Маурин Ли - Цепи судьбы

• Название: Цепи судьбы
• Автор: Маурин Ли
• Издательство: ООО «Книжный клуб "Клуб семейного досуга"»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9910-0847-1

1971 год. Двадцатипятилетняя Маргарита узнает о том, что ее мать Эми, осужденную на пожизненное заключение за убийство мужа, выпускают на свободу. Что помнит девушка о трагедии, случившейся двадцать лет назад? Знает ли о ее причинах? Правда о прошлом выясняется постепенно, всплывают события еще довоенные и страшные годы войны… Сложные характеры, непростые отношения… Похоже, Эми и Маргарите предстоит заново узнать и полюбить друг друга.

---

Вскоре Мойра останется одна в доме на Агейт-стрит, и к этой ситуации она была полностью готова. За время войны ей трижды предлагали выйти замуж, и все трое претендентов получили отказ. За всю свою жизнь она любила только одного мужчину, и он умер, когда ее дети были совсем маленькими. Теперь у нее была очень хорошая работа в выставочном зале на Стэнли-роуд, и остаток жизни Мойра собиралась провести, вспоминая о любимом мужчине, в окружении внуков, которые не преминут появиться.

Барни работал в компании отца в Скелмерсдейле, но беспокоился из-за того, что отец оттесняет Хэрри на второй план.

— Папа в него не верит, — однажды вечером пожаловался Барни Эми. — Он обращается с ним, как с идиотом.

К своему удивлению, Эми обнаружила, что она — единственный человек, к мнению которого Лео Паттерсон готов прислушаться.

— Если это заметил Барни, это заметят и другие люди, — выговаривала она свекру, — и это подорвет веру Хэрри в себя.

— Я хочу, чтобы Хэрри и Барни стали директорами компании, — ворчал Лео, — но Хэрри не проявляет инициативу, он очень медленно учится.

— Хэрри, — разгневанно вскинулась Эми, — принимал участие в войне с начала до конца, пока его не демобилизовали! Он был в Дюнкерке и участвовал в высадке союзников в сорок четвертом. Он воевал в пустыне и сражался с немцами в Европе, пока они не сдались. Вы должны гордиться им, а не жаловаться на него. Ваш старший сын очень упрямый. Он всегда добивается поставленной цели. Если он медленно учится, это не имеет значения, потому что он все равно все усвоит.

Лео рассмеялся.

— Вы, миссис Паттерсон, классический пример старой головы на юных плечах. Я запомню, что вы сказали, и отныне буду обращаться с Хэрри с большим уважением.

Она метнула на него сердитый взгляд, заподозрив его в том, что он над ней подшучивает.

— Надеюсь, так и будет, — угрожающе произнесла Эми, и Лео опять засмеялся.

Все шло гладко, пока однажды вечером к Барни не явился какой-то незнакомец. К этому времени их жизнь вошла в спокойное русло — обеды с семьей Барни и чай с семьей Эми через выходной. Бензин все еще выдавали по карточкам, но теперь водители получали необходимый минимум топлива. Машины извлекались из гаражей и из садов, в которых они пережидали войну, и приводились в рабочее состояние. Раз в несколько недель Барни возил Эми в Понд-Вуд, где в маленьком домике жили Джеки, Питер и их новорожденный сын. Они брали с собой и Мойру. Иногда они навещали Чарли и Марион в Эйнтри, хотя Марион ни разу не дала им понять, что рада их появлению.

Когда пришел незнакомец, стоял сентябрь. Это был один из тех странных осенних дней, когда Ливерпуль оказывается в тисках ядовитого желтого тумана. Казалось, что где-то поблизости жгут огромные костры, только огня не видно, один лишь дым. Когда Эми открыла гостю дверь, уже подошло время чая. Он был очень хорошо одет — верблюжье пальто и мягкая фетровая шляпа орехового цвета. На вид ему было лет тридцать, и у него была весьма привлекательная, хотя и несколько женоподобная наружность.

— Это дом Барни Паттерсона? — вежливо поинтересовался мужчина, снимая шляпу. Он говорил с едва различимым иностранным акцентом.

Эми подтвердила, что это именно так. Она пригласила его в гостиную, извинившись за то, что в комнате довольно прохладно, и пояснив, что она кормит маленькую дочь в соседней комнате. Маргарита любила устраивать настоящую игру из процесса кормления, и гость мог испачкаться толченой морковкой или яблочным пюре.

Когда Эми вернулась в комнату, Барни уже приступил к кормлению, заткнув за ворот рубашки край посудного полотенца. Он делал вид, что ложка — это самолет, а может быть, и оса, с жужжанием разрезающая воздух и приближающаяся к ротику Маргариты. Тут перед Маргаритой возникал выбор — либо съесть прилетевшую еду, либо выплюнуть.

— К тебе пришел какой-то человек, — сказала Эми. — Он в гостиной.

— Как его зовут?

— Извини, я не спросила. Давай я займусь Маргаритой, а ты выйдешь к нему. — Она забрала ложку, сняла с Барни посудное полотенце и принялась скармливать Маргарите остатки полдника, даже не подозревая, что то, что происходит в это время в гостиной, навсегда изменит ее жизнь.

Мужчина сидел на краю обтянутой льняной тканью кушетки, положив шляпу рядом с собой и облокотившись о гобеленовые подушки, подарок матери Барни на предыдущее Рождество. Когда Барни вошел, гость вскочил на ноги и с широкой улыбкой на лице направился к нему. Приблизившись, он протянул руку и произнес:

— Привет, старина. Теперь, когда эта проклятая война окончена, мы можем поприветствовать друг друга более цивилизованным образом.

Это был Франц Джегер, переводчик из крепости в Баварии. Барни моргнул, в полной уверенности, что у него галлюцинация или же все это ему просто снится. Но гость был вполне реален. Барни закрыл за собой дверь, чтобы Эми не слышала их разговора.

— Что вы здесь делаете? — прохрипел он, не обращая внимания на протянутую ему руку.

— Я решил вас разыскать. Это визит вежливости. — Похоже, Джегер был рассержен тем, что Барни не подал ему руки. — Если не ошибаюсь, я рассказывал вам, что до войны работал в представительстве «мерседес-бенц» в Мэйфэр. — Он посмотрел на Барни, как будто ожидая подтверждения этого факта, но не дождался. — Когда война окончилась, я с радостью вернулся в Лондон, хотя и на другую работу.

— Я спросил, что вы здесь делаете, — голос Барни был хриплым от ярости.

— Я уже сказал — решил вас разыскать. Мы с друзьями едем в Ирландию, наш путь пролегает через Ливерпуль. Я вспомнил, что вы здесь живете, и нашел ваш адрес в телефонном справочнике. — Джегер обиженно нахмурился. — Я думал, мы с вами были друзьями. Я снабжал вас сигаретами все время, пока мы оба имели несчастье находиться в одном и том же месте. Я ненавидел войну не меньше вашего.

Барни рухнул в одно из обитых синим льном кресел. Сейчас он не отказался бы от сигареты, но, как назло, он резко сократил количество выкуриваемых сигарет и их сейчас в доме просто не было.

— После всего, что произошло, вы — последний человек в мире, которого я хотел бы видеть.

— А что произошло? Вы имеете в виду тот случай с комендантом? Почему это вас так огорчает? Он мне позже рассказал, что вы были вовсе не против, что вам это даже понравилось.

Барни показалось, что вся кровь внезапно покинула его тело.

— Как нелепо! — Это было очень слабое слово, но от неожиданности он не смог придумать что-нибудь покрепче. «Возмутительно» было бы намного точнее.

— Послушайте, — рассудительно произнес гость. — Меня на улице ждет такси. Мои друзья сидят в баре в отеле «Аделфи». Почему бы вам не поехать со мной? Мы бы могли вместе выпить.

— Ваши друзья — гомосексуалисты?

Глаза Франца Джегера сузились, и он, похоже, задумался.

— Вообще-то да. Так же, как и я. Так же, как вы. Только вы отказываетесь это признать. Именно поэтому вас так огорчило мое появление, не правда ли?

— У меня есть жена и ребенок, — резко ответил Барни. — И я совсем не такой, как вы и ваши друзья.

— Можно любить мужчин и женщин одновременно. У полковника Хофакера была жена. — Гость поднялся с кушетки. На его лице было написано сожаление. — Простите, ради Бога. Я бы не пришел, если бы знал о ваших чувствах. Я искренне сожалею и надеюсь, что вы и ваша семья будете счастливы. — Он взял шляпу. — Aufwiedersehen[34], лейтенант. Я оставлю свою визитку, на тот случай, если вам когда-нибудь захочется со мной связаться. — Он замахал на Барни руками, когда тот предпринял попытку подняться. — Не беспокойтесь. Я сам найду выход.

Джегер вышел из комнаты, а через несколько секунд за ним захлопнулась входная дверь. Барни дотянулся до маленького белого кусочка картона, лежавшего на каминной полке, и разорвал его на мелкие клочки, которые затем швырнул в камин, где были аккуратно сложены дрова. Это делала миссис МакКей, которая приходила убирать у них в доме. Оставалось лишь поднести зажженную спичку.

Затем Барни вернулся к Эми и Маргарите.

Молчание было предпочтительнее, мрачное молчание, которое могло тянуться несколько дней или даже недель. Эми говорила слишком много, пытаясь заполнить затянувшиеся периоды тишины, во время которых она отчетливо слышала тиканье часов, свое дыхание и попискивание, доносившееся снаружи и означавшее, что на улице темнеет и птицы устраиваются на ночлег.

Приступы ярости тоже могли длиться неделями. Все, что говорила или делала Эми, было невпопад. Еда была слишком горячей или слишком холодной, пережаренной или полусырой. Пытаясь успокоить мужа, она использовала неправильные слова. Она вздыхала с облегчением, когда Барни иногда уезжал вечером в город и обедал в одиночестве. Эми всегда старалась лечь в постель до его возвращения и делала вид, что спит, когда он присоединялся к ней. Они почти не занимались любовью, а когда это все же случалось, держались скованно, как будто были едва знакомы.