В. Бирюк - Буратино

• Название: Буратино
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Фэнтези

Продолжение романа В. Бирюка "Зверь лютый". Наш попаданец подрос. Только вот с прогрессорством снова не очень. Ну, если разве в сексе. Нет, на этот раз не его, а он. Подрос же. Просто помните, что это – альтернативная история. Не сколько об истории, сколько о человеке в ней. Детям – не давать. Слишком много здесь вбито. Из опыта личного и “попаданского”. Местами крутовато сварено. И не все - разжёвано. Предупреждение: Тексты цикла «Зверь лютый» - ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫ. Автор НЕ НЕСЕТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ за изменения психо-физических реакций читателей, произошедшие во время и/или в результате прочтения этих текстов.

---

   Мы с княжной Еленой встречались и после этого первого разу. Хоть и принёс я всему Ростиславому семейству бед и горя немало, но всегда был у нас с ней лад.

   Вот ныне награды раздавали и собрались многие славные, сединами и знаками всякими украшенные, великими славами увенчанные. Начали по обычаю нашему мужескому хвастать делами прошлыми. А я сижу себе, смотрю да слушаю, киваю да поддакиваю. Да думаю: половины дел наших Западных без Елены бы и не было вовсе. А другая половина Святой Руси втрое бы встала. И серебром, и соболями, и кровью людской. И ихней и нашей.

   И о брате её, Давыде Ростиславиче, коий за мною со спущенными штанами бегал, ныне говорят речи хулительные. И есть за что. Только ведь мы с ним немало и добрых дел понаделали, Руси в пользу. И не токмо Руси. Вон, стоит Иерусалим - Град Божий, обретённый и спасённый. И крест над ним православный, а не тряпица зелёная. А ведь начинали-то сие дело мы вдвоём с Давыдом.

   И еще скажу. Есть тут одна, все выспрашивает: а не жалеешь ли о выборе своём? Думал я про то. Кабы согласился я, пошёл к княжне Елене прислужником - многое иначе случилось бы. Польша бы возвысилась, а не Русь Святая. Только коли идёшь не по своей тропе, а по чужой, то и придёшь в иное место, не в своё -- в чужое. И сам иным станешь. А разные люди о розном печалятся. Не жалею. Ибо выбрал бы иное и сам бы иным был.

Глава 36

   "Ходу, ноженьки резвые, ходу". Уносите, ножки, задницу, пока голову не оторвали. Я скинул мамкину рубаху, узелок - на дрючок и чуть не бегом к уже почти родному подворью. А "мамка" это не та, кто родила, а та которая выкормила. Кормилица. Ходу, Ванюша, ходу. Народ в слободе просыпается - незачем свои ночные похождения афишировать. Добрые люди по ночам дома сидят, сейчас вон вылезают да потягиваются, коров в стадо слободское выгоняют, печи только-только... Домой - домой. Что-то у меня там...

   На дедовом подворье - тишина. Собака еще в первый день, как мы заявились, провыла маленько, посмотрела как поминки начинаются и свалила от греха подальше. Не любят на Руси собаки пьяных. Хоть кто-то по-человечески к пьянству относится. Первым делом - конюшня. Кони на месте. Слава тебе господи, а то без коней... Правильно в "Русской Правде" - за конокрадство - высшая мера, "поток и разграбление". Телеги во дворе.

   А что там слуги мои верные? А слуги-то... "Ещё не порно, но уже задорно". Не свальный грех, но уже групповуха. Факеншит, на минуточку отлучиться нельзя. Валяются все трое вповалку. Причём на мужиках рубахи и даже шапки, но без штанов и сапог. А на Марьяше только платочек. Причем не на голове. В формате набедренной повязки сдвинутой слегка. А на ягодицах - "цветы любви". Нет, "цветы любви" - синие, вплоть до фиолетового. А здесь - "розы наслаждения" в дословном переводе с арабского. Ну и кто ж это бедняжку так в попку отымел? На Ивашку не похоже. Да и лежит не так. Мда, судя по раскладу... тел они ей "тяни-толкай" устроили. А по запаху... Бражка не выигравшаяся была. И много же её было, если вон жбан недопитый стоит. Это ж сколько всего им пришлось на рыло, если даже Ивашко до донышка все не осилил? Ну и как они теперь будут перемещаться? Ответ известен: ме-е-едленно.

   Все, разбор полётов откладываем на "после выхода на маршрут движения". Команды голосом подаются негромко, но членораздельно и с соответствующей интонацией. "Рота, подъем!". Шевелится начали. Быстрее. "Дети в школу собирались. Мылись, брились, похмелялись". Последнее слово производит на Ивашку волшебной действие: глаза открылись. "Во... Хозяин...". Я те дам "во". Быстро бегом все к колодцу. Одеваться потом.

   Хорошая вещь дрючок берёзовый. Производит мгновенную актуализацию голосовых команд. Почему дрессировщики крупных хищников в них всегда палкой тычут? Потому что тигр или там лев считает палку частью человеческой руки. Он её грызёт, человеку не больно, а ему невкусно. Вот и думает себе большая кошка:

  -- На кой черт мне этот урфинджусовый солдатик? Лучше уж я через огненный обруч прыгну. И дубовую головёнку откусывать, а потом занозы по всей гортани вынимать... Ну и зачем мне такая гастрономия?

   Три ведра из колодца одно за другим. По одному на каждую больную голову. Лепетать начали. Николай-то меня пол-ночи у ворот в Городище ждал, потом сюда прибежал. Сам белый, губы трясутся. "Поймали, убили, разбегайся кто куда". Ивашка его и приложил, серебро отобрал, к нашему убрал. Тот возражать начал. Ещё приложил. Марьяша выть приспособилась. По мне как по покойнику. И ей досталось. На крик дед пришёл, сгоняли деда за хмельным. Сели меня отпевать-поминать. Ещё приложил обоих. Чтоб не ныли. Поскольку как, куда - без меня... Марьяша ластится начала. К обоим сразу - боится. Кто её до отцова дома доведёт, кто её защищать-сопровождать будет. И как? По Степковски? Дед, на это поглядел да и ушёл. Но, напоследок, еще принёс. А дальше оно как-то само собой... Некогда. Подробности - потом. Бегом одеваться. Барахло собрать. Четвёртое ведро - на себя. Что-то и я несколько... головой торможу. Только оделся - бабка-хозяйка вышла.

  -- Нам бы, бабуля перекусить по-быстрому, да скажи деду - пусть посчитает, сколько с нас. Съезжаем мы.

   Бегом-бегом. Коням овса напоследок, узелок княжны... как-бы заховать, что б... и свои не нашли. Горячего ждать не будем - давай чего есть из "недоеденного". А кто мявкать будет, вроде Николашки спросонок, того самого в телегу запрягу и дрючком такую... рапсодию по рёбрам сыграю...

   Мы собрались довольно быстро. Не за тридцать секунд, конечно. Но и нам-то не из постели в строй с личным из пирамиды, а в обоз, который еще надо сделать полностью запряжённым, увязанным и упакованным.

   Начал деду серебро совать - он не берет:

  -- Нам теперь без надобности. Не для кого.

   И вдруг, с надеждой:

  -- Слышь Иване, оставайся у нас. Ты ж сирота. Будешь нам со старой вместо сына. Или внука. Делу извозчицкому выучу. А после... и дом тебе отойдёт.

   Старуха рядом стоит, мне в лицо заглядывает. Мои уже и ворота открыли. И замерли. Ох и тяжко... "нет" говорить когда так... от души сказано. Поклонился. Как учили - большим поясным.

  -- Спасибо. Сколь жить буду - буду помнить слово доброе. Только мне мои дела-заботы сделать надо.

  -- Эх малец, какие у тебя такие дела-заботы?

  -- Так ведь я не один на Руси сирота. Выросту - всех соберу. Кормить-учить-растить буду.

  -- Ишь как задумал. Только не выйдет ничего у тебя. Ни князья, ни церковь христова такого поделать не могут. Чтобы всех сирот на Руси... никакого серебра не хватит.

  -- Поглядим. А я вам одно скажу: решили вы правильно - без малой души в доме - дома нет. И жизни нет. Позволь совет: к осени, как душа чуть меньше болеть будет, присмотрите себе мальчонку. И дело благое, и вам - смысл и радость. А я, коль жив буду, в гости приеду.

   Поклонился еще раз, и вывели возы на улицу. Ну давай, выноси залётные, пока... не залетели... по крупному.

   Через четыре года по указу князя Владимирского Андрея Юрьевича по прозванию Боголюбский об основании града сего, Всеволжском именуемом, было мне и дозволено и велено собирать по всей Руси сирот и вдов, и прочих немощных, и калечных, и маломощных, и кто пропитание себе сыскать не может, дабы дать им кров, и корм, и защиту. Многие из "вятших" в те поры, на нас с князь Андреем глядючи, ухмылялись за спиной да у виска пальцем крутили. А многие, когда сей указ я к делу применять начал, волками выли и на меня кидались. За сие право на Руси не мало и слез, и пота, и крови пролито. Но вот, стоит град мой Всеволжск. Сими сиротами, да вдовами, да немощными я Русь Святую перевернул и гоню-подгоняю. И впредь тако же будет. А началось-то все вот отсюда: с доброго слово родителей, кои сына единственного потеряли.

   Сколько всего нужно было сделать в Смоленске - ничего не успел. Нужно было цепку с шей снять, кузнеца толкового с инструментом присмотреть, неболтливого - не сделал. Ох, чует сердце: оно мне еще аукнется... Хотел Ивашке нормальный доспех построить - пролетел. Разве что саблю ему одну отдать? С поясом. Хоть один будет оружный. Хотел по торгу походить, цены прикинуть, людей послушать - мимо. Мне бы книжку какую почитать - я-то ныне малограмотный. Только с буквами в Киеве успел разобраться. Где еще книжками разжиться как не в Смоленске... А вместо этого: "аля-улю, гони гусей". Ловко княжна меня одарила: и богато, и сильно. В смысле толчка - полетел кот мартовский далеко и быстро. Цацки из княжьего семейства будут искать. Старательно. Так что надо мне искать берлогу далеко и надолго. Николая к крестному целованию не привёл. Как бы он меня... на радостях не кинул. Баню три дня истопить не смог. Но одно дело сделать надо обязательно: Николай дяде долг при мне отдаст. Во избежание...

   Докатились до дядиного подворья. Ворота заперты, но внутри уже ходят. Николай опять трясётся: "Иване, не отходи далеко, не оставляй...". Поскрёбся в ворота... мышонок бледно-зеленого окраса. Ну, мне эти ваши семейные отношения-пиететы... Дрючком прошёлся по воротам, по забору... Враз и собаки взвыли, и люди забегали. "Кто там, что там...". А то не видели... "Лягушонки в коробчёнке приехали. Женится будем. На всех сразу".