Алексей Сидоров - У истоков культуры святости

• Название: У истоков культуры святости
• Автор: Алексей Сидоров
• Издательство: Паломникъ
• Жанр: Религия
• Год: 2002
• ISBN: ISBN 5–87468–160–4

Новая книга профессора Московской Духовной Академии А. И. Сидорова является продолжением его предшествующих работ: «Творения аввы Евагрйя», «Творения древних отцов–подвижников», «Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества» и др. В обширной вступительной статье прослеживаются основные этапы развития древнего иночества и рассматривается процесс становления монашеской письменности, а также ее характерные черты и своеобразное место в обширной сокровищнице святоотеческой литературы. Далее следует перевод четырех творений: «О девстве или о подвижничестве», «Послание епископа Аммона об образе жития и отчасти о жизни Пахомия и Феодора», «Жизнь и деяния святой и блаженной учительницы нашей Синклитикии» и сочинения аввы Евагрйя «О помыслах», каждое из которых являет собой как бы кристаллизацию отдельных частей неисчерпаемого духовного опыта и обильной духовной мудрости древних подвижников. Все переводы снабжены подробными комментариями, позволяющими читателям лучше понять глубину этого оцыта и этой мудрости.

---

853

Эту фразу почти полностью повторяет авва Дорофей. См.: Преподобного отца нашего аввы Дорофея Душеполезные поучения, с. 114. Правда, в русском переводе передается некорректное чтение некоторых греческих рукописей: «отцы сказали»; однако, в лучших греческих кодексах стоит: «Евагрий сказал» (о Ευάγριοσ ειπεν). См.: Ώοτοήιέβ de Gaza. Oeuvres spirituelles, p. 306.

854

В своих творениях Евагрий неоднократно обращается к добродетели кротости (πραότης), считая ее обычно главным противовесом яростного начала души (о θυμός), а, соответственно, и страсти гнева. Кротость часто ассоциируется у него со смирением, милостивостью и прочими добродетелями; именно она в первую очередь делает ум чистым, а тем самым открывает ему путь к высшему ведению. См.: DriscollJ. Gentleness in the Ad Monachos of Evagrius Ponticus // Studia Monastica, v. 32, 1990, p. 295–321.

855

Эти мысли Евагрий частично повторяет, а частично и развивает в одном из своих посланий (56–м), которое в значительной части своей также посвящено кротости. Эта добродетель здесь снова противопоставляется страсти гнева; олицетворением кротости является Моисей, относительно нее часто дает духовные наставления Давид и, наконец, высший образец кротости являет нам Господь, указавший через нее путь горе для каждого человека. См.: Evagrios Ponticos. Briefe aus der Wüste, S. 271–274. Г. Бунге по поводу этих мыслей Евагрия замечает, что для него кротость есть «аристократическая добродетель» в лучшем смысле этого слова. См.: Bunge G. Dracenwein und Engelsbrot, s. 90.

856

Как и выше (гл. 5), яростное начало души сравнивается с собакой.

857

Ср.: «Из помыслов одни нематериальны (αυλοί —невещественны), другие — маломатериальны (όλιγόυλοι — маловещественны), а третье — многоматериальны (πολύυλοι — многовещественны). Нематериальные суть помыслы, [происшедшие], из первой гордыни, маломатериальные — помыслы блуда, а многоматериальные — помыслы тщеславия». Творения аввы Евагрия, с. 125. «Многовещественность» указанного помысла состоит, вероятно, в том, что он обычно связывается с представлениями об обилии и богатстве, всяких земных стяжаний, заставляющими людей кичиться этим обилием, словно чем–то непреходящим и вечным. Слово «многовещественный» употребляет и св. Иоанн Карпафский (находящийся, несомненно, под влиянием аскетического богословия Евагрия), когда он, говоря от лица освободившейся от страстей души, замечает: «Теперь я единонравна, по благодати Божией избавившись от мудрования змиева, и от полчища злых помыслов, многоискусных во зле и многовещественных». Добротолюбие, т. 3. Сергиев Посад, с. 85.

858

Ср.: «После поражения остальных помыслов, только помыслы тщеславия и гордыни начинают возникать в нас». Творения аввы Евагрия, с. 127. Данный факт несомненно связан с тем, что тщеславие особенно опасно для тех подвижников, которые достигли определенного духовного преуспеяния: «Помысел тщеславия — наитончайший, и он сопутствует тем, кто легко преуспевает [в духовном делании], желая сделать общим достоянием их подвиги и ища славы человеческой (1 Фес. 2, 6)». Там же, с. 98.

859

В другом своем сочинении («О восьми лукавых духах», приписываемом преп. Нилу) Евагрий замечает: «Блистание молнии предуказывает громовой удар, а гордости возвещает тщеславие». Творения преподобного отца нашего Нила Синайского. М., 2000, с. 131.

860

Ясно и неоднозначно это место Священного Писания (наряду с другими) соотносит с Люцифером преп. Иоанн Кассиан Римлянин. См.: Писания, с. 310.

861

Ср. краткое объяснение Евагрия: эти слова означают, что ум не должен медлить (задерживаться) среди порочных умопредставлений (ού δει τον νουν έγχρονίζειν τοις φαύλοις νοήμασι). Evagre le Pontique. Scholies aux Proverbs, p. 212.

862

Как объясняет опять Евагрий, эти слова Писания показывают, что яростная часть преобладает в [душе] бесов (τό θυμικόν μέρος έπιρατει έν τοις δαίμοσχν). Ibid., ρ. 150.

863

Данная фраза Евагрия (όλιγης άπαθείας — «малого бесстрастия») показывает, что в аскетике его различается несколько стадий преуспеяния в бесстрастии, по крайней мере две (см. выше в гл. 10 высказывание о «первом и великом бесстрастии»). Это учение развил преп. Максим, который выделяет четыре таких стадии: «Первое бесстрастие есть полное воздержание от осуществления зла на деле, и оно наблюдается у новоначальных; второе бесстрастие — полное отвержение и в мысли [всякого] соизволения на порочные помыслы у тех, которые сопричаствуют добродетели вместе с разумом; третье бесстрастие — полная неподвижность желательного начала [души] относительно страстей у тех, которые через зримые образы вещей проникают умным видением в смыслы («логосы») их; четвертое бесстрастие есть полное очищение и от простого представления о страстях в воображении у тех, которые посредством ведения и созерцания соделали владычественное начало своей души чистым и прозрачным зерцалом Божиим». Творения преподобного Максима Исповедника. Книга И, с. 200.

864

Некое подобие этой мысли Евагрия можно найти у Златоустого отца: «Мы говорим, что Христос сотворил великие чудеса, людей изменил в Ангелов. Но когда спрашивают от нас доказательств на это, и заставляют представить пример из этого стада, — мы — немы, и я боюсь, как бы вместо Ангелов не выгнать свиней из хлева, или коней женонеистовых… Ныне все извращено и испорчено: церковь ничем не отличается от стойла быков, ослов и верблюдов; и я всюду хожу, ищу овцы — и не могу усмотреть. Так все топают и бьют ногами, будто какие лошади или дикие ослы; наполняют место только кучами навоза, — таковы именно их разговоры». Иже во святых отца нашего Иоанна Архиепископа Константина града Златоустаго. Избранные труды. Толкование на святаго Матфея Евангелиста, кн. 2. М., 1993, с. 873.

865

Подразумевается, что страсти суть заболевания души и ума; под «одром» («постелью») в данном случае подразумевается келлия.

866

Эта фраза (καθεζόμενοι πρόσχωμεν μάλλον έαυτοίς) является, скорее всего, отзвуком Втор. 15, 9. На эти слова Священного Писания св. Василий написал целую «Беседу», представляющую собой одну из самых драгоценных жемчужин в святоотеческой сокровищнице. Здесь он, среди прочего, говорит: «Внемли не тому, что твое и что около тебя, но одному себе; ибо иное — мы сами, иное — принадлежащее нам, а иное — что около нас. Душа й ум — это мы, поколику сотворены по образу Создавшего; тело и приобретаемые посредством него ощущения — это наше; около же нас — имущество, искусства и прочие удобства жизни. Поэтому, что значит слово сие? Не плоти внемли, не за плотскими благами гонись, то есть за здравием, красотою, наслаждением, удовольствием и долголетием; уважай не деньги, не славу, не владычество, не почитай великим, что служит для временной жизни, и в попечении о сем не будь нерадив о преимущественной сей жизни. Но внемли себе, то есть душе своей». Творения иже во святых отца нашего Василия Великаго Архиепископа Кесарии Каппадокийския, ч. IV. М., 1993, с. 34–35. Евагрий же использует указанные слова в следующем контексте: «Внемли себе и прямо направляй добродетели свои (τάς άρετάς σου κατεύθυνει), потому что люди не могут быть всегда одинаково сильными в них и не могут здраво (ύγιώς) переходить от одной добродетели к другой, и от одного ведения — к другому, ибо человеческое состояние (устроение — της ανθρωπινής καταστάσεως) не [в силах] легко вопринять это». Evagre le Pontique. Scholies aux Proverbes, p. 428.

867

Данная фраза (άνακαινούμενοι δέ έν ττ} γνώσει ποικίλων προσλαμβάνομεν πλήθος θεωρημάτων) соотносится с этапом «естественного созерцания» и является развитием мысли св. Апостола Павла о «многоразличной премудрости Божией» (Еф. 3, 10).

868

Эти слова (υψούμενοι δέ πάλιν κατά την προσευχήν φανερώτερον τό του Σωτηρος ημών έποπτεύομεν φως) относятся, согласно учения Евагрия, уже к этапу собственно богословия. Для Евагрия подобное богословие было совершенно немыслимо без молитвы, а, к тому же, врата Боговедения, как он постоянно подчеркивал, может открыть нам только Спаситель наш Господь Иисус Христос. Естественно, что Евагрием предполагается и важнейшая роль церковных таинств (в первую очередь — крещения), которые позволяют «свету в нас» зрить Божественный Свет. В данном случае, как и в ряде других, он наследует лучшие традиции александрийского богословия. Ср.: «Бога познаем мы потому только, что (в крещении) изливается на нас с неба Дух Святой. Привходит в наш глаз небесный луч, сообщающий ему способность видеть небесный Свет. Подобное и дружит с подобным; святое дружит со свои Первоисточником, а этот по преимуществу именуется Светом». Педагог. Творение учителя Церкви Климента Александрийского, с. 47.