Николай Данилов - Кордон

• Название: Кордон
• Автор: Николай Данилов
• Издательство: Граница
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-86436-012-0

Автор широко известного романа "Жаркая Кушка" в своем новом произведении "Кордон" воскрешает исторические события, в которых принимали участие знаменитые защитники Российского порубежья — Н. Н. Муравьев-Амурский, Г. И. Невельской, В. С. Завойко, И. Н. Изыльметьев. Роман посвящен героической обороне Камчатки от англо-французских завоевателей в 1854 году.

---

Здоровяк недовольно покосился на Завойко.

— Бугра не знает твой начальник, да? — сказал он полицмейстеру так, чтобы слышал губернатор. — Скажи ему, что мое слово — оковы. Коль среди нас появится гнида, мы ее — к ногтю. Я с любой скверны сам, как с овцы, косырем сниму шкуру. С чужеземцем будут драться все.

Арестанты дружно закивали.

Полицмейстер повернулся к губернатору. Тот дал знак, что все понял и можно разводить арестантов по местам, кои определит им Губарев — кого в стрелки, кого в тушильную команду.

Удивился Василий Степанович, когда к нему подошли три красивые девицы и предложили свои услуги.

— Я — Катя Кукушкина, — представилась смуглая, тонкобровая девица, сделав книксен. — А это мои сработ-ницы, Маня и Женя Безродные. — Она кивнула на своих подруг, очень похожих друг на друга, голубоглазых, льноволосых. Те также сделали почтительный поклон с приседанием. — Фамилия у них такая — Безродные. Они сестры. В городе говорят, что вы собираете народ. Так вот мы тоже готовы помочь.

— Что, сударыни, умеете делать? — спросил Завойко, стараясь припомнить, где видел этих девиц.

Они премило улыбались.

— Мы из заведения мадам Зигерман, — лукаво сказала Кукушкина. — Содержанки. Наше дело, сами понимаете, ласкать и ублажать мужчин. Отныне мы это готовы делать без оплаты, за одни харчи.

Василий Степанович смутился. Да, он их видел в порту, в трактире. Этих девиц заманивающих в свое заведение русских офицеров и иностранных моряков стандартными улыбками, губернатор приказывал гнать с территории порта в три шеи.

— Ну что ж, — подавив неловкость, произнес Василий Степанович, — подберем и для вас посильное занятие, но более полезное, чем вас занимала госпожа Зигерман.

— Какое? — Девицы заинтересованно уставились на губернатора: что предложит?

— Всех можно пристроить в аптеку, — сказал Завойко. — Будете с фармацевтом готовить лекарство, щипать корпию.

К предложению губернатора девицы отнеслись по-разному: сестры Безродные удовлетворенно кивнули, Кукушкина отрицательно помотала головой:

— Я не согласна.

— Почему, мадам?

— Мадемуазель, — поправила она.

— Pardon! {Pardon — извините, простите (франц.)} — извинился губернатор.

— Я очень люблю духи, — кокетливо призналась Кукушкина, — но не терплю запаха лекарств. У меня от них кружится голова.

— Куда же вас, уважаемая, пристроить? — озабоченно спросил Василий Степанович. — Может, помощницей к повару или коку на корабль?

— Перебирать крупы, чистить картошку? — Кукушкина капризно поморщилась. — Не подходит мне это. Терпеть не могу стряпух в штанах. От них по-бабьи пахнет постным маслом и дрожжами. Мне что-нибудь придумайте другое.

— Не на батарею же вас, мадемуазель, в конце концов направить, — проговорил Завойко, начиная тяготиться выбором занятий разборчивой девицы. — Там, полагаю, будут раненые, убитые.

— Нет-нет! — запротестовала Кукушкина. — На батарею мне, миленький, идти страшно. Я дурно переношу кровь. Жанны д’Арк из меня не получится.

Василий Степанович несколько удивленно посмотрел на собеседницу — упоминание об орлеанской героине ему подсказало, что госпожа Зигерман не без вкуса подбирала девиц в свое заведение.

— Может, вас определить баталером? — осторожно спросил Завойко. — Скажем, разливалыцицей вина?

— Mon cher! {Mon cher! — Мой милый! (франц.)} — воскликнула Кукушкина. — Вот это занятие мне по душе. Я люблю сама открывать бутылки с шипучим вином. Бах! Пробка — хлоп пьяному блуднику в лысину! Вы, касатик, понимающий человек! — Она коснулась пальцами крашеных губ и послала губернатору воздушный поцелуй.

— Боюсь, разочаруетесь, — предупредил ее Василий Степанович. — Никаких бутылок не будет. Вам придется разливать вино из ендовы меркой в матросские или солдатские кружки.

Кукушкина, поняв, что капризничать не время и не место, весело махнула рукой:

— Вино в любом виде — вино! Согласна я, красавчик, быть баталером.

— Вот и хорошо, — сказал губернатор. — Найдите капитан-лейтенанта Тироля Михаила Петровича, передайте ему мое согласие пристроить вас к выбранным занятиям.

Девицы с обворожительными улыбками попрощались с губернатором.

Завойко задумался. «Невероятно! Вроде и невелико пополнение, — мыслил он, — три женщины. Но они высвободят троих мужчин, солдат или матросов. И это уже кое-что». Не появись в канцелярии эти девицы, губернатору никогда не пришло бы в голову, что в заведении госпожи Зигерман могут оказаться охотницы помочь гарнизону в суровый час. Как потом узнал Завойко, Кукушкина и сестры Безродные сбежали из заведения тайком от хозяйки…

— Обижают меня, ваше превосходство, — пожаловался Василию Степановичу хриплым, прокуренным голосом пожилой отставной кондуктор Петр Белокопытов. — В ту-шильники огня насмешники определили. Ты, грят, Крапива, прозвище, вы знаете, у меня такое, при пожаре больше пользы принесешь. Смеются, зубоскалы. А как я с моей бородищей в огонь-то полезу? Спалю ее разом. Прикажите, ваша милость, в стрелки меня определить.

— Такую прекрасную бороду надо беречь, — подавив улыбку, ответил губернатор. — Скажи капитан-лейтенанту Тиролю, что я велю тебя, Белокопытов, в караул поставить, к пороховому погребу. Такой важный пост можно доверить только солидным служивым. А когда порох кончится, в стрелки пойдешь.

— Слушаюсь, ваше превосходство!

Кондуктор Петр Белокопытов выпятил грудь и ладонями погладил пышную бороду: губернатор — понимающий человек!

И вконец Василий Степанович был обескуражен, когда полицмейстер Губарев втащил к нему в канцелярию плачущего мальчишку лет тринадцати.

— Полюбуйтесь, ваше превосходительство, на этого постреленка, — растерянно проговорил он. — К вам бежал, у самой канцелярии его поймал. Интернат, как вы приказали, мы эвакуировали в Сероглазку. А этот кантонист по дороге уговорил десяток старших мальчишек и прибежал с ними в порт…

— Незамедлительно возвратить несмышленышей в Сероглазку! — распорядился губернатор. Считая, что с недоразумением покончено, он потянулся за гусиным пером, но тут же вздрогнул от пронзительного крика. Мальчишка, с плачем вырываясь из рук полицмейстера, закричал:

— Не трожь! Ваше превосходительство, велите оставить нас тут. Не выгоняйте!

Губарев вопросительно уставился на губернатора.

— Как сказал! — строго произнес Завойко. — Без промедления отправить детей в безопасное место.

— Дядя, вы умный? — с плачем спросил мальчишка. — Все равно ведь прибежим назад. Не отправляйте…

Губарев всплеснул руками.

— Да ты понимаешь ли, что мы остаемся в порту не на примерные стрельбы, — втолковывал он маленькому упрямцу. — Тут будет война. Настоящая война, на которой убивают людей!

— А то нет! — огрызнулся мальчишка. — Чай, не маленький.

— Пойдем! — Полицмейстер взял его выше локтя, потянул за собой, но тот вырвал руку, подбежал к столу, ища защиты у губернатора.

— Ваша милость! — голосом, полным отчаяния, проговорил малец. — Ради бога не отсылайте! Оставьте нас с солдатами. Мы все умеем делать, мы поможем…

Василий Степанович пристально посмотрел на мальчишку. «Как мой Жорик, не старше», — подумал он и тотчас же вспомнил слова старого Кирилла: «Мальчишка старшой шибко просился остаться…» И губернатор заколебался в своем решении: «А если на самом деле эти подростки еще раз прибегут в порт? Вдруг такое случится в разгар сражения? Тогда их труднее будет уберечь от беды…»

— Как тебя звать? — по-отцовски мягко спросил Завойко.

— Федькой, Матросов моё фамилиё.

— Сколько тебе годков?

— Четырнадцать, — явно соврал мальчишка, прибавив себе не менее года. — Я картузы на примерных стрельбах к пушкам подносил.

— Верю, Федя, что ты видел, как проводят примерные стрельбы, — мягко сказал губернатор, — и, возможно, грома пушек не боишься. Но сегодня будут стрелять и чужие орудия. Их ядра и бомбы полетят на город.

— Понимаем, — вставил Федька, — потому и просимся.

— Твои товарищи тоже это понимают?

— Еще как!

1 Картузы — t мешочки с порохом.

— Ну и что вы тут собираетесь делать?

— А что скажут. Побежать куда или принести чего. Мы прыткие, мигом обернемся.

Василий Степанович задумался. Мальчишка смотрел на него затравленным волчонком. «Этот наверняка сбежит из Сероглазки, — понял губернатор, — и, возможно, опять не один. Может, мальчишек на самом деле оставить в порту и держать под надзором в безопасном месте. Но где оно будет, это безопасное место?» И ему показалось, что таковым может стать самая прочная батарея Дмитрия Петровича Максутова, ее тыловое отделение.

— Упрямый ты, Федя, мальчик, — укоризненно сказал Василий Степанович. — Понапрасну беспокоишь взрослых. Но уж коль сильно хочешь быть с нами, оставайся. Определим охотников на батарею. Будете носить артиллеристам воду.