Максим Чертанов - Хемингуэй

• Название: Хемингуэй
• Автор: Максим Чертанов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03390-0

Эрнест Хемингуэй был и остается одним из самых популярных в России американских писателей. В 1960-е годы фотография бородатого «папы Хема» украшала стены многих советских квартир; вольномыслящая молодежь подражала его героям — мужественным, решительным, немногословным. Уже тогда личность Хемингуэя как у нас, так и на Западе окружал ореол загадочности. Что заставляло его без устали скитаться по миру, менять страны, дома и жен, охотиться, воевать, заводить друзей и тут же делать их врагами? Был ли он великим мастером слова, или его всемирная слава — следствие саморекламы и публичного образа жизни? Что вынудило его, как и многих его родственников, совершить самоубийство — наследственная болезнь, житейские неудачи или творческий кризис, обернувшийся разрушением личности? На все эти вопросы отвечает писатель Максим Чертанов в самой полной на сегодняшний день биографии Хемингуэя. Эта неожиданная, местами шокирующая книга откроет поклонникам писателя множество неизвестных подробностей из жизни их кумира.

---

В 1956-м реабилитировали Кольцова, но Пасионария все еще тут… Записка Отдела культуры ЦК КПСС от 25 января 1958 года, подготовленная для постановления ЦК «О мероприятиях по устранению недостатков в издании и критике иностранной литературы»: «Переводчики и близкие к ним люди настойчиво рекомендовали издательствам роман Хемингуэя „По ком звонит колокол“, описывающий события 1936–1938 годов в Испании с позиций, враждебных прогрессивным силам». А роман продолжал разгуливать в самиздате. Бенедикт Сарнов рассказывает, как в 1959-м к нему пришел Юлиан Семенов: «В общем, слово за слово, выяснилось, что у него есть машинопись русского перевода этого романа, и он — ну конечно, что за вопрос! — может дать мне его почитать. <…> К этому нашему разговору с интересом прислушивалась моя коллега Джана Манучарова, и когда Юлиан Семенов нас покинул, мы с ней быстро договорились, что если всё это не окажется пустым трёпом, читать „По ком звонит колокол“ мы с ней будем, конечно, вместе. <…> И тут остроумная Джана нашла гениальный выход. Давай, сказала она, скинемся и отдадим рукопись машинистке. <…> Машинистка (или машинистки) сделала четыре закладки, и сумма расходов, таким образом, была разложена на четверых: я приобщил к нашей авантюре моего друга Володю Корнилова (он тоже тогда бредил Хемингуэем), четвертого компаньона нашла Джана. Вот так вышло, что я стал счастливым обладателем собственной рукописи не напечатанного у нас знаменитого хемингуэевского романа».

В феврале 1960-го Анастас Микоян встретился с Хемингуэем. Надежды ожили. «Советская Россия», 19 февраля: «Где сейчас Хемингуэй, который много времени проводит в путешествиях? Ответ на этот вопрос дали газеты: первый заместитель Председателя Совета министров СССР А. И. Микоян посетил писателя в Гаване. Из Ленинграда на Кубу полетела телеграмма: „Литературный журнал ‘Нева’, открывший год окончанием романа Шолохова ‘Поднятая целина’, от имени 121 тысячи своих подписчиков и многочисленных читателей просит Вас разрешить публикацию романа ‘По ком звонит колокол’“. Через сутки пришел короткий ответ: „Очень рад, что вы печатаете роман. Лучшие пожелания. Хемингуэй“. Роман американского писателя будет опубликован в ближайших номерах „Невы“». Поторопились, однако: в «Записке Отдела Культуры ЦК КПСС» в Секретариат ЦК КПСС заметка названа «крикливой», характеристика романа — «несостоятельной», а обращение «Невы» к Хемингуэю — «ошибкой». 16 апреля и. о. главного редактора «Невы» Е. П. Серебровская и литературовед А. И. Хватов поехали за поддержкой к Шолохову. Тот написал министру культуры Екатерине Фурцевой:

«Ленинградский журнал „Нева“, опубликовавший вторую книгу „Поднятой целины“, решил опубликовать, разумеется, с соответствующими купюрами, роман Э. Хемингуэя „Под звон колокола“ (так у Шолохова. — М. Ч.). С Хемингуэем списались по этому поводу и получили его согласие. <…> Не мне говорить Вам о том, как важно было бы привлечь на нашу сторону Хемингуэя, и, думается, неспроста нанес ему визит А. И. Микоян, будучи на Кубе. А этого можно достигнуть, публикуя у нас Хемингуэя, не ограничиваясь одними лишь хвалебными отзывами о его творчестве. Сейчас стоит вопрос о передаче романа Хемингуэя журналу „Международная литература“. Это несправедливо, на мой взгляд. Пусть публикует „Нева“. Кроме этого, такое решение вызовет недоумение у самого Хемингуэя и даст повод буржуазной печати сочинять небылицы о том, что наши журналы не могут распоряжаться своими портфелями по своему усмотрению».

Фурцева обещала Серебровской, что после приезда Хемингуэя в СССР можно будет подумать о публикации в «Неве». Но Хемингуэй не приехал, а Комиссия ЦК КПСС по вопросам идеологии постановила: «Признать нецелесообразным публикацию в советском журнале романа Э. Хемингуэя „По ком звонит колокол“. Указать и. о. главного редактора журнала „Нева“ т. Серебровской Е. П. на допущенную ошибку, выразившуюся в организации рекламной шумихи вокруг этого произведения». Серебровскую вызвали в ЦК (как она рассказывала Орловой, начальник Отдела культуры Поликарпов распекал ее: «Вы что, хотите нас с братскими партиями поссорить?»), и она была уволена. А люди продолжали читать роман… Солженицын: «Это было начало ноября 1961 года. Я и пути не знал в московские гостиницы, а тут, пользуясь предпраздничным безлюдьем, получил койку. Здесь я пережил дни последних колебаний — ещё можно было остановить, вернуть. (Остался я не для колебаний, а для чтения самиздатского „По ком звонит колокол“, полученного на три дня)».

В 1962 году «Колокол» хотели печатать «Иностранная литература» и «Новый мир». В июле их главные редакторы, А. Маковский и А. Твардовский, обратились в ЦК с просьбой разрешить публикацию, но получили отказ. А. Беляев: «Выслушав гостя, Поликарпов развел руками. Сообщил, что мешает публикации книги одна „настырная читательница“ романа, „которая решительно с этим не согласна и выражает свое несогласие в резкой форме в письмах на имя первого секретаря ЦК КПСС“…» Но в том же году Идеологический отдел ЦК дал распоряжение перевести роман и издать для «своих» — хотя бы знать, что ругаем. Он вышел в «Издательстве иностранной литературы» тиражом 300 экземпляров, с грифом «Рассылается по специальному списку. №…»[39]. А. В. Блюм: «Книга не поступила ни в одну из библиотек; даже в бывших спецхранах крупнейших книгохранилищ (петербургских, во всяком случае), обладавших правом получения „обязательного экземпляра“, она отсутствует». Анатолий Медведенко: «Лучшее произведение будущего нобелевского лауреата у нас было издано под грифом „Для служебного пользования“. Оно представляло собой две книжки в мягком бумажном переплете белого цвета с тем самым предупреждением на титульном листе. Тираж был чрезвычайно мал, каждый экземпляр пронумерован, а допуск к роману имели, естественно, только избранные». Но даже для избранных в предисловии пояснялось — вдруг не разберутся? — «так, например, обращает на себя внимание не совсем правильная трактовка образов коммунистов, бесстрашных и мужественных борцов с фашизмом в трудное для испанского народа время».

В начале 1963 года отрывки из романа хотели напечатать в «Неделе», Е. Д. Калашникова показывала Орловой корректуру. Но тут «оттепель» закончилась и публикацию запретили. Редакторы, однако, были упрямы. Орлова: «Чаковскому тоже захотелось вступить на разминированное поле. Он опубликовал отрывок из 43-й, завершающей главы романа „По ком звонит колокол“. Тот самый отрывок о последних мгновениях жизни Роберта Джордана, который Эренбург читал в ВТО летом 42 г.» Из редакционной врезки: «Как мы уже сообщали, издательство ‘Художественная литература’ готовит к выходу в свет роман Хемингуэя ‘По ком звонит колокол’». Теперь на лекциях можно было цитировать хотя бы эпилог романа по «Литгазете». Журнал «Звезда» напечатал мою большую статью «О революции и любви, о жизни и смерти» с подзаголовком «К выходу русского издания романа Хемингуэя „По ком звонит колокол“ (1964, № 1). Цитаты из романа, приведенные в моей статье по самиздатовской рукописи, я выверяла в Гослите по чистым листам. Но и на этот раз выход русского издания не состоялся, роман был запрещен и набор рассыпан. Руководители испанской компартии Долорес Ибаррури и Листер, их единомышленники возражали в ЦК против книги».

«Литературка» 24 августа 1964 года опять сообщала о готовящейся публикации — впустую; в 1965-м алма-атинский журнал «Простор» объявил, что напечатает роман — запретили. В марте 1967-го в журнале «Заря Востока» вышла статья Симонова о «Колоколе»: хвалил, но с оговорками: «Джордан — буржуазный гуманист… внутренне остается индивидуалистом и идеалистом», Хемингуэй «далеко не обо всем мог составить себе объективно верное представление». Орлова: «Как и за 30 лет до того, был и расчет. Быть может, в данном случае прежде всего расчет — „обернуть роман в вату“, чтобы его можно было напечатать». Капля камень точит… По словам Беляева, сотрудникам Международного отдела ЦК было поручено «уломать» Ибаррури. «Международники позвонили и сказали, что Ибаррури хоть и остается при своем мнении, но возражать против издания романа Хемингуэя „По ком звонит колокол“ в собрании сочинений писателя не будет. Готовьте соответствующую записку, наше руководство ее подпишет». Трехтомное собрание сочинений, включающее «Колокол», вышло в 1968 году (забавно, что в том же году был снят и запрет Франко на публикацию романа в Испании). Но перевод был цензурированный, с купюрами. Лишь в 2005-м роман вышел без купюр в издательстве «Азбука-классика». Но Хемингуэй был уже не в моде, и большинство из нас помнят тот, первый перевод. Что же от нас скрыли?

Читатель при слове «цензура» представляет радикальные изменения в тексте. На самом деле купюры были невелики. Убрали упоминание о Бухарине, которого к тому времени еще не реабилитировали. В переводе 1968-го Карков назван «одним из самых значительных людей в Испании» — в подлиннике было «один из трех самых влиятельных» (второй — Орлов, третий, возможно, Марти). В подлиннике за угрозой Каркова вывести Марти на чистую воду следовала фраза «Я добьюсь, чтобы тракторный завод не носил больше ваше имя» — цензура ее убрала, посчитав более крамольной, чем то, что Марти назван сумасшедшим убийцей. Хемингуэй пишет о столяре Хуане Модесто, который командует корпусом: «Он был намного умнее, чем Листер или Эль Кампесино» — эти слова в переводе исчезли. Из диалога Каркова с Эренбургом о Ибаррури зачем-то убрали пару реплик: «— Эта женщина не предмет для шуток. Даже для такого циника, как вы. Если бы вы были там и видели ее лицо и слышали ее голос! — Этот великий голос, — сказал Карков иронически. — Это великое лицо». У Хемингуэя написано, что военных командиров «послали учиться в Военную академию и Ленинский институт Коминтерна» — цензура вырезала упоминание о Коминтерне.