Мухаммад-Казем Мазинани - Последний падишах

• Название: Последний падишах
• Автор: Мухаммад-Казем Мазинани
• Издательство: Иностранная литература. Журнал
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012

Исторический роман иранского писателя Мухаммада-Казема Мазинани (1963) «Последний падишах». Последние дни жизни шаха Мохаммада Резы Пехлеви, умирающего от рака в египетской клинике — и одновременно долгая и непростая история этой жизни, показанная с самых разных сторон. По форме это пространное обращение — то к шаху, то к его супруге, — причем поначалу — обращение анонимное: читатель далеко не сразу узнает что-либо о рассказчике. Рассказчик же этот весьма искусен: в частности, в своем умении создать образ адресата, посмотреть на происходящее с разных точек зрения.

---

Если вдуматься, то во всем твоем окружении премьер — самый либеральный и оппозиционно настроенный человек. Потому-то и у шахини с ним хорошие отношения. Удивительно, как он ухитряется одновременно быть шутом при монаршем дворе и запросто обедать с оппозиционными писателями, благожелательно слушать их критику режима, беседовать о новейших романах… А еще чуть позже, вечером, оказаться на приеме, где и ты присутствуешь, и там исполнить танец «Баба карам»[46], тебе и всем на посмешище. Даже и тросточка его — это игра; ты спросил его однажды: «Господин премьер-министр, эта тросточка… Вам что, трудно ходить?» И он ответил: «Осмелюсь доложить, так диктует мне разум: в этой стране лучше ходить с тростью».

«Ах, мой венценосный отец! Помню, как советский посол спросил его с саркастической интонацией: ‘Зачем Америка послала своего шпиона номер один послом в Иран?’ А он ответил тонко, но так, что собеседника в краску вогнал: ‘Ясно, зачем: они наши друзья и не отправят к нам посла десятой категории!’»

И вот ты смотришь на его лысую голову и мрачно вздыхаешь. Одиннадцать лет! Как быстро они пролетели! Срок его премьерства пришелся на поистине лучшие годы твоего правления, на время расцвета и подъема, но и невероятного расточительства, когда цена на нефть увеличилась в несколько раз, весь индустриальный мир был охвачен инфляцией, и вы отдавали Западу большую часть этих как бы с неба упавших на вас богатств — в виде инвестиций и оплаты закупок.

В плохо оборудованных иранских портах бросали якоря океанские суда. До полной разгрузки им приходилось стоять месяцами, а за вынужденный простой государство платило невероятные суммы штрафов. Для вывоза грузов из портов требовалось такое количество фур, которого в Иране не было. А когда грузовики наконец закупили, не нашлось опытных водителей, несколько тысяч шоферов пришлось завезти из Пакистана, но еще до их прибытия на иранских дорогах разбилось много грузовиков, и очень много грузов попортилось, сгнило в портах.

Испорченные продукты приходилось сбрасывать в море. Да и штрафы за простой судов шли такие, что дешевле было выкинуть товары в море же и отпустить суда, чем дожидаться разгрузки. И это все — только частичка трудностей, с которыми столкнулась страна…

Ты закуриваешь сигарету и неторопливо затягиваешься. Теперь, когда дела зашли столь далеко, горевать бессмысленно. И разбирать, кто конкретно в чем виноват, — тоже. Но ты не желаешь так просто простить все премьеру.

— …Мы слышали, что вы сбросили в море довольно большое количество импортного риса?

Со своей трубкой и орхидеей в петлице премьер похож сейчас на черепаху, почти втянувшую голову под панцирь, и все-таки умение обратить все в шутку не оставляет его.

— Не беспокойтесь, Ваше Величество. Немного риса пришлось выбросить, зато акулы Персидского залива будут теперь кушать рыбный плов!

Ты невольно рассмеялся. И шахиня громко рассмеялась, и другие тоже. Домашний Слуга — единственный, кто лишь криво ухмыльнулся. И ты уже точно знаешь, что он скажет тебе завтра на ежедневной аудиенции. Так и происходит завтра:

— …Я понимаю, что Ваше Величество лучше всех других знает, что для государства целесообразно… Но, по мнению вашего слуги, слова премьер-министра не были просто шуткой, здесь та самая политика… Ко всему относиться не вполне серьезно, как бы снижая уровень важнейших программ…

Ты грозно хмуришься, показывая министру двора, что и он не должен переходить некую черту.

— …Вы соблаговолите распорядиться о моем отпуске, Ваше Величество? — спрашивает он. — Как я всеподданнейше докладывал, мне необходимо ехать во Францию для завершения обследования и лечения…

— Конечно, обязательно поезжай!

Поднявшись, ты протягиваешь ему руку. Он целует ее и, пятясь, движется к выходу: всегда он уходит так, точно ноги у него сведены судорогой. И смутное чувство подсказывает тебе, что ты сейчас простился с одним из лучших твоих людей. Ни у кого нет такого мужества, как у него, — сообщать тебе правду о положении в стране. И никто так, как он, не умеет хранить твои тайны…

Вообще говоря, состояние его ужасно. Диагноз — рак крови, и он уже давно на лекарствах, под наблюдением того самого француза-гематолога, который лечил и тебя. Но Домашний Слуга не знает своего диагноза, хотя врач-француз сообщил его тебе, ведь ты имеешь право знать о здоровье министра двора.

И вот он удаляется из твоего кабинета; но, по всегдашней привычке, прежде чем закрыть за собой дверь, как бы прислушивается к твоему состоянию: монарх рассержен или доволен? И ты не хочешь огорчать его еще больше и щелкаешь каблуками — сильно, несколько раз подряд…

Глава десятая

Изящным и царственным движением ты достаешь сигарету из позолоченного портсигара и ждешь, пока Мертвый Мышонок щелкнет зажигалкой. Надув важностью свой двойной подбородок и выразив на лице удовольствие, он подносит тебе огонек. Естественно, выражение его лица — не более чем притворство; он — один из источников головной боли в твоем окружении. Но хотя он и совершил много скандального и ошибочного, тебе он скорее нравится. Забавен, приветлив, и у него — неиссякаемый кладезь красавиц для тебя. Наверное поэтому ты закрываешь глаза и на его ошибки, и на жульничество в картах, и на манеры: вот и сейчас он почему-то все время чешет крылья носа. И этак в нос провозглашает:

— Ваш ход, Ваше Величество!

Не взглянув лишний раз на карты, ты бросаешь на стол туза и короля червей, даму и валета треф. Мертвый Мышонок ничем ответить не может, остальные — тоже. Игра закончена. И ты выиграл!

— Сегодня сама удача на стороне Вашего Величества!

Играете вы не на деньги, а так, чтобы время занять. Выражение лица Мертвого Мышонка после каждого проигрыша смехотворно: поистине дохлый грызун. А вообще он беспощадный картежник, но с тобой играет так, словно родился на свет только для проигрышей. С другой стороны, и ты стараешься изо всех сил…

Судьба очень многих вещей решается через твою игру. Мертвый Мышонок говорит:

— Ваше Величество осведомлены, что в северных районах…

Ты грозно хмуришься. Опять началось делячество? Вот потому-то ты ни одному человеку особо не доверяешь — из-за таких вот заходов.

«Ах, мой венценосный отец! Если бы я слишком доверялся им, они бы с каждым карточным ходом что-то выигрывали. Они как сорняки: появляются мгновенно. Каждый вечер, кроме членов семьи, присутствуют и эти дельцы, они нам кусок спокойно проглотить не дадут».

Подходит дворецкий и сообщает тебе, что дежурному адъютанту позвонил глава САВАК, у него срочный телефонный разговор. Затушив сигарету, ты идешь к телефону.

— …Довожу до сведения Вашего Величества, что несколько часов назад были убиты трое американских граждан, работавших у нас менеджерами. Все подробности этого позорного происшествия, если Ваше Величество разрешит, я представлю вашему высочайшему вниманию завтра…

Ты некоторое время смотришь на диск телефонного аппарата, затем возвращаешься за карточный стол. Мертвый Мышонок уже раздал карты, и все ждут тебя. Ты берешь свои карты и всматриваешься в них. Ни одной стоящей! Только вот бубновая дама и… «Завтра опять западная пресса поднимет враждебную кампанию…» Одну за другой ты бросаешь карты на стол. У тебя остался только трефовый валет. «Это те самые вооруженные группы, которые наши полицейские все время ‘полностью ликвидируют’? Во всех докладах страну представляют совершенно спокойной и безопасной. Разгромлены, мол, последние подпольные группы, и все влиятельные борцы с режимом и симпатизирующие им якобы брошены за решетку — коммунисты, религиозные фундаменталисты, националисты…»

Ты сбросил последние карты. Хуже игры быть не могло! Теперь очередь банковать Мертвому Мышонку, и вот он тасует карты… Но происшествие — убийство американцев — слишком задело тебя. Играть больше нет настроения. Ты бросаешь карты на стол и встаешь…

Глава одиннадцатая

Стройными рядами мы направляемся из школы к главной улице города. Сегодня все не так, как в другие дни. Многие одеты по-праздничному, с иголочки. Мы вступаем на главную городскую площадь: ну и суматоха! Все городские воробьи слетелись на растущее здесь ясеневое дерево, семена которого похожи на воробьиные язычки, и вовсю обсуждают предстоящее событие. И народ собрался: женщины-домохозяйки, каменщики и другие строительные рабочие, и сотрудники учреждений, и возчики, и лавочники, и учащиеся школ, и кого только нет!

Отдельно вдоль улицы стоят дети высших городских слоев с розами в руках и все в одинаковой белой одежде, они должны сказать тебе — шахине, когда ты прибудешь в наш город, — «Добро пожаловать!» Эти дети во всех отношениях отличаются от нас, наверное, у них само естество другое. Они сотворены из хорошей глины, а мы — из плохой. Они пахнут приятно — одеколоном, например; а мы — дымом тех костерков, что тайком жжем после школы или до нее. Их ручки нежные и мягкие, а наши — в цыпках. Мы говорим по-народному, не разбери-пойми, а они — по-человечески…