Анна Годберзен - Зависть

• Название: Зависть
• Автор: Анна Годберзен
• Жанр: Исторические любовные романы

Завистливые перешептывания. Старое соперничество. Новые предательства. Минуло два месяца, как мисс Элизабет Холланд вернулась в лоно семьи, и весь Манхэттен с нетерпением ждёт её возвращения в светское общество. Но когда Элизабет отказывается присоединиться к своей сестре Диане на балах, люди, пристально следящие за каждым шагом обласканной всеобщим вниманием семьи, снова начинают подозревать, что за дверями дома номер семнадцать в Грэмерси-парке не всё так ладно. Ближе к центру города живет Генри Шунмейкер с молодой женой Пенелопой, и об этой паре говорит весь Манхэттен. Но несмотря на сверкающий бриллиант на пальце новоиспеченной миссис Шунмейкер, супруги не испытывают друг к другу ничего, кроме презрения. И хотя газеты называют быстро набирающую репутацию в обществе лучшую подругу Пенелопы Каролину Брод богатой наследницей, её деньги и слава ни в коей мере не находятся в безопасности, особенно когда одна из любимиц высшего света делится, с жаждущей сенсаций прессой, историями из своего окружения. У самых обсуждаемых жителей Манхэттена, казалось бы, есть все: богатство, красота, счастье. Но иногда под самыми ослепительными улыбками скрываются самые скандальные тайны…

---

Глава 46

Этим вечером на закрытой церемонии в епископальной церкви Благодати Божьей Элизабет Холланд стала женой мистера Сноудена Трэппа Кэрнса, бывшего делового партнера покойного мистера Холланда. Можно лишь предположить, что после всего пережитого прошлой осенью мисс Холланд желает спокойной жизни, которую хочет разделить с менее светским человеком, чем Генри Шунмейкер…

Из колонки светских новостей «Нью-Йорк Империал», суббота, 3 марта 1900 года.

Кремового цвета дом в Довере был построен в парке в середине семидесятых, и квартиры состояли из гостиных, библиотек и комнат для горничных. На каждом этаже имелись лифты и спуски для грязного белья, и все здание пропитывал дух современности. Апартаменты Кэрнсов занимали четвертый этаж целиком и казались новоиспеченной миссис Кэрнс довольно странными. Мебель была новой и до сих пор никем не использовалась. У Элизабет создалось впечатление, что мебель расставили, скорее, практично, чем со вкусом. Все выглядело дорогим, но казалось, чего-то не хватает.

– Здесь очень красиво, – восхитилась Элизабет, зайдя внутрь.

Сноуден улыбнулся ей и протянул руку, чтобы взять её манто. Один из его слуг разжег огонь в камине, и мистер Кэрнс жестом попросил супругу сесть поближе к очагу. Дождь продолжался, и теперь, когда все поняли, под чьей защитой родится ребенок Элизабет, внимание семьи переключилось на сохранение здоровья будущей матери и ограничение её подвижности.

Они ходили в церковь всей семьей, а затем, на случай если чьи-то наблюдательные глаза высматривали, нет ли в этой паре чего-то, о чем не пишут в газетах, Элизабет и Сноуден вернулись домой сами как любая другая женатая пара.

– Никто и никогда не мог даже предположить, что кто-то из Холландов будет жить так далеко на севере, – двусмысленно произнесла мать Элизабет при прощании.

Элизабет никогда так сильно не уставала. Подобное утомление приходит после того, как отступают длительные и ужасные треволнения. Но Элизабет слишком измучилась, чтобы обдумывать слова матери, и поэтому послушалась Сноудена и присела на обтянутую белым муслином софу в викторианском стиле. Софа была мягкой, но немного приземистой, и Элизабет была не совсем уверена, как на ней правильно сидеть. Завтра она сделает это жилище больше похожим на дом, и будет продолжать создавать домашний уют до рождения ребенка. Но прямо сейчас беспокоиться об этом не было нужды.

Сноуден все ещё стоял в прихожей, одетый в темно-коричневый костюм, купленный утром в универмаге «Лорд энд Тейлор». Простое платье Элизабет цвета слоновой кости приобрели там же. Воротник платья был простым и коротким, а рукава доходили почти до запястья. Наряд был не сшит специально для неё, а куплен в магазине готового платья. Это немного смущало Элизабет, и во время произнесения клятв она поняла, что церемония почти полностью повторяет день свадьбы с Уиллом, а выбранный Сноуденом костюм странно похож на тот, что был на Уилле.

– О чем вы думаете, дорогая? – спросил из тени муж.

– О, – выдохнула Элизабет, но быстро набрала в легкие воздуха и попробовала улыбнуться. Затем чуть подалась вперед и пожала плечами. – Это всего лишь… – Возможно, дело было в усталости, но внезапно Элизабет испугалась, что расплачется. Подобное поведение показалось бы неблагодарным после всего, что сделал для неё Сноуден, и она нахмурилась, сдерживая слезы.

– Продолжайте, – нежно попросил Сноуден. – Можете рассказать мне. Вы не сумеете сказать ничего, что обидит меня.

Элизабет закрыла глаза.

– Я просто думала, что до сегодняшнего вечера являлась миссис Келлер, – прошептала она.

Сноуден подошёл и сел на софу рядом с женой. Она немного нехотя подняла на него глаза, и увидев его доброе лицо, вздохнула и взмахнула руками, словно хотела сказать, что всё это лишь нелепая сентиментальность, хотя на самом деле чувствовала ровно противоположное.

– Конечно. – Сноуден улыбнулся ей. – Я знаю, что в сердце вы навсегда останетесь миссис Келлер.

– Вы так добры ко мне, – ответила Элизабет, мучимая угрызениями совести.

В дверях возникла служанка, и Сноуден знаком приказал ей войти. Она подошла к небольшому квадратному дубовому столику у дивана и налила супругам по бокалу красного вина. Сноуден подождал, пока одетая в черно-белую униформу женщина скроется за дверью, а затем поднял бокал. Элизабет моргнула и тоже подняла свой. Они чокнулись, и Элизабет попыталась вежливо глотнуть вина, хотя на самом деле совершенно не хотела пить.

– За нашу семью, – произнес Сноуден перед тем, как выпить.

Элизабет улыбнулась и поставила бокал на столик. Ей в голову пришла ещё одна мысль.

– Полагаю, по закону я выходила замуж дважды. – Она высказала пришедшее в голову тут же, совершенно не приняв в расчет, как Сноуден воспримет её слова. Затем она посмотрела на мужа и увидела в его взгляде нечто незнакомое. – Это так, да?

Последовало гробовое молчание, и Элизабет поняла, что сейчас услышит ложь.

– Да. – Голос Сноудена дрогнул, но мистер Кэрнс сразу же взял себя в руки и заговорил ровно и уверенно. – Конечно, так и есть, но поскольку документы о первом браке хранятся в Бостоне, да и в этом мире не одна Элизабет Холланд и не один Уилл Келлер, уверен, что беспокоиться нет нужды.

Он улыбнулся и накрыл ладонью лежащие на коленях руки жены. Элизабет хотелось сказать ему, что она не так волновалась о раскрытии тайны, как об уважении к памяти Уилла. Странность этого момента запомнилась ей, и как Элизабет ни пыталась, ей не удалось окончательно успокоиться. Но затем она закрыла глаза и попыталась убедить себя, что теперь она замужем за другим человеком, память об Уилле ей придется пестовать втайне, да и между людьми всегда будут возникать непонятные моменты, которые не нужно объяснять.

– Вы устали, дорогая? – спросил Сноуден.

– Да, очень, – ответила она.

– Пойдемте, я провожу вас в постель. – Сноуден встал, но не отпустил её ладонь, отчего рука Элизабет оторвалась от колена.

Широко расставленные карие глаза Элизабет изумленно распахнулись. На секунду она испугалась, что неправильно поняла, на что согласилась, и в защитном жесте положила вторую руку на сердце.

– Я думала, что мы…

– В вашу постель, дорогая. Моя спальня находится дальше по коридору.

– О. – Элизабет с облегчением улыбнулась ему, поднялась и подошла ближе. Она чувствовала себя немного глупой за то, что создала много шума из ничего, поэтому вновь взяла его ладони и самым теплым тоном произнесла: – Спасибо вам, мистер Кэрнс.

– Не думайте об этом.

Сноуден проводил её по коридору с паркетным полом и высокими багетами, и у двери комнаты, где ей придется коротать свой век до конца, муж остановился и легко поцеловал её в лоб. Она уже почти чувствовала под головой подушку и была готова погрузиться в сон. Ей приснится Уилл и их ребенок, и на несколько часов они останутся только втроем.

– Спокойной ночи, – пожелала она, берясь за дверную ручку.

– Спокойной ночи, – ответил Сноуден, отворачиваясь. – Приятных снов, миссис Кэрнс.

Глава 47

Мы рукоплещем героическому решению мистера Эдварда Каттинга вступить в армию и служить государству за его пределами. Последуют ли за ним другие юноши голубых кровей? Нам остается лишь надеяться, что поступок мистера Каттинга станет для них примером, маленьким шагом на пути уравнивания в правах граждан нашей великой нации.

Из колонки главного редактора газеты «Нью-Йорк Таймс», воскресенье, 4 марта 1900 года

Этим утром в особняке Шунмейкеров Пенелопа чувствовала себя почти как дома, проходя по залам с таким роскошным и повелительным видом, какой мог бы устрашить некоторых из европейских коронованных особ. В одной руке она держала хрупкую фарфоровую кофейную чашку, а другой придерживала подол алой юбки. В этот день ей предстояло сделать очень многое. В первую очередь она должна выбрать подходящий подарок для бывшей невесты своего мужа. Что же можно купить подруге, оказавшейся в таком положении?

Летний гардероб Пенелопы был ещё не полностью готов, а в ближайшие недели состоится так много рекомендуемых к посещению светских раутов. Некоторые совпадали друг с другом по времени. За каждой дверью стоял непростой выбор, но Пенелопа чувствовала себя одухотворенной и слегка капризной и всецело доверяла себе в вопросах принятия правильных решений. Она почти светилась от переполнявшей её самонадеянности.

– Генри, – позвала она, войдя в их покои. Пока Пенелопа делала прическу и перекусывала круассаном, кровать застелили, и теперь комната предстала перед нею во всем своем роскошном бело-золотом великолепии. Пенелопа улыбнулась, потому что всё находилось на своих местах. Генри, конечно же, здесь не было. Накануне она снова отправилась в постель одна, а Генри, определенно, опять всю ночь пил и теперь спал беспробудным сном на диване в соседней комнате. Ко времени окончания приёма три дня назад Пенелопа оставалась единственной трезвой гостьей, а поэтому только она заметила и правильно истолковала связь между возвращением Генри с его странной прогулки и приходом чуть позже Грейсона и Дианы с немного растрепавшимися прическами и в слегка помятых нарядах. Пенелопа могла только догадываться, что увидел Генри, и об этом она думала все эти дни. В конце концов, должно лишь пройти время, пока он трезво оценит своё положение и поймет, что оно на самом деле довольно выгодное.