Николай Данилов - Кордон

• Название: Кордон
• Автор: Николай Данилов
• Издательство: Граница
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-86436-012-0

Автор широко известного романа "Жаркая Кушка" в своем новом произведении "Кордон" воскрешает исторические события, в которых принимали участие знаменитые защитники Российского порубежья — Н. Н. Муравьев-Амурский, Г. И. Невельской, В. С. Завойко, И. Н. Изыльметьев. Роман посвящен героической обороне Камчатки от англо-французских завоевателей в 1854 году.

---

Из Охотска военный губернатор на транспорте «Иртыш» направился морским путем в Камчатку. Обогнув южную оконечность полуострова, судно благополучно прибыло в Петропавловск. Авачинская губа Муравьева изумила. И если недавно он мысленно соглашался, что иностранцы могут захватить Охотск и Аян, то с прибытием в Камчатку сменил мнение: врагов привлечет в первую очередь Петропавловск, они покусятся на него ради Ава-чинской губы. Она самая заманчивая приманка для чужеземцев на Северо-Востоке России. В ней, огороженной горами и вулканами от свирепых океанских ветров, можно разместить весь флот мира…

Начальник Камчатки капитан 1 ранга Ростислав Григорьевич Машин столь высокого гостя в Петропавловск не ждал. Однако после сигнала с Дальнего маяка о приближении российского судна снял повседневную форму и надел парадную — кто бы ни прибыл, начальнику полуострова желательно выглядеть перед гостями опрятно и торжественно. К немалому удивлению Машина, в первой шлюпке, пришедшей от судна к берегу, был сам военный губернатор Восточной Сибири с двумя женщинами. Еще больше удивился Ростислав Григорьевич, когда узнал, что с Екатериной Николаевной, женой губернатора, прибыла известная французская виолончелистка. «Зачем этим нежным существам, — подумал Машин, — понадобилось испытывать такие мытарства?»

Муравьев, угадав мысли начальника Камчатки, сразу же ответил на его молчаливый вопрос:

но

— То, что губернатор прибыл на край света с супругой, вас удивлять не должно. Женам принято разделять трудности с мужьями. Но вот, мол, как отважилась в трудную дорогу гостья из Франции? Ничего удивительного. Любовь к путешествию, страстное желание познакомиться с необычным краем побудили нашу обаятельную спутницу прибыть в Петропавловск. Здесь, в Камчатке, впервые прозвучат волшебные звуки виолончели. Подумать только! Такое событие 1849 года следует красными буквами вписать в историю полуострова.

— Обязательно впишем, — пообещал начальник Камчатки.

Сорокапятилетний капитан 1 ранга, перехваченный переливчатым муаром портупеи, при кортике с ручкой из слоновой кости, оставлял о себе приятное впечатление.

У педантичного Муравьева давно сложилось мнение, что морской офицер — это образец опрятности и аккурат ности, пример безукоризненного внешнего вида. Его формд строго выдержана в традиционно контрастных цветах: черный, белый, золотой. Он всегда выбрит и чист. При разговоре морской офицер никогда не жестикулирует, не тараторит, корректен, а иной даже холоден до высокомерия. Сама форма как бы обязывает его соблюдать собственное достоинство.

Николай Николаевич поинтересовался о капитан-лей-тенанте Невельском, благополучно ли он совершил «кругосветку», долго ли стоял в Петропавловске. Машин ответил, что Геннадий Иванович уложился в свои сроки и весьма довольным отбыл к Сахалину. Муравьев удовлетворенно кивнул.

— Одержимый офицер, — сказал он. — Человек хочет совершить чудо. — Николай Николаевич улыбнулся и перешел на шутливый тон — С сего часа, Ростислав Григорьевич, я с супругой и наша очаровательная спутница переходим в ваше распоряжение. Надеемся, что у доблестного офицера Российского императорского флота хватит изобретательности, чтобы мы не скучали в этом прекрасном крае?

— Милости просим, — гостеприимно сказал Машин и галантно склонил голову.

Проведя с женщинами половину дня и вечер, Муравьев оставил их на попечение хозяйки дома, госпожи Машиной. С утра он окунулся в дела.

Военный губернатор интересовался всем, но более досконально вникал в то, как в Петропавловске готовятся к обороне. В понимании Муравьева, начальник Камчатки уделял этому важному делу второстепенное внимание. Губернатору не понравилось все: пушки старые и маломощные, оборонительные сооружения сделаны без учета инженерных требований, огневые точки расставлены не-продумано, кучно.

— Как часто проводите с артиллеристами примерные стрельбы? — спросил Муравьев.

— Редко, — признался Машин. — У нас мало боезапасов…

Муравьев, прежде чем заставить начальника Камчатки сесть за чертежи и заново разместить на них береговые батареи, пожелал обойти порт. Пройдя по побережью, он предложил осмотреть сопки, отделенные от селения небольшой гаванью.

— Это наш щит, — сказал Машин, показывая на сопки. — Из-за них с кораблей не виден Петропавловск.

— А вы из Петропавловска не увидите корабли, — недовольно проговорил Муравьев.

— У нас есть маяки, а на мысе Сигнальной сопки установлена батарея, — пояснил Машин.

Сигнальная и Никольская сопки образовывали небольшой полуостров. Горбатые, густо заросшие деревьями и кустарником, они соединялись между собой нешироким перешейком. Сопки, общей протяженностью более двух с половиной верст, возвышались над морем до тридцати пяти саженей. Они разрезали водную гладь, отделяя от просторной Авачинской губы уютную и тихую Петропавловскую (или Малую) гавань, надежно прикрывая порт и селение от морских ветров. Издали спаренные сопки напоминали Муравьеву огромное судно, пришвартованное кормой к берегу. Они, обратив пологие и заросшие зеленью берега к порту, с противоположной стороны подставляли под ветры и волны обнаженные крутые каменистые бока.

На южном мысе Сигнальной сопки осмотрели батарею, расположенную на 13-саженной высоте. Губернатор отозвался о ней положительно. С возвышенного места хорошо обозревалась губа. Орудия батареи направлены в сторону единственных «ворот», через которые (другого пути нет) из открытого океана могут появиться незваные гости. Мысовая батарея, в случае нападения на порт, первой примет бой с кораблями противника.

— Это ваш аванпост, — подчеркнул губернатор ее значение. — Тут именно и нужны крупнокалиберные пушки.

Две другие батареи, приткнутые к порту, вызвали у Муравьева недовольство.

— Бесцельно, Ростислав Григорьевич, размещены пушки, — сказал он. — Отсюда они не принесут чужеземцам никакого вреда. Пушки, как изволите видеть, установлены так, чтобы уберечь их от огня с моря. Вы спрятали орудия за высокий полуостров. Но учтите, и Сигнальная, и Никольская сопки удобны вам до поры до времени. Если в Авачинской губе появятся вражеские корабли, эти горбатые великаны сыграют коварную роль: они скроют от вас противника, который беспрепятственно сможет высадить на сопки свой десант…

По предложению Муравьева в прожект сооружения оборонительных объектов порта были внесены дополнительные три новых батареи: одна — на Кошечной косе, около порта; вторая — на северной окраине селения, у мыса Никольской сопки; третья — недалеко от второй, рядом с Култушным озером, где по дефиле возможен выход вражеского десанта. Но все это пока было на бумаге. Для будущих батарей не доставало пушек, боеприпасов к ним, не хватало артиллерийской прислуги.

Дело с вооружением порта, в понятии военного губернатора, обстояло из рук вон плохо. Семь 36-фунтовых пушек и два бомбических орудия не создадут серьезной угрозы никакому противнику. Пять медных мелкокалиберных пушчонок, уложенных на земляной бруствер, Муравьев в счет не брал. Назвав фальконеты {Фальконет — старинная малокалиберная пушка} декоративными, он сказал, что таковые можно использовать только как сигнальные. Мелкокалиберные орудия были установлены и на транспортных суденышках — на каждое по одному. Все это наводило губернатора на мрачные мысли. «Как и чем оборонять Камчатку, если настанет для нее суровый час? — озабоченно думал он. — Этот порт надо укреплять в первую очередь».

В распоряжении начальника Камчатки находился 47-й флотский экипаж и инвалидная команда — всего 231 человек. Моряки единственной шхуны и десятка парусных суденышек постоянно были заняты перевозкой необходимых для жизни порта и селения грузов с материка — продовольствия, оборудования, строительных материалов и прочего.

Солдаты инвалидной команды, забыв когда в последний раз стреляли из своих кремневых ружей, небольшими группами копались в порту, все время выполняя какие-то хозяйственные работы, которые, по словам Машина, делать и не переделать. Грязные, обросшие, оборванные, они выглядели жалко. Внешне мало отличались от солдат инвалидной команды и моряки флотского экипажа.

«Есть ли в них боевой дух?» — с сожалением смотря на военных людей, думал Муравьев. Он пытался и никак не мог представить их в ратном деле.

О самой Камчатке военный губернатор отозвался восторженно:

— В благодатном крае, господин Машин, вы служите! Море, горы, реки, леса — лучше красы не бывает.

— Земля часто трясется и вулканы огнем дышат, — пожаловался начальник Камчатки. — Гейзеры удушливым паром постоянно оскверняют воздух…

— Вулканы и гейзеры вреда порту, как я знаю, не принесли. Стало быть, и особо сетовать вам нет причины.