Джон Бурк - Ты не посмеешь

• Название: Ты не посмеешь
• Автор: Джон Бурк
• Жанр: Мистика

В третьем выпуске сборника «Таящийся ужас» представлены повести писателя Владимира Гринькова, а также рассказы английских и американских писателей.

Все произведения написаны в жанре, соединяющем в себе элементы «страшного» рассказа и психологического триллера.

Публикуется впервые.

Для широкого круга читателей.

---

Джон Бурк Ты не посмеешь

Она всегда предсказывала, причем в самых презрительных и обидных выражениях, что из них двоих он умрет первым. По ее словам, он не доживет даже до пятидесяти, она же, будучи все еще достаточно молодой и привлекательной, снова выйдет замуж, но при этом отыщет себе такого мужчину, которого будет за что уважать. Да, уж в следующий раз это будет настоящий мужчина!

Как-то он попытался было остановить поток ее бесконечных насмешек и спросил, как, по ее мнению, следует поступить ему, если первой на тот свет все же отправится она.

В конце концов, разве можно исключать возможность какого-нибудь несчастного случая? Ведь ему тогда придется всерьез задуматься о судьбе детей. Майкл уже имел возможность несколько раз доказать, что вполне способен сам о себе позаботиться, зато двенадцатилетняя Кандида с ее хитровато-лукавым и в общем-то довольно трудным характером представляла собой некоторую проблему. Девочка всерьез пристрастилась к чтению сомнительных американских триллеров, в изобилии стоявших на полках публичной библиотеки, и еще кое-каких, не менее низкопробных и скандальных книжонок, которые, несмотря на существовавший в семье запрет, покупала на свои карманные деньги. Запрет был наложен отцом, тогда как мать посмеивалась над его строгостью и советовала не быть таким ханжой.

- Я в ее возрасте глотала их пачками, - как-то сказала она. - Абсолютно все подряд, что могла отыскать. И мне они пошли только на пользу.

- В самом деле? - спросил он не подумав, поскольку дал ей повод наброситься на него с новым потоком едких насмешек.

Обычно Кандида читала подобные книжки тайком, но иногда явно назло ему бравировала своим увлечением.

В голове у девочки тоже постоянно происходило что-то странное: она то выступала с ожесточенными нападками на кого-нибудь, а то погружалась в пучину долгого, загадочного молчания. Мать же то сюсюкала и заигрывала с ней, то набрасывалась с гневными упреками и бранью. Она сама часто провоцировала Кандиду на вспышки раздражения, после чего наотмашь хлестала ее по лицу и поднимала страшный крик, а потом, когда подобная сцена начинала основательно действовать Роберту на нервы, обе со слезами кидались друг другу в объятия. Лаура искренне верила в справедливость и целесообразность частой смены сильных эмоций и утверждала, что дети больше любят родителей именно такими, чем если они читают им скучные и холодные нотации. Да и вообще такие люди нравятся окружающим гораздо больше.

Но если всему этому неожиданно наступит конец, если она не сможет больше то щебетать, то полыхать от ярости, а то поливать его ядом своей желчи и в общем вести себя именно так, а не иначе, ибо этого самого «иначе» Для нее попросту не существовало, - то что тогда?

- Тогда мне придется снова жениться, - проговорил он, стараясь придать своему голосу как можно более спокойный, даже будничный тон.

- Надеешься, что можешь кому-то понадобиться?

- Меня бы это не удивило.

- Хочешь сказать, что уже имеешь кого-то на примете?

Подобный вариант был явно ей на руку, поскольку позволял обрушиться на него с новым шквалом едких, подколов. Но и он испытывал какой-то извращенный соблазн подкидывать ей подобные поводы: в любом случае атаки следовали по другому, отличному от привычного русла. Впрочем, все эти стычки представляли собой полнейший абсурд.

- Нет, конечно, - сказал он.

- Я тоже всерьез на это не рассчитывала.

- Но если я и в самом деле останусь один с детьми…

- Ты не посмеешь, - заявила она. - Жениться снова? Ты не посмеешь.

Ему следовало бы давно понять, что все подобные разговоры ни к чему не приведут. Как, впрочем, никогда и не приводили. Да и нелегко было вообще вести эти разговоры о смерти. Разве люди всерьез помышляют о своей кончине, когда им всего-то под сорок?

- В любом случае, - подвела итог Лаура, - этого не случится. - И тут же в очередной раз произнесла свое счастливое пророчество: - Ты умрешь раньше меня.

И все же первой умерла именно она. К своей сороковой годовщине она была уже мертва, а он остался с Майклом и Кандидой.

«Ты не посмеешь…»

Но он посмел.

Меньше чем через год он женился на Джанет. Зыбкое напряжение, которое царило при жизни Лауры, сменилось после ее смерти своеобразным оцепенением. В доме поселилось тепло и расслабленность, когда можно было приятно потянуться всем телом, а заодно и облегчить разум.

Лаура была высокой светловолосой женщиной. Вне зависимости от текущей моды она предпочитала носить свои длинные волосы распущенными - красивая шелковистая грива, которой она очень гордилась. На спине между лопатками у нее росла узенькая полоска светло-золотистого пушка, и она постоянно рассказывала об этом, причем не только друзьям, но и почти незнакомым людям, равно как и не упускала ни малейшей возможности продемонстрировать им эту достопримечательность своего тела. Будучи в купальнике, она неизменно подставляла спину солнцу и при этом едва заметно подергивалась, чтобы лучи могли вволю поиграть на этой поросшей поблескивающим волосом пикантной полянке. Ей нравилось поддразнивать собеседников, заявляя, что, дескать, в этой особенности таится нечто специфическое и безумно сексуальное.

- У Роберта, - при этом она делала в сторону мужа жест, преисполненный отчаянной терпимости, - вообще нет нигде волос. Да-да, мои дорогие, нигде.

Замуж за Роберта Лаура вышла с целью избавиться от общества своей тучной, вялой и трогательно невежественной мамаши, которую она искренне презирала. Однако после смерти старой женщины принялась говорить о ней со все нарастающей любовью. Чуть ли не в одночасье она убедила себя в том, что они были просто идеальной матерью и дочерью и что ей следовало бы больше и почаще прислушиваться к ее мудрым советам.

- Что и говорить, замуж я вышла слишком рано. Но я отнюдь не виню Роберта - просто у меня не было ни малейшей возможности поступать так, как я сама считала необходимым.

Разумеется, ей бы надо было встретить на своем жизненном пути какого-нибудь повесу международного масштаба, чтобы он возил ее с собой по белу свету, а сама она между тем занималась бы исключительно горнолыжным спортом и серфингом. Тогда она чувствовала бы себя превосходно, она была просто уверена в этом. Она даже могла бы стать чемпионкой по теннису, не повстречайся ей Роберт, который подчинил ее себе и эмоционально, и физически, потом и вовсе «наградил» двумя детьми. У них не было ничего общего, но она, к сожалению, слишком поздно это поняла.

Но зато в следующий раз это обязательно будет настоящий - мужчина!

- О, если бы мне вернуть мои годы! - со смехом говорила она друзьям, - не договаривая фразу до конца, но явно давая понять и им, и Роберту, и себе самой, что пока не поздно она постарается начать все сначала.

Ее увлечения то возникали, то угасали. Некоторые появлялись исключительно с целью позлить Роберта, а потому довольно скоро сменялись новыми: другие же приобретали форму чуть ли не наваждения. Что бы она ни открывала для себя, это становилось поистине открытием, и никто не был способен взглянуть на очередную новинку ее глазами, никто не мог столь же стремительно уловить ее суть, как делала это она сама - мгновенно, интуитивно.

Купание было ее страстью. Поэтому Роберт по-рабски уступил ей и купил дом у реки. За этим шагом последовали некоторые другие траты, поскольку Лауре очень хотелось, чтобы к ним заглядывали в гости обитатели соседних домов, жители острова, а также пассажиры судов, совершавших роскошные круизы, причем всем им требовались напитки, много напитков. Ей же самой требовались наряды, чтобы она могла заходить в соседние дома, бывать на острове и в каютах, где их тоже поджидали напитки. Она постоянно пилила Роберта, чтобы он купил лодку. Пока он был на работе, она слонялась в бикини по лужайке, полого спускавшейся к реке, или переплывала на другой берег, чтобы поприветствовать друзей, которые даже не были ее друзьями, или просто плавала, разговаривая сама с собой, после чего, окрепшая и посвежевшая, возвращалась домой, готовая с новым пылом насмехаться и издеваться над мужем.

Реку она считала своей личной собственностью. Неважно; сколько по ней плавало лодок, сколько людей окунались в ее воды - это была ее река. Она пользовалась ею, потому что река принадлежала ей. Она любила ее - любила, чтобы с готовностью отдаться ей, а потом командовать - ею. Она насмехалась над быстрым течением, уступая его силе и позволяя ему уносить ее тело почти к самой плотине, но всегда точно зная, где надо остановиться.