Фернан Мейссонье - Речи палача

• Название: Речи палача
• Автор: Фернан Мейссонье
• Издательство: Питер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-94723-832-2

«Речи палача» представляют собой уникальный в своем роде документ — на сегодняшний день это единственное свидетельство, опубликованное французским экзекутором прижизненно. Читатель найдет в конце произведения послесловие, в котором рассказано об истории происхождения этой книги, описаны различные этапы ее создания, а также размышления Жан-Мишеля Бессета, вызванные долгим сотрудничеством с Фернаном Мейссонье.

---

Забавно, насколько лучше ситуация анализируется извне. Я понял, что в Алжире я жил иллюзиями, как и девяносто пять процентов французов. Мы хотели во что бы то ни стало сохранить Алжир в составе Республики. Мы были настолько наивны, что верили словам политиков! Да, я попался в ловушку от избытка идеализма. Я верил в данное слово. А потом я потерял квартиры, которыми владел в Алжире. Отец и мать потеряли свою виллу, бар. А главное — мы потеряли нашу страну. Я всегда любил и защищал свою страну. Я ее потерял; мне пришлось уехать. Ох! Это ужасно.

Так вот, по приезде на Таити я немного увлекся красивой жизнью, девушками. На протяжении шести месяцев это была Турия. Она стала мисс Таити в июле 1965. Так вот, с девушками все идет хорошо какое-то время. В 1962 году у меня больше не было средств на развлечения. Мне пришлось начинать с нуля. Мне пришлось найти работу. Я познакомился с Симоной, матерью моей дочки. Я принялся работать как сумасшедший, потому что в Алжире я все потерял. Конечно, я имел опыт подработки, и поэтому мне было легче начинать. Да, в 1963 году на Таити я пережил очень трудные времена. Ничего общего с той жизнью, которую я вел в Алжире. Мне едва хватало на еду.

Чернорабочий

В тридцать один год я, человек, у которого никогда не было хозяина, который был свободен, делал что хотел, — стал чернорабочим. Да, потому что я ушел из школы в тринадцать лет, и у меня не было профессии. Моя первая работа на Таити: я был сортировщиком посуды в магазине Дональд в Папете. Оплата: 5 тысяч полинезийских франков, 250 французских франков в месяц. Какое падение для меня, в Алжире зарабатывавшего в двадцать раз больше. Сначала пилюля была горькой На этой каторге Симона помогала мне, плетя корзины из пандануса. Она научила меня плести ручки к этим корзинам, и мы продавали их на рынке в Папете. Однажды вечером, вернувшись с работы и сидя за плетением, я посмотрел на себя в зеркало и сказал себе: это невозможно! Я вел такую жизнь, а оказался в таком положении… Я сказал Симоне: «Если надо, я потрачу десять лет, но мы выберемся из этого дерьма». Она же смеялась, как это делают таитянки, которые не думают о завтрашнем дне. Ей было шестнадцать лет!

Отработав три месяца в магазинах Дональд, я нашел работу в типографии Бамбридж. Директор принял меня на работу, и сразу я стал получать 6 тысяч полинезийских франков в месяц. Он заставлял меня работать по десять часов в день. Он мне сказал: «Если ты быстро выучишься этому ремеслу, ты скоро будешь зарабатывать 20 тысяч полинезийских франков, потому что я хочу заменить того пария, который работает на офсете». Разделяй и властвуй! Тогда я принялся работать как сумасшедший. Я уже не считал часы. Иногда я оставался до восьми вечера, чтобы закончить срочную работу. Через четыре месяца у меня выходили безупречные афиши, но что касается оплаты, я так и не видел никакого прогресса. Первоначальные обещания были враньем. Ну, хорошо, я не из тех, кто ходит жаловаться к инспектору по труду. Я узнал, что в аэропорту Фаа набирали на работу. Нужно было переделать гидроизоляцию террас. Они платили 11 тысяч полинезийских франков в месяц при десяти часах в день. On! На другой день я нарочно сломал офсет. Я пустил его на большой скорости и между планками вставил тряпку. Результат: два месяца в ремонте. На Таити не было запасных частей! И я распрощался с патроном. По ходу дела я подарил ему зарплату за две недели, чтобы он знал, что я свободный человек. Я никогда не буду упрашивать хозяина.

Так я стал чернорабочим в аэропорту. Десять часов в день, на самом солнцепеке, в течение пяти месяцев я раскатывал асфальт по три килограмма на квадратный метр. Было тяжко. Я был единственным французом среди таитян. В полдень у нас был час отдыха для обеда. Чтобы выкрутиться, я сказал Симоне: «Днем ходи обедать к маме». А я все пять месяцев ел днем хлеб и банку паштета. Результат: через три месяца у меня были фурункулы и карбункулы. Мне пришлось разнообразить пищу. Таитяне, работавшие со мной, стали меня уважать. Для них я, родившийся в Алжире, был наполовину французом. Они любили меня подкалывать. Когда я уходил в туалет, если в моем ящике было три банана, два они у меня стащат. И смеялись, как дети. Я им сказал: «Если вы еще тронете мои вещи, я рассержусь». Я купил в аптеке пятьсот грамм фруктового Vichy, что-то вроде конфет в виде апельсиновых ломтиков. Это было лекарство против запоров: вы съедаете два, и у вас понос. Я им сказал, что это были витамины, и оставил их в своем ящике, сказав: «Не трогайте больше мои вещи». И ушел в туалет.

Когда я вернулся, разумеется, они стащили у меня половину. Я на них накричал и снова ушел в туалет. Они их сожрали, как орехи. Результат? На следующий день я один вышел на работу. Хозяин спросил меня, где остальные. Я сказал, что ничего не знаю. Они вернулись через два дня. Я видел, как они разговаривали между собой на таитянском. Уверен, что у них всех был классный понос, до крови. Подумайте только, каждый из них проглотил больше дюжины. Они смотрели на меня со сконфуженным видом, из-за того что их провели. С того дня никто больше не прикасался к моим вещам.

Бар

Поработав чернорабочим, я вместе с компаньоном купил бар-ресторан. Я смог это сделать с помощью моей бедной матери, которая прислала мне свои последние сбережения: 20 тысяч французских франков, или 360 тысяч полинезийских. Поскольку мне было надо заплатить 100 тысяч полинезийских франков за нотариат, мне пришлось еще кое у кого занять, под сорок пять процентов! Это кажется невероятным, но для меня вопрос стоял так: либо соглашаться на эти условия, либо оставаться чернорабочим. Так вот, когда у вас нет гарантий, люди пользуются этим, чтобы вас задушить. Банки дают займы только тем, у кого уже есть деньги! Двадцать лет спустя я познакомился с директором банка — тем временем моя звезда стала блестеть ярче — и рассказал ему историю о том займе. Он мне сказал: «Но надо было прийти к нам и попросить кредит!» Я ему ответил: «Это вы мне сейчас говорите, но в то время, когда я был босяком, вы не дали бы мне даже 100 франков». Да, когда я захотел купить бар, я столкнулся со всеми возможными трудностями. Была такая медсестра, которая лично знала де Голля. Голлистка, с большим Лотарингским крестом на груди. Потом я узнал, что проблемы с покупкой бара возникли по ее вине. Потому что я был алжирским французом. Алжирские французы не любили де Голля, а значит, она терпеть не могла алжирских французов. Я узнал, что это она ставила мне палки в колеса. Но я не опустил руки и открывал все новые мелкие предприятия, некоторые из них имели успех.

Этот бар-ресторан я приобрел 1 апреля 1963 года, заплатив сорок пять процентов за долг. Чтобы начать работать, мать Симоны одолжила мне 20 тысяч полинезийских франков (1100 французских), и Виктор Кадем, приятель-араб из ФНАО, с которым я вместе работал в алжирском порту, одолжил мне ту же сумму, потому что у меня не было ни франка, чтобы купить несколько ящиков пива и несколько бутылок алкоголя. Позади бара было нечто вроде кладовки. Там я положил на землю матрас. Там мы спали. Я сделал вешалку из восьми ящиков из-под виски, по четыре с каждой стороны, и ручка от веника посередине. Когда родилась моя дочь, 30 августа 1963, мы положили ее спать на двух стульях, потому что у нас были крысы. Бедняжка упала и получила небольшую рану на голове. Тогда я нашел чемодан, поставил его на стулья, и он играл роль кроватки. Я сам не был ресторатором, но быстро увидел, что нужно арендовать ту часть, которая относится к ресторану. Я ее снял у одного китайца за цену, которая покрывала общие расходы бара-ресторана, к чему он должен был добавлять два меню в обед и вечером. Так что с тех пор у меня не было расходов ни на питание, ни на жилье.

Когда я вспоминаю об этом, я тогда действительно сильно досадовал. Но при всех трудностях удача не оставляла меня. Доказательство: в день рождения моей дочери нашел на улице, на земле 11 тысяч полинезийских франков. На эти деньги я купил прекрасный кремовый торт на двухлетие Тэны.

Фернан Мейссонье и его жена в день двухлетия Тэны, их дочери

Как я выкручивался

В июле 1963 года во время праздников — ярмарок и праздника 14 июля — мне пришла идея поставить палатку и готовить мешуи.[54] Я снял угол и готовил мешуи перед дансингом. Но это не пошло. Тогда на следующий год я подумал, может, будет неплохо готовить шашлыки. И дело с шашлыками пошло. Я изготовил небольшую тележку три на два метра, из фанеры, поставил ее на колеса от мотороллера. На продаже лотов земли на праздники я выжидал. Я хотел приобрести последний лот. Я заметил, что он граничит с частной дорогой Air-France, по направлению к почте. Это мне позволяло проехать от бара. Я решил, что возьму этот участок, пусть даже заплачу дороже. Так что я заплатил больше, но получил лучший участок, на тротуаре, напротив Air-France. В разгар праздника в любом другом месте мне было бы не пройти с моими ящиками. Но там из бара я мог выходить за нотариусом, по дороге от канцелярии Лежён, которая соседствовала с Air-France. За десять дней до открытия праздников все поставили свои палатки. Я же выждал и накануне привез свою тележку. Я украсил ее листьями кокоса. Это была самая красивая палатка в том месте. Потом я подумал, что надо поставить четыре стола и стулья. Я их поставил на дороге Air-France, и никто ничего не сказал. И с открытия праздников в клиентах не было недостатка: толпа. Я не справлялся. Я быстренько купил бочку на двести литров. Опорожненная и разрезанная напополам, она стала классным мангалом для шашлыков. И вся семья Симоны — их было шестнадцать детей — взялась за это дело. Они резали, готовили, жарили шашлыки. Тогда за эти праздники, за пятнадцать-двадцать дней я продал тонну. Легко! И конечно, я на этом заработал. Я получил классную прибыль и начал вкладывать сэкономленные деньги в банк. Наконец я поднимал голову из дерьма. Дело так хорошо пошло, что возместило мне почти весь кредит за мой участок. Я был первым, в 1964 году, кто стал делать шашлыки на Таити. Но потом один китаец стал заниматься тем же. Я решил, что это гиблое дело. И так и вышло. Сейчас по вечерам на портовой набережной Папете уже больше сорока тележек продают шашлыки и сырую рыбу.