Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

• Название: Исправленному верить (сборник)
• Автор: Татьяна Минина
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58502-1

Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Всем остальным случается промахиваться – резидентам и президентам, владыкам и кухаркам, судьям и подсудимым, Акеле и Шер-хану, наконец. Ошибаются все. Исправляют ошибки – свои и чужие – лишь некоторые. Именно они, знаменитые и незаметные, стали героями уже четвертого сборника серии «Наше дело правое». Государственный врач в ранге прима, объявившиеся в современном Питере боги или же лица, к ним приравненные, боевой подполковник, крестьянская девчонка, она же офицер российского императорского космического флота, а также пламенные революционеры, дикие огры, московские урбаниды, коты-телепаты, отважные космодесантники и даже заведшаяся в компьютерных сетях вредоносная (на первый взгляд) программа. Будь ты хоть бог, хоть царь, хоть герой, хоть Наполеон или Дарт Вейдер – а исправления ошибок тебе не миновать! Вы еще не решили, заниматься этим или нет? Тогда мы идем к вам!

---

Конрад склонился над больной, зачем-то коснувшись тыльной стороной ладони впалой щеки. Нелепая попытка попрощаться, которая не нужна ни ему, ни ей, но просто взять и уйти было бы не по-людски. Эльза со свистом втянула в себя воздух и приоткрыла глаза. Когда-то ярко-зеленые, как весенняя листва, теперь же – почти серые. Кажется, она ненадолго пришла в сознание и теперь пыталась что-то сказать, беззвучно шевеля опухшими, искусанными в кровь губами. Конрад наклонился еще ниже, напрягая слух, но так ничего и не расслышал. А в следующую секунду Эльза снова закричала…

Он поднялся на постели рывком, сбросив на пол сбившееся в комок одеяло. Руки тряслись, но Конрад все же нащупал стоящую возле кровати кружку с водой и в несколько глотков осушил ее. Встревоженная столь внезапным пробуждением хозяина кошка спрыгнула на пол и слилась с ночной темнотой.

Зажечь свечу удалось лишь с третьей попытки. Маленький язычок пламени слегка отогнал удушающую черноту, тянущуюся к нему со всех сторон. Конрад вглядывался в огонек до рези в глазах, пока сдавившая верх груди боль не разжала когти. В его возрасте следует беречь сердце, и он старался не нагружать себя лишней работой и физическими усилиями, но перед лицом ночного кошмара оказался совершенно безоружен. В последний раз подобный сон приходил к нему давно, к тому же он не был столь безжалостно точен. Это был всего лишь сон, а не ожившее воспоминание, заставившее заново прожить минуты, которые вряд ли удастся когда-нибудь забыть. Всего лишь сон…

Лицо Эльзы до сих пор стояло у него перед глазами. Болезнь исказила его почти до неузнаваемости, в нем с трудом угадывались черты миловидной улыбчивой женщины, по примеру Карла называвшей Конрада мастером и увлеченно внимавшей его рассказам о природе различных веществ и явлений… Она даже собиралась ходить к нему на лекции, но Артур со смехом отмел эту идею, посоветовав жене побольше заботиться о пеленках и распашонках для будущего малыша. Вскоре она родила двойню, и о столь экстравагантных фантазиях было забыто, но это отнюдь не уменьшило взаимной симпатии между женой капитана королевской гвардии и немолодым лейб-медиком. Все было прекрасно, пока однажды Эльза не слегла с какой-то хворью, которую поначалу приняли за обычную простуду. Когда же стал известен настоящий диагноз, Конрад почти не нервничал, напротив, он сам успокаивал Артура, уверяя, что совсем недавно нашел способ излечить болезнь… Каким же самонадеянным болваном он был тогда. И каким невнимательным тупицей – вчера днем.

Ложиться вновь Конрад не стал. До утра оставалось не так уж много времени, и тратить его на бесполезные душевные терзания он не собирался. Безжалостно выпотрошив ящик письменного стола, бывший лейб-медик принялся разбирать бумаги. Необходимо было решить, какие из них могут пригодиться в столице, а какие лучше отдать селянам для растопки печи.

Мальчишка вернулся к избе поздним утром, должно быть, решив, что столь видному ученому не пристало подниматься с первыми петухами. Сегодня он выглядел еще жалобней и вместе с тем еще решительнее. По крайней мере, заговорить сподобился куда быстрее, чем вчера.

– Мастер Конрад…

– Какой я тебе, к черту, мастер? – тихо и зло произнес Конрад, спускаясь с невысоких ступеней крыльца. Юноша испуганно вскинул глаза и попятился, но за калитку так и не вышел.

– А к-как… мне называть вас?

– А как мне называть тебя, Эрих?

– Что вы имеете в виду?

– Зачем было придумывать фальшивое имя, если в итоге я все равно узнал бы правду? Почему ты не сказал, чей ты сын?!

Огорошенный таким напором, лже-Эрих, казалось, потерял дар речи, но в данный момент Конрад и не требовал ответа.

– Ты сын Эльзы и Артура, тебя зовут Себастьян, тебе шестнадцать, у тебя есть сестра-двойняшка Мартина, и это она сейчас умирает, ведь так?

Мальчишка дернул уголком рта и быстро кивнул. Вчера Конрад недостаточно внимательно рассмотрел его, чтобы увидеть сходство, но обмануть сон оказалось куда труднее, чем глаза. Себастьян не унаследовал от отца почти ничего, быть может, лишь форму носа, в остальном же паренек был похож на мать. На хрупкую зеленоглазую Эльзу Лейднер, которую пятнадцать лет назад Конрад убил…

– Вы правы, – выдавил из себя Себастьян. – Я соврал, чтобы вы не прогнали меня сразу, надеялся довести вас до столицы и лишь потом рассказать… Отец сказал, что вы не поедете, если я скажу, кто я.

– Отец?! – не поверил своим ушам Конрад. – Он знал, где я нахожусь?

– Да… Я все ему объяснил. Доказал, что вы были правы. Что это какая-то жуткая случайность… Что иного выхода у нас нет. Он долго не соглашался отпускать меня, но потом все же понял и согласился.

Выходит, Артур все эти годы знал, где скрывается убийца его жены… И теперь шестнадцатилетний сопляк убедил Лейднера обратиться к Бреннеру за помощью, чтобы тот угробил еще и дочь?! Конраду показалось, что кто-то из них спятил.

– Твой отец должен меня ненавидеть.

Себастьян поджал губы, даже не пытаясь спорить. Значит, он не ошибся. Но что заставило Артура пойти на это безумие? Отчаяние или жажда мести?

– Он все понял, – зачем-то повторил Себастьян. – Если вы не поможете, Марти все равно умрет. И с мамой было так же… Вы не виноваты.

Он больше не лгал и не притворялся, пытаясь задобрить единственного человека, имеющего шанс спасти его сестру. Мальчишка говорил совершенно искренне, и это потрясло Конрада больше, чем внезапно открывшаяся правда или разбудивший ее кошмар.

– Заходи в дом, – чужим голосом произнес он. – Поможешь собрать вещи.

Отпускать его не хотели. То ли не желали терять хорошего лекаря, спасшего не одну жизнь, то ли опасались, что чем-то обидели его. По крайней мере, на кошку, которую Конрад напоследок вручил Ядвине, селяне косились весьма подозрительно, словно опасались, будто на ней лежит проклятие, которое чародей, уезжая, решил оставить им. Именно это подозрение и заставило Бреннера сунуть в мешок царапающийся меховой комок и притащить его к избе кузнеца. Норов Ядвини мало в чем уступал силе ее мужа, да и с головой у нее, в отличие от столпившихся вокруг суеверных теток, все было в порядке.

– Она уже старая, – смущенно сообщил Конрад, ощущая спиной настороженные взгляды соседей. – В избе жить привыкла. Пропадет без меня.

– Так вы не вернетесь? – расстроилась Ядвиня, сгребая в охапку извлеченную из мешка, но все еще недовольную кошку.

– Не знаю.

– Так зачем едете?

– Не знаю… – тихо повторил Конрад. – Не могу иначе.

Ядвиня понимающе кивнула. Не стала отговаривать, убеждать остаться, расспрашивать о том, откуда взялся этот молчаливый хмурый мальчик и что за весть он принес… Просто вдруг глубоко поклонилась Конраду, мазнув косами по земле:

– В добрый путь.

Пробормотав что-то невразумительное, Конрад поспешил к ожидающему его чуть поодаль Себастьяну. Известие о том, что Бреннер все-таки поедет с ним, произвело на мальчика поистине чудодейственный эффект: отчаянье в его взгляде сменилось надеждой, и это изрядно беспокоило Конрада.

– А вас здесь полюбили, – слегка улыбнулся Себастьян. – И голова с таким сожалением прощался, и эта женщина…

– Они не расстроены, а напуганы, – срезал его радость Конрад. – Теперь некому будет лечить их от белой горячки и заворота кишок. А еще они боятся, что я их прокляну на прощанье.

– Неправда. Они вам благодарны. Мне рассказывали, что с тех пор, как вы появились тут, ни одна женщина не умерла родами, да и болезней стали бояться меньше.

– Перестань, а? Хватит убеждать меня в том, что я лучше, чем есть на самом деле.

– Но вы же согласились поехать со мной.

– Если б я не догадался, кем была твоя мать, не поехал бы. Это раз. И я совсем не уверен в том, что смогу помочь твоей сестре. Это два.

– Кроме вас, точно никто не сможет…

– Почему ты так думаешь? – угрюмо поинтересовался Бреннер. Он не хотел давать мальчику ложную надежду, но тот и так уже увяз в ней, как в болоте, и теперь старательно тащил туда еще и Конрада.

– Многие пытались. Безуспешно.

– А нынешний лейб-медик? Твой отец обращался к нему?

– Мэтр Швайгер? Он сказал, что тоже ничем не может помочь…

– Ульрих? Ульрих Швайгер? – удивился Конрад.

– Вы знаете его?

– Да. Мы же с ним коллеги, когда-то учились вместе, да и работали тоже. Не ожидал, что он когда-нибудь займет эту должность…

– Почему? – искренне удивился Себастьян. – Его Величество доволен им, да и преподаватель он хороший… Хоть и немного скучный.

– Хорошо, что я у тебя не преподавал, – хмыкнул Конрад.

– Это пока, – с великолепной наивностью заявил Себастьян. – Когда вы вылечите Марти…

– Не «когда», – оборвал его Конрад. – Если вылечу, а пока и говорить не о чем.

Себастьян вновь сник, но Конрад успел заметить мелькнувшую в его глазах упрямую злость. Это хорошо. Сын Артура унаследовал отцовскую цепкость и дотошность, а значит, он не примчался бы сюда, не имея веских оснований верить в то, что у Марти есть шанс. И неважно, что шанс этот в руках у состарившегося в изгнании труса, который когда-то сбежал от сломившей его безысходности. В этот раз он не побежит. Потому что просто не сможет вернуться в маленький, стоящий на отшибе домик с резным крыльцом и скрипучим полом, который все эти годы был для него не то убежищем, не то тюрьмой.