Журнал «Если» - «Если», 2012 № 07

• Название: «Если», 2012 № 07
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2012
• ISBN: ISSN 1680-645X

Евгений ЛУКИН. ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОЭМА ВТОРОГО ПОРЯДКА

Известный писатель вернулся в родные места, но ситуация оказалась настолько фантастичной, что пришлось восстанавливать последовательность событий.

Аллен СТИЛ. НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПУНКТ

Кеннеди и Хрущев об этом так и не узнали… Да и что бы они сумели сделать?

Юджин МИРАБЕЛЛИ. ПОГОВОРИМ ПО-ИТАЛЬЯНСКИ?

Вот что бывает, когда у вас в квартире начинает петь вода.

Пьер ЖЕВАР. СКОЛЬКО ВСЕГО СЛУЧИЛОСЬ…

На самом деле все произошло не так, как в действительности.

Джек СКИЛЛИНСТЕД. ЦИФРОВОЙ ПУДЕЛЬ

Есть вещи куда более важные, чем копирайт.

Тимур АЛИЕВ. E-MAN

В компьютерную эпоху у людей в головах заводятся не только тараканы.

Анна КИТАЕВА. ДЕНЬ ПРИОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ

Одна из самых популярных тем в фантастике — попытка изменить собственное прошлое, но здесь с неожиданным «техническим» решением.

Александр БАЧИЛО. НЕ НУЖНЫ

Да кто же, в конце концов, эти инопланетяне?

Евгений ГАРКУШЕВ. БАРСУКИ

Вот бы порадовался Гринпис!

Дмитрий БАЙКАЛОВ. НЕ ЗАРЕКАЙСЯ…

Твой дом — тюрьма. Космическая.

Аркадий ШУШПАНОВ. ПОСМЕЁМСЯ «ПО-ЧЁРНОМУ»

Зачем разрываться между фантастикой и юмором, когда их можно объединить, решил Барри Зонненфельд — и сделал «Людей в черном».

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Все супергерои в одном флаконе! Не случилось бы передоза.

Владислав ГОНЧАРОВ. ЗАЧЕМ МЫ ИГРАЕМ?

Взгляд изнутри человека, который и в самом деле знает, зачем и как.

РЕЦЕНЗИИ

Говорят: «Друзей не выбирают». А книга, как известно, лучший друг. И не только потому, что умный. Но еще и потому, что всегда оставляет право выбора.

КУРСОР

На «Интерпрессконе» доказали: биографическая работа об авторе вполне может победить при голосовании фэнов монографию самого писателя.

КОНКУРС «РОСКОН-ГРЕЛКА»

По традиции, знакомим читателей с одним из рассказов-лидеров.

ПЕРСОНАЛИИ

Это как своеобразный ежемесячный ритуал: почитал тексты, познакомься и с авторами.

---

Дылда глуповато осклабился и поправил рогатый шлем:

— А чо они…

— Во-первых, не «чо», а «что», — прервал его толстяк. — Во-вторых, не ябедничай… А в-третьих, взялся жечь — жги дотла. — Проткнул брошюрку насквозь и сунул кончик штыря в огонь. Бумага вспыхнула и вскоре обратилась в подобие лохматой черной розы, усыпанной росинками искорок. Вернул железяку владельцу. — Марш в танцлагерь, и чтобы никаких мне больше аутодафе!

Вокруг жизнерадостно загоготали и всей гурьбой шумно схлынули в сторону школьного двора. Молодой педагог мрачно сутулился над бумажным пеплом, по которому при малейшем движении ночного воздуха разбегались ало-золотые кружева. Потом осведомился отрывисто:

— Что это было?

— «Молот ведьм», — ворчливо отозвался толстяк.

— А серьезно?

— А серьезно — пособие для родителей. «Как узнать, не вовлечен ли ваш ребенок в ролевые игры».

Казалось, услышанное скорее огорчило молодого человека, нежели обрадовало. Зря, получается, переживал! Не Белинского и не Гоголя жгли поганцы на радостях, а всего-навсего методичку, которой он и сам при случае, не колеблясь, растопил бы мангал.

— Это так опасно? Ролевые игры?

— Кое-кто полагает, что да.

Разворошили хворостиной пепел и двинулись в обратный путь.

— Черт его знает, — уныло молвил молодой. — Может, они и правы…

— Ты про Клару Карловну? — уточнил толстяк.

— Позволь… А при чем здесь…

— Клара? У-у… Принимала самое непосредственное участие в составлении этой, с позволения сказать, брошюрки.

Они пронырнули сквозь дыру в проволочной сетке и вновь оказались на школьном дворе. Чернели акации, белели катальпы. Ночь была прохладной и влажной.

— Нет, я понимаю, когда ролевые игры используются психологами, — расстроенно продолжал молодой. — Но когда становятся самоцелью… Как хочешь, а есть в этом что-то ущербное. В детстве, что ли, не наигрались?

— Так у них детство-то еще не кончилось.

— Да я не про наших… — Молодой скривился. — Я ж тебе рассказывал уже, как в мае по грибы сходил. Ну, про битву эту несостоявшуюся… Взрослые дяди: один в канцелярии Президента работает, другой вовсе монах…

— А монаха, случайно, не Аскольдом кличут? — усмехнувшись, уточнил старший товарищ.

Спутник его был настолько озадачен таким вопросом, что даже приостановился. И очень вовремя, ибо, одолей они еще десяток шагов, пришлось бы им перекрикивать грохот динамиков.

— Ты его знаешь?

— А как же! В прошлый раз он у меня Парцифалем был.

— То есть?..

— Слушай, Савелий! Или ты склеротик — что как-то неловко, согласись, в твои годы, — или… Я тебе сколько раз говорил, что я мастер игры?

— Я думал, ты шутишь… — растерянно сказал молодой.

* * *

На втором этаже их ждал неприятный сюрприз в виде Клары Карловны, завуча по воспитательной работе. Подтянутая, сухая, моложавая, она стояла посреди опустевшего коридора и хищно следила за порядком. Исполненные правоты немигающие глаза, горестно-беспощадная складка рта, свойственная в основном убежденным алкоголикам и педагогам со стажем. Ни словом не попрекнув неизвестно где отсутствовавших коллег, чьи обязанности ей пришлось взять на себя, Клара Карловна молча двинулась к дверям своего кабинетика. Пост сдан — пост принят.

— Савелий Палыч, — внезапно приостановившись, обратилась она к тому, что помоложе. — Зайдите.

Тот, кто постарше, взгляда удостоен не был.

Савелий Палыч немедленно почувствовал себя виноватым и, неловко вздернув плечи, прошел в кабинет, где в глаза ему сразу же бросился плакатик, которого он тут как-то раньше не замечал. Хотя вполне возможно, что типографское изделие прикрепили к стене совсем недавно. «Народ уничтожают со святынь, — значилось на нем. — Леонид Леонов».

— Садитесь, — сказала завуч, с загадочной гримаской обравнивая стопку сложенных посреди стола брошюрок. Почему-то это дикое сочетание женского рода с мужским («сказала завуч») ничуть не вредило ее облику и даже придавало ему некую завершенность.

Савелий Павлович сел, нервно оглаживая косую прозрачную бородку и взглядывая временами на зловещую цитату. Вроде бы предостережение, однако при желании фразу можно было истолковать и в методическом плане.

— Как вам нравится этот шабаш? — с непонятной интонацией осведомилась Клара Карловна.

— Шабаш?

— Я имею в виду: вся эта сатанинская символика, мечи, свастики…

— Свастика? На ком?

— Хотя бы на Савельеве. На вашем, кстати, выпускнике. Двадцать второго июня, между прочим! В день, когда фашистская Германия вероломно напала на наше Гоблино…

— Позвольте! — ошеломленно произнес Савелий Палыч. — Я только что с ним разговаривал. Нет на нем никакой свастики! Шлем с рогами — да. А свастики никакой.

— Где шлем с рогами, там и свастика, — сказала завуч. — Вы что, не улавливаете связи?

— Нет-нет, Клара Карловна, уверяю вас, не было свастики!

— Я что, похожа на сумасшедшую?

— Э-э… — Молодой педагог запнулся в растерянности, тут же осознал всю глубину своей бестактности, пришел в ужас и принялся сбивчиво оправдываться: — То есть… я хотел сказать… полумрак, светомузыка… могло показаться…

— …что я похожа на сумасшедшую, — безжалостно завершила фразу Клара Карловна.

— Н-нет… я в смысле…

Без особого интереса она смотрела на его конвульсии. Затем беспощадно сложенные губы завуча дрогнули в удовлетворенной полуулыбке. Похоже, Клара Карловна полагала, что видит всех насквозь, и весьма высоко ценила эту свою способность.

— Возьмите и ознакомьтесь, — сухо произнесла она и, сняв верхнюю брошюрку, подала ее Савелию Палычу.

Тот встал, принял тоненькую серую тетрадку, озадаченно поблагодарил. «Как узнать, не вовлечен ли ваш ребенок в ролевые игры», — значилось на обложке.

— Распишитесь, — сказала Клара Карловна, пододвинув выведенный на принтере перечень фамилий. — И не надо на меня так удивленно смотреть. Это первые сто экземпляров.

«Девяносто девять», — мысленно уточнил Савелий Палыч, вспомнив костерок на пустыре. Делать нечего — расписался.

— Я вижу, вы не понимаете, насколько все серьезно, — с горечью произнесла завуч. — Жаль. Очень жаль… — Убедилась, что слова ее произвели должное впечатление, и продолжала, будто наизусть и не для одного слушателя, но для целой аудитории: — Под видом, казалось бы, невинной игры идет вытеснение православной духовности скандинавским язычеством, хуже того — фэнтезийной эрзац-культурой… Вы не согласны? Хотите возразить?

— Нет, я… — Савелий осторожно прокашлялся. — Просто, понимаете… в мае я ходил по грибы…

Незримая аудитория исчезла. Клара Карловна была настолько сбита с толку, что в чертах ее — верите ли? — проступило вдруг нечто человеческое, мало того, женственное.

— Какие грибы?

— Шампиньоны…

Они смотрели в глаза друг другу, и, как это часто случалось с Савелием Павловичем, прямодушная наивность его, скорее всего, была принята за особо утонченное издевательство.

— И видел разгон ролевой игры… — поспешил добавить он. — Полицией…

Клара Карловна пришла в себя. Вернулась в образ.

— Что ж, — многозначительно обронила она. — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… И каковы ваши впечатления?

— Понимаете, я побеседовал там с одним священнослужителем, ролевиком… Так вот он утверждал, будто никакого вреда…

— Ничего себе — никакого! — Завуч гневно фыркнула. — Не далее как прошлым летом ваши разлюбезные ролевики высадились на Верблюжьем, переназвали его Утопией, чуть было коммунизм не построили! Никакого…

— Н-ну… они и по Евангелию игру провели…

— С Евангелием не играют! — отчеканила Клара Карловна. — Вы сами-то понимаете, что говорите? Это даже не кощунство, это… бесовские обряды! Пандемониум! Вы вспомните, где они собирались… На Лысой горе!

— Н-ну… Христа тоже ведь на Лысой горе распяли, — пробормотал вконец запуганный Савелий Павлович. — Голгофа так и переводится — Лысая гора…

— Да если бы Христа! — закричала завуч. Глаза ее, что называется, метали молнии. — Вы знаете вообще, кого они там распяли?

— Варраву? — предположил наудачу Савелий.

— Иуду и двух первосвященников! Хотели еще Пилата распять — креста не хватило… Это ли не кощунство!

— Простите, а как они их распяли? Условно?

— Разумеется, условно! По игре!

Савелий прислушался к ощущениям. С одной стороны, педагог-словесник был несколько покороблен столь вольной трактовкой Священного Писания; с другой — он, честно сказать, еще в детстве, впервые читая Евангелие, тоже, помнится, мечтал учинить нечто подобное.

— Да, но священнослужитель…