Кейт Фернивалл - Содержантка

• Название: Содержантка
• Автор: Кейт Фернивалл
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб семейного досуга»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1774-9, 978-966-14-2362-5, 978-0-7515-4045-1

Он спас ей жизнь, она отдала ему сердце. Как бы она хотела быть рядом со своим китайским возлюбленным, вместо того чтобы скитаться по России в поисках отца, которого еще недавно считала погибшим. Но у солдата Мао Цзэдуна не должно быть личных привязанностей, и Лида в отчаянье цепляется за кровные узы. Ее отца содержат в секретной тюрьме номер 1908, и девушка заплатит любую цену, только бы подобрать к ней ключ. Но у Лиды ни гроша за душой — она может предложить лишь свое тело.

---

Однако с ней произошли перемены. В глазах. Утрата матери, дома, может быть, даже и его самого каким-то образом повлияла на нее. Где-то в самой глубине ее глаз появилась печаль, которой раньше не было, и ему очень хотелось поцелуями прогнать ее. Еще она стала иначе ходить. От бедра, как молодая женщина, а не как девочка. Она выросла. Пока они были разлучены, его девушка-лиса повзрослела на каком-то более глубинном уровне, чем он ожидал, и его опечалило то, что он не был рядом с ней, когда злые духи похитили ее смех.

Он оставил ее, хотя и дал клятву, что только на то время, которое потребует от него борьба за будущее Китая и за идеалы, которые наполняли его душу. Он отрекся от себя. Отрекся от нее. Коммунизм требовал полной отдачи, и он отдал себя всего.

Но сейчас… Сейчас все изменилось.

— Я скучала по тебе, — без голоса, одним дыханием произнесла она.

Он вдохнул в себя эти слова. Не дал им улететь.

— Я тоже тосковал по тебе, Лида. Как орел тоскует по крыльям.

Пока они кружились по залу, она не улыбалась. Теперь, похоже, вызвать у нее улыбку было не так просто, как раньше, в Китае. Но она ни на миг не сводила глаз с его лица.

— Лида, любовь моя.

Он почувствовал, как она затрепетала. Увидел, как забилась жилка у нее под щекой.

— Лида, за мной следят каждую секунду. Советские волки окружают нашу делегацию день и ночь, куда бы мы ни пошли, они решают, с кем нам разговаривать и что видеть. Они не допустят, чтобы наша делегация была запятнана. — Он незаметно погладил большим пальцем ее указательный. Полузакрытые глаза Лиды блеснули. — Если нас увидят вместе, тебя схватят, отправят на Лубянку, начнут допрашивать и уже не отпустят.

Впервые за время танца она улыбнулась. Ему захотелось прикоснуться к ее лицу, погладить ее кожу.

— Не беспокойся, любимый, — едва слышно произнесла она. — Я понимаю, о чем ты говоришь. Я не поставлю тебя под удар.

— Нет, Лида. Не поставь под удар себя.

— Я теперь чувствую себя в безопасности. — На какой-то миг она от удовольствия запрокинула голову, как делает кошка, когда ее чешут по горлу, из-за чего волосы ее свободно рассыпались. — Когда ты здесь, со мной.

Их глаза встретились.

— Нам нужно остановиться, любимая, — сказал он ей.

— Я знаю.

— На нас смотрят.

— Я знаю.

— Отведи взгляд.

— Я не могу.

— Тогда придется мне.

— Нет. — С ее губ слетело легкое дыхание, которое попало на его губы, и это было нежнее поцелуя. — Не сейчас.

Потом они танцевали молча. Странными незнакомыми движениями он водил ее по залу, снова и снова поворачивая ее так, как это делали остальные танцующие мужчины, чтобы только его взгляд мог долго оставаться на ее лице.

— Где ты? — прошептал он.

— В твоих руках.

Глаза ее смеялись, но губы были серьезно сомкнуты.

— Я имел в виду, где ты живешь?

— Я поняла.

Он улыбнулся. Отпустить ее сейчас было немыслимо. Невыносимо.

— Назови адрес.

— Улица Сидорова, дом 128, блок 14. — Одна ее бровь поднялась. — Это рядом с шинным заводом.

— Звучит…

— Привлекательно? — Да.

— А ты? Где ты живешь?

— В гостинице «Триумфаль».

Губы ее чуть приоткрылись, обнажив мягкий розовый кончик языка и крепкие белые зубы. Изобразив неуклюжее движение, он наступил ей на ногу, опустил руки и низко поклонился.

— Прошу прощения. У меня плохо получается ваш танец. Предлагаю вернуться к нашим товарищам.

Она ничего не сказала, лишь вежливо улыбнулась. Но он увидел, как она проглотила комок в горле, увидел, каких усилий ей это стоило. Идя рядом с ней к столу, где их ждали русские и Куань, он слышал ее дыхание. Чувствовал, как оно вытягивает воздух из ее груди.

31

В общежитии было жарко и душно. Алексей переменил позу. Он лежал, вытянувшись на узкой кровати. Скомканное одеяло валялось рядом на полу. С одной стороны, он был рад, что ему за последние копейки удал ось устроиться здесь, каким бы убогим ни было это обиталище, с другой — его крайне раздражало то, что в идущих вдоль стен трубах постоянно что-то гремело и булькало. Еще его раздражали блохи. Здесь этих тварей были тысячи. Как крошечным кровопийцам удавалось оставлять на коже укусы не меньше крысиных? К тому же от жары укусы переносились еще хуже. Он сел.

— Эй, приятель, — обратился он к мужчине на соседней кровати, — тут вообще когда-нибудь бывает прохладнее?

Мужчина не поднял на него глаза. Он был занят тем, что с остервенением счищал грязными ногтями омертвевшие слои кожи с пяток. Рядом с ним лежала пара дырявых носков и открытая пачка «Беломора».

— Нет, — ответил мужчина, щелчком отбросив на пол кусочек желтой кожи. — Ночью тут такая жара стоит, потому что здесь столько народу собирается. Мест свободных нет.

— Все блохами занято.

Мужчина хохотнул.

— Мелкие сволочи. Свихнуться от них можно, верно? — сказал он.

Комната представляла собой общую спальню. Десять кроватей стояли впритык, другой мебели не было. Любые сбережения укладывались под металлическую раму кровати, а что-то более или менее ценное на ночь пряталось под тонкую подушку.

— Приятель, — сказал Алексей, — не хочешь поменяться: ты мне — четыре сигареты, а я тебе — один целый носок?

Мужчина посмотрел на него и усмехнулся. Похлопав по пачке сигарет, он сказал:

— Я их от одного типа получил за то, что час его телегу сторожил.

Алексей отклеил от ноги грязный носок и, вытянув руку, помахал им в воздухе.

— Три сигареты.

— Идет.

— И спичку.

— Я сегодня щедрый. Бери три.

Алексей бросил ему носок. Теперь ему нужно было обмотать ногу какой-нибудь тряпкой, чтобы не обморозить ее на улице. Носок за три сигареты — не самая лучшая сделка. Неразумная. Но бывают времена, когда здравый смысл раздражает так же, как блохи.

Москва кипела. Этот город постоянно куда-то спешил, старые дома здесь сносили целыми улицами, и новые здания на их месте возводили так стремительно, что у москвичей голова шла кругом. На каждом свободном клочке земли строили всевозможные заводы, на которых рабочие трудились в три смены. Индустриализация шла такими темпами, что (как кое-кто предупреждал) в скором времени это могло опустошить поля и свести на нет все сельское хозяйство.

Алексей шел по ночной улице, куря первую сигарету. Дым ее он вдыхал медленно, с наслаждением. Последний раз он курил больше месяца назад. Духота и блохи в конце концов выгнали его из ночлежки на улицу. Здесь он хотя бы мог подышать чистым морозным воздухом. Пусть одна из его калош была надета на босу ногу, он с удовольствием принялся знакомиться с городом.

В центре Москвы уличная система имела вид концентрически расходящихся кругов, в самом сердце которых красным ядовитым пауком притаился Кремль. Арбат был процветающим районом с уютными кафе, изобилующими товарами магазинами, чистыми кинотеатрами и просторными удобными квартирами. Глядя на все это, нельзя было подумать, что в этом же городе существуют такие вещи, как продкарточки, пустые полки в магазинах, или что на уличных базарах здесь можно за полбуханки хлеба выменять рубашку. Уличные фонари придавали главным улицам ауру цивилизованной безопасности, хотя тротуары были такими узкими и у стен домов высились такие большие кучи колотого льда и снега, что Алексею, для того чтобы обойти их, иногда приходилось выходить на проезжую часть. Но иногда, свернув за угол, он оказывался в местах, больше похожих на деревню, чем на огромный столичный город: немощеные дороги, никаких фонарей и в помине, сплошные старые домики с деревянными крылечками и сараями.

В окнах некоторых обшарпанных пивных все еще горел свет, но в карманах у Серова гулял ветер. Алексей дышал полной грудью, впитывая запах города, прислушиваясь к биению его сердца. Где-то здесь была Лида. Где-то здесь был Йене Фриис. Все, что ему оставалось сделать, — это найти их.

Человек впереди поскользнулся и чуть не упал. Было так холодно, что ночной воздух иглами впивался в легкие. Алексей брел обратно на Красносельскую, к блохам, когда увидел вышедшего из какой-то подворотни человека. Незнакомец покачивался. Видно, всю ночь пьянствовал.

Дорога здесь освещена не была, но хватало прозрачного света тонкого серпика луны, которая вяло выползла на небо. Алексей разглядел, что пьяный был толстяком. На этой грязной улице не было ни души. Мерзлый снег и лед хрустели под ногами, как осколки стекла, однако человек, похоже, даже не замечал идущего ему навстречу Алексея. Он снова поскользнулся и, вскрикнув, опустился на колени. Господи, с пьяными всегда столько мороки! Да и своих забот у Алексея было хоть отбавляй. И все же он не мог оставить бедолагу замерзать посреди улицы. Несколькими быстрыми шагами он преодолел разделявшее их расстояние.