Галина Зарудная - Яд иллюзий

• Название: Яд иллюзий
• Автор: Галина Зарудная
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

В провинциальном городке уже давно царит спокойствие и тишина. Его жители мирно существуют, не зная страха и забот.

 Но убийство молодой актрисы переворачивает жизнь местной журналистки  Анны Гром с ног на голову.

  Она и не догадывается, насколько тесно это убийство связано с ней самой.

 Два года назад с Анной случилось несчастье, хуже которого она уже не сумела бы себе вообразить... 

 Но старые тайны, как и старые раны, еще долго могут причинять человеку боль.

 Ей кажется, что  жизнь течет своим чередом. Но только до тех пор, пока тайное не становится явным…

---

 Поняв, что с папой можно говорить открыто, я облегченно вздохнула. Слава Богу, не пришлось столкнуться с очередной бурной реакцией. Не знаю, как бы я такое вытерпела. А о том, чтобы притворяться перед ним, не могло быть даже речи.

 – Но, – продолжал отец, дожидаясь моих объяснений с терпеливостью прирожденного слушателя. – Целая неделя с… Кириллом, если не ошибаюсь?

 – Кирилл удивительный человек. – призналась я. – Мудрый. Подобные собеседники встречаются довольно редко, я действительно интересно провела с ним время.

 – У вас много общего, так ведь?

 – Похоже, что так. Странно, что мы ни разу не пересеклись, когда я писала рецензии о спектаклях его матери. В прочем, думаю, мы виделись, только я была слишком увлечена, чтобы запомнить его. Но не встретиться здесь было бы просто неестественно.

 – И вот он объявил о себе, – предположил папа задумчиво. – Увидел в тебе родственную душу. Обратился прямо, вылил наболевшее. Быть может, просил поддержку. Ведь теперь ты больше других его понимаешь. И ты, с присущей тебе душевностью, не могла не проявить сочувствия… Именно поэтому исчезла, как сквозь землю провалилась – без звонка, не черкнув даже двух слов на клочке, оставив мобильный дома.

 По всему было видно, что это еще далеко не все, что ему известно.

 – Если ты в курсе всего, к чему тогда расспросы?

 Мы молча изучали друг друга несколько минут, медленно попивая кофе, и лишь отставив в сторону пустую чашку, отец, наконец, положил передо мной свежий выпуск «Информа».

 Первое, что бросилось мне в глаза на развернутой странице – это фото Кирилла.

 Фото, помещенное в рубрике «криминальная хроника» под заголовком «Причастен ли знаменитый столичный актер к убийству девушки?».

 Я холодно улыбнулась:

 – Первого подозреваемого уже прожевали? Видно, Лада не успокоится, пока кем-нибудь из них не подавиться.

 – Когда тебя не было, – сказал отец, – я разговаривал с Лешей  Борщевым, который, кстати, обволновался за тебя не меньше нашего. Хороший парень…

 – И что же?

 – Оказывается, два дня назад, девушка, которую зовут Алиса Боднер сообщила следователю, что видела Кирилла Чадаева с его возлюбленной Мирославой Липкой в парке незадолго до  убийства. Они сильно ругались.

 – А еще несколько дней назад, – ответила я ничуть не шокированная таким заявлением, – мне же лично та самая девушка чуть не с кулаками доказывала, что в ту самую ночь с Кириллом находилась именно она – Алиса, но уж никак не Мирослава. Девушка слишком импульсивна, и в добавок ко всему – легкомысленна, если разыгрывает подобные комедии.

 – В тебе столько уверенности. Знаешь, что происходило в действительности, – полюбопытствовал отец.

 – Я знаю, что человек, которого Кирилл любил больше всего на свете, убит! – Отодвинув газету на край стола, я даже не потрудилась заглянуть в статью. – А все остальное – бесчувственное вранье!

 – Как бы там ни было, а заявление молодой барышни приняли во внимание.

 – И почему меня это не удивляет? Мама потому так взвилась?

 – Она пока не видела газету, и, к счастью, не падка к сплетням. Но ты исчезла, Анна! В такой момент ничего приятного в голову не приходит. Твои данные разослали по всем регионам. Разве не достаточный предлог, чтобы взвиться? К тому же, как утверждает Ирина, ты повела себя с ней грубо, выставила вон.

 – Мне жаль, если все выглядело именно так. Мама немного утрирует ситуацию, я не стремилась казаться грубой, хотя смертельно уже устала от недоверия.

 – Появление молодого человека, который всем своим видом вызывает подозрительность (это также сугубо личное мнение твоей матери!) изрядно подлило масла в огонь. Ты же знаешь, как коренные жители таких вот маленьких городов относятся к чужакам. О, я испытал все на собственной шкуре! А что она вообразит, узнав, что он подозревается в убийстве?

 – Но ты ее угомонишь, правда, пап? Ведь ты не делишь людей на хороших и плохих?

 Отец неожиданно посмотрел на меня очень проникновенно, как если бы хотел увидеть в моем лице сразу все ответы на мучившие его вопросы.  И что-то настороженное, даже предостерегающее послышалось в его голосе.

 – А что, если он не так чист, как ты думаешь?

 С усилием подавив нетерпеливый вздох, я предпочла оставить его предположение без комментариев, не видя смысла в дальнейшем обсуждении этой темы.

 Не так давно я сама склонялась к тем же подозрениям. А позже наблюдала борьбу Кирилла с самим собою, когда сердце сокрушалось от невозместимой утраты, а ум терзало холодное понимание действительности, противостоять которой ему не властно…

 Однако организовывать дебаты для членов своей семьи я тоже не собералась. Убедительнее всех проявит себя время, когда расставит все точки над «і».

 Взамен потребовала объяснений, почему от меня так долго и настойчиво утаивались все звонки и сообщения от юриста Егора.

 – Ты согласишься, – спросил отец, – что это достаточно щекотливое известие, учитывая твое состояние в связи с потерей жениха?

 Но меня не так-то просто было теперь унять.

 – Сколько еще вы собирались держать меня в неведении, принимать решения вместо меня? То, что я пережила очень долгую и сложную депрессию, еще не означает, что я превратилась в безмозглое одноклеточное и не способна больше разумно распоряжаться собственной жизнью! Или момент истины никогда бы не наступил, не узнай я обо всем случайно?

 – Истина, – подметил отец глубокомысленно, – вещица весьма скользкая и независимая.  И часто она сама выбирает момент рождения. От нас на самом деле ничего не зависит. Теперь ты все знаешь.

 – А вам никогда не приходило в голову, что чем сильнее вы меня оберегаете, тем только сильнее я превращаюсь в тряпку?

 – Ты никогда не была тряпкой, девочка моя. Наоборот, всегда знала, что тебе нужно и брала это. Как и сейчас…

 – Ты сказал, чтобы я пробовала жить. Так дайте мне право выбрать эту жизнь для себя!

 – Но ты ведь все уже решила. Поверь, никто не станет препятствовать…  Когда ты едешь?

 Я удивилась, как просто он об этом спросил. Неужто меня так запросто отпустят, после нескольких лет молчаливого страха, полускрытого наблюдения и постоянных сомнений по поводу моего душевного равновесия?

 Что ж, отлично. Я рада, что все так повернулось. Рада, пусть даже решение это носило все признаки докторской, а не отцовьей лояльности. Во-первых, не известно, как бы я повела себя, не дай мне свободу действий. Во-вторых, стремление к самой же свободе – не явный ли признак моего долгожданного возвращения в реальный мир, к чему отец сам призывал всегда тактично и неуклонно. И, в-третьих, окончательное решение уже принято, здесь он так же прав – я еду в столицу!

 При других обстоятельствах ничто бы меня туда не заманило, но дело касается Егора. Возлагая на меня такую непростую ответственность, он, значит, верил, что я не подведу.

 Разумеется, вытекала еще масса вопросов касательно причины такого завещания. Как будто Егор знал, что его жизни угрожает опасность.

 Передо мной стояла не легкая задача, но я намеревалась ее одолеть. Возможно, так я, наконец, раскрою загадку его убийства. И если раньше я не имела столько сил и уверенности, то, похоже, сейчас мое время пришло.

 – У тебя все получится – улыбнулся отец, и в голосе его больше не ощущалось сомнений. – За Иру не бойся, я беру ее на себя. Вот только с бабулей сама разбирайся. С ней всегда одно и то же: когда у тебя все гладко – ты такая же умница, как дед Александр, чуть что вкривь – это, само собою, проявляются мои гены.

 – А как будто нет, – отозвалась с порога бабуля. – Саша задал бы вам трепки – и каждый знал бы свое место. Сидят тут, разглагольствуют, оба умнее некуда…

 Хрупкий фарфор опасно зазвенел в ее дрожащих руках, когда она начала собирать со стола посуду. Я переловила ее тонкое, почти такое же белое и изящное как сам фарфор запястье и заглянула в глаза, заметив, что они распухли и покраснели от слез.

 – Но что бы ты сделала на моем месте?

 – В твои годы я была замужем и воспитывала дочь, – она старалась казаться строгой.

 – И все же?

 – Ну что хорошего даст тебе столица? – Не выдержала бабуля. – А здесь твой дом, здесь мы, и все, что твоей душе угодно. Все!

 – Все верно, милая моя, – вздохнула я, чувствуя себя так, словно отправляюсь на верную смерть, а она изо всех сил отговаривает меня. – Здесь есть вы и мое сердце всегда с вами. Но то, что угодно моей душе, увы, не здесь. Мой путь, даже если это путь канатоходца, ведет меня туда, в другую жизнь, настоящую, понимаешь?

 Не в силах скрыть слезы, бабуля поспешила скрыться сама, покинув комнату.

 – Ну хорошо, хорошо, – кивнул отец. – Ее я тоже беру на себя…

 Поблагодарив его за понимание, я сразу же покинула отчий кров и, не придумав ничего лучшего, отправилась на поиски Алисы Боднер.