверью, заворочался, устраиваясь на покрытом бараньей шкурой сидении.

— Что он сказал.

— Да так…

Бородач, ни слова не говоря, сунул лжецу в затылок.

— Что он сказал? — настойчиво повторил он вопрос.

— Говорит, сегодня с той стороны неспокойно, опасно… Говорит, прибыли какие-то афганцы и другие важные люди. Он видел много машин, прошли по набережной, с той стороны. И они видели вертолет.

— Афганцев…

— И не только, эфенди… — потер ноющий затылок обманщик Хасан — он говорит, там были кяффиры.

Орден…

Бородач родился не вчера, более того — на той стороне его предали дважды, и оба раза — государство, которому он верил и которому служил. Он понимал, что здесь не все так просто: даже на русских территориях доверять нельзя было никому. Уголовники, проворовавшиеся и сдриснувшие сюда бюрократы, мафия… И в то же самое время — здесь он нашел людей, в которых был уверен на девяносто девять процентов, что они не предадут. Он нашел настоящее дело и настоящих сослуживцев.

И настоящего врага…

А Орден… Русским было проще — они уже жили при Ордене на той стороне, и Орден этот назывался — Коммунистическая партия Советского Союза. Отец, который всегда знает, как надо, который поймет и поддержит, если тебе трудно, и если накажет — то за дело и так накажет, что век помнить будешь. Это в теории, на практике то — конечно, все по-другому. Они, дети предательства восьмидесятых и безумия девяностых знали, что власть может быть жестокой, своекорыстной и неблагодарной — но воспринимали это как неизбежное зло, как сезон дождей, в который здесь замирала жизнь. И все же — продолжали жить, стараясь держаться от власти подальше, когда это возможно, и противостоя ей — когда было уже не скрыться.

Ничего удивительного, что на сходке местных амеров — присутствуют люди Ордена и наверняка не из последних. Ведь просто так — сюда не напускали бы душарни всех мастей и видов, да столько, что они уже превзошли по численности населения север. И просто так не поставляли бы им оружие столько, что тут даже пацаны двенадцатилетние — с зелеными повязками на башках и калашами. Спросишь у такого: что он будет делать, когда вырастет, ответ один: кяффиров убивать. Нормально?

— Нормально…

— Второй, второй, я первый. Тебя не пронял, повтори!

Бородатый пришел в себя — запрашивали из головной машины, санкцию на продолжение движения по мосту. Бандиты — уже смотрели с любопытством на стоящие машины…

— Первый, я второй. Продолжаем движение…

Бурча и пырхая моторами, машины двинулись с места…

Второй блокпост, на другом берегу реки, вынесенный за пределы самого моста — медленно приближался во всем своем омерзительном великолепии. Его центром был танк… то ли исправный, то ли нет — но пулемет на нем был исправен, во время разборок им часто лупили по тому берегу. Заграждение было сделано не из дорогих бетонных блоков — а из отъездивших свое машин и земляного вала, насыпанного здесь бульдозером.

— На одиннадцать — процедил сквозь зубы водитель, плавно тормозя — три цели, один РПГ. У ДШК чисто. Ожидать нормального несения службы от аллахакбаров ночью — все равно, что от быка молока. Наверняка — дежурный за пулеметом — дрыхнет в танковой башке, распахнув люк для вентиляции. Но недооценивать опасность этих нельзя.

— Один… идет сюда.

Двое афганцев были у головной машины, один шел к ним, к УАЗу, подсвечивая мощным, аккумуляторным фонариком.

В душной кабине УАЗа раздался отчетливый металлический щелчок.

— Нет… не надо — сказал Хасан.

Бородатый — посветил фонариком в кабину, потом стукнул в стекло. На УАЗе стекла нормально не опускаются, пришлось приоткрыть дверь.

— Салам алейкум…

Афганец!

— Салам… — хрипло, с той же интонацией ответил русский водитель.

— Ту кисти? Ном шома чист?[102]

— Эсм э Хадид. Ман фалястини[103].

— Коджа мири?[104]

— Маркази шахр. Ман хейли кам дари баляд, брадар[105].

Назваться палестинцем было опасно — но еще опаснее было назвать какую-то другую национальную группу. Палестинцы держались на особенку, они никогда не входили ни в какие группировки, а только вставали на ту или другую сторону. Палестинцы, несмотря на их относительную малочисленность — были хорошо вооружены, имели четкую командную вертикаль, отработанную еще в лагерях беженцев по всему Ближнему Востоку, имели огромный боевой опыт и были абсолютно безжалостны. Вдобавок — среди них были как сунниты, группы которых сотрудничали с Аль-Каидой, так и шииты, объединенные в партию Хезбалла. В условиях, когда неосторожное слово или поминание Али при совершении намаза[106] могло закончиться настоящим побоищем — представиться палестинцем было лучшим из возможного.

Афганец покровительственно улыбнулся, достал из кармана на разгрузке пачку сигарет.

— Фалястини — афгани дост. Сигарет?[107]

— На, бебахшид… — водитель приложил руку к груди — Хода зияд кунад, брадар[108]…

Афганец зачем-то хлопнул рукой по крыше машины и пошел обратно, к своим, где завершался торг относительно платы за проезд по мосту. Афганцы — были бы не афганцами, если бы упустили возможность поторговаться.

— Твою мать… — сдавленно прошипел водитель — принесли же черти…

Снайпер — хлопнул по плечу водителя.

— Вернемся в ППД — благодарность выпишу. В жидком виде. Не зря вас по языкам гонял.

— Век бы не слышать…

Пронзительно мигнув в ночи задними стопами — Нива пошла…

— За ними…

Свернули с дороги, покатились по пирсу. Грязь, какие-то деревянные ящики… срач такой, что и не выскажешь. Машина переваливается с колдобины на колдобину, недовольно подвывая мотором. Нефть здесь была и едва ли не больше, чем на русской территории — но нормально не качали. Чеченцы обогатили местный диалект понятием «самовар» — компактная, самодельная нефтеперегонная установка, которая состоит из пары больших цистерн, кое-какого оборудования, бочек для готовой продукции и пары джигитов с автоматами — для охраны. Получившийся «бензин» октановым числом был где-то от 60 до 65 в зависимости от качества исходного сырья и продуманности конструкции. Получившимся адским зельем кто торговал с банками у дороги, а кто добавлял присадки, которые поставляли люди, связанные с орденом и продавал это относительно цивильно. Орден хоть и незримо, ненавязчиво — но присутствовал в очень многих аспектах здешней жизни.