Аркадий Кудря - Кустодиев

• Название: Кустодиев
• Автор: Аркадий Кудря
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02781-7

Творчество этого художника широко известно всякому, кто хоть немного разбирается в живописи. Однако не каждый знает, что жизнь Кустодиева, пришедшаяся на переломные для России времена, была омрачена тяжелой болезнью. Он мужественно боролся с недугом и наперекор судьбе воспевал в своем творчестве радость жизни. Впервые публикуемые в книге архивные материалы позволяют значительно шире показать отношения Кустодиева с родными и друзьями, прояснить его политические симпатии и антипатии, углубить представление о том, что писали о нем современники и что ценил в собственном творчестве сам художник.

---

Перспектива увидеть свои работы, собранные воедино и представленные зрителю на персональной выставке, словно зарядила Кустодиева энергией. Одновременно с «русскими типами» он пишет новые картины из «купеческого» цикла, изображает праздничное гулянье на полотне «Троицын день», «Купчиху с покупками» и «Купчиху с зеркалом». Последнюю картину, наряду с выполненной ранее «Купчихой за чаем», можно отнести к наивысшим достижениям художника в послереволюционный период его творчества. Моделью для нее, как и для «Купчихи с покупками», послужила поселившаяся с некоторых пор у Кустодиевых на правах домработницы Аннушка, полная, медлительная в движениях, степенная женщина, приехавшая на заработки из провинции.

В семейной хронике не осталось свидетельств о том, насколько хорошо она помогала по хозяйству Юлии Евстафьевне, но Аннушка оказалась неплохой моделью, вполне во вкусе Бориса Михайловича, и он не раз просил ее позировать для своих картин.

Для персональной выставки Кустодиев отобрал «Портрет А. И. Анисимова», выполненный в прошлом году по просьбе дочери вариант «Девушки на Волге», «Купчиху за чаем», «В “Тереме” (Мой дом)», «Купанье на Волге», написанную для И. Бродского «Масленицу», натюрморт «Раковины», «Девушку с чашкой», для которой позировала сестра одаренного музыканта Мария Шостакович, портрет дочери («Девушка с яблоками»).

Он включил в экспозицию и некоторые эскизы декораций — к спектаклям «Смерть Пазухина», «Вражья сила», к неосуществленной постановке «Снегурочки»… А также графические и акварельные портреты Ф. Нотгафта, искусствоведа С. Эрнста, И. Бродского… Пришлось попросить у Горького для показа на выставке исполненный для него вариант «Красавицы».

В итоге экспозиция получилась значительной, представлявшей его творчество с разных сторон, общей сложностью около 170 произведений. Картины и рисунки разместили в трех комнатах квартиры Нотгафтов в Доме искусств. К открытию выставки 15 мая Борис Михайлович тоже переселился к Нотгафтам, где ему была выделена отдельная комната.

Константин Сомов 18 мая записал в дневнике: «Ходил к Нотгафтам, к Кустодиеву, который у них гостил: у них на квартире его выставка. Рассмотрел ее, много интересного и остроумного на ней»[424].

Появились и первые отклики на выставку в печати. Критик Г. Ромм писал в газете «Жизнь искусства»: «Вот “Купчиха перед зеркалом”, смотришь на нее четверть, полчаса, и чем больше смотришь, тем больше люба она, тем гуще исходящий от полотна аромат уходящей в область преданий среды… Его масленичные катанья… балаганы, торговцы, веселый праздничный гомон и яркость снежного покрова — все это поражает необычайной чуткостью в зарисовке русского раздолья и русской красоты, особым проникновением смысл русского бесшабашного веселья… ни одной черточки, нарушающей впечатление солнечности».

Завершалась статья о выставке итоговой оценкой: «Безусловно, она является одним из крупнейших событий в художественной жизни наших дней»[425].

Особо близкие к художнику посетители выставки могли в эти дни послушать в квартире Нотгафтов музыку. «Ходил в Дом искусств, — записал в дневнике 21 мая Сомов, — сначала в квартиру Нотгафтов, к Кустодиеву, которому снес напоказ 5 моих акварелей. У них слушал 13-летнего феномена пианиста Митю Шостаковича, изумительно игравшего и свои совершенные уже сочинения (менуэты, фугу, этюд и еще) и трудные вещи Листа, Шопена, Рахманинова, Генделя. Играла и его очень юная сестра — Шумана, тоже прекрасно…»[426]

В дни работы выставки благодаря усилиям Ф. И. Шаляпина Кустодиев дважды посетил Мариинский театр — послушал оперу Глюка «Орфей и Эвридика» и посмотрел спектакль из трех одноактных балетов — «Павильон Армиды», «Карнавал» и «Шопениана».

Одним из посетителей выставки был известный художественный критик Сергей Сергеевич Голоушев, писавший под псевдонимом Сергей Глаголь. Воодушевленный увиденным, он решил написать о художнике монографию и отправил Кустодиеву письмо с соответствующим предложением. При этом Глаголь упомянул, что он автор монографии о Левитане и скоро выйдет его исследование о Коненкове. По свойственному ему чувству меры Голоушев не стал перечислять все свои книги, посвященные русскому искусству, а среди них были и монография о Нестерове, вышедшая, как и книга о Левитане, в издательстве И. Н. Кнебеля, и составленное совместно с И. С. Остроуховым описание в нескольких выпусках коллекции Третьяковской галереи.

О своем отношении к творчеству Кустодиева Голоушев кратко заметил в письме: «Я большой Ваш поклонник. В некоторые Ваши картины просто влюблен»[427].

Голоушев получил приглашение посетить художника и встретился с Кустодиевым в его мастерской на Введенской улице. Состоялась продолжительная беседа. Борис Михайлович рассказывал критику о своем детстве, о первом сильном художественном впечатлении — передвижной выставке в Астрахани, об учебе в Академии художеств, посещении выставок «Мира искусства» в те времена, когда это объединение возглавлял Дягилев, о работе вместе с Репиным над «Торжественным заседанием Государственного совета» и далее, вплоть до злосчастной болезни, приковавшей его к инвалидному креслу.

Основные моменты этой беседы Сергей Глаголь включив в присланный Кустодиеву в конце июня десятистраничный проспект будущей монографии. Значительная его часть — запись рассказа Бориса Михайловича о своей жизни. Говоря об истоках своей живописи, он не мог не коснуться впечатлений детства: «Во многом мое направление создано моим детством… Снимала наша семья квартиру во дворе богатого, жившего по старине купеческого дома, и вот здесь-то с самых ранних лет протекала перед моими глазами красочная, богатая любопытными впечатлениями провинциальная купеческая жизнь…»

Он рассказывал о том, что и сами купцы, и вся челядь с большой строгостью соблюдали все обычаи старинного русского обихода, посты и церковные праздники, именины, крестины и другие семейные торжества, поминки по усопшим. Для сирых и убогих устраивались во дворе многолюдные трапезы. Памятны были и торжественные выезды купцов по праздникам на богато убранных лошадях. Упомянул Кустодиев и о том, что хозяева особняка были старообрядцами.

«Как сейчас помню я, — продолжал Борис Михайлович, — наших дебелых купчих хозяек в повязанных “головкою” шелковых платочках, их пышные постели из стеганых одеял и горы перин и подушек, наваленных на огромных сундуках, расписанных яркими цветами, ведерные самовары, за которыми происходило чаепитие под усыпанною белыми цветами черемухою или под рябиною с гроздьями красных ягод. Ярко помнятся мне и наши Астраханские ряды старинной постройки, их пестрые вывески и выставки товаров, своеобразные татарские и персидские лавки и в странной гармонии со всем этим Волга с ее красиво расписанными баржами…»[428]

Любопытно упоминание Кустодиева о том, что еще до посещения Испании он с детства был знаком с ней по фотографическим снимкам для стереоскопа, присланным в Астрахань дядей, служившим священником при посольстве в Мадриде.

Творчество Кустодиева Голоушев разделил на несколько Циклов, особо выделив картины о купеческой жизни. В некоторых из них, пишет Голоушев, художник «создает своеобразные образчики настоящего русского представления о красоте женского тела. Этот цикл русоволосых дебелых русских красавиц и сейчас увлекает еще художника, и написанные им за последние годы “Молодую вдову” за чаепитием или собирающуюся в гости и смотрящуюся в ручное зеркальце купчиху… надо отнести к лучшим изображениям русской женской красоты…»[429].

Вероятно, Бориса Михайловича не все в этом проспекте монографии удовлетворило и прежде всего — излишне мелодраматическое изложение обстоятельств, связанных с его болезнью. Возможно, написанию монографии помешали и другие причины. Во всяком случае, проект этот развития не получил: в том же 1920 году С. С. Голоушев скончался.

Летом к Кустодиевым по-прежнему заходит Митя Шостакович. Подросток знает, что в этой семье очень его любят всегда с радостью ждут и что своей игрой он скрашивает жизнь больному художнику.

«Я помню, — вспоминал Г. Верейский, — как наслаждался его игрой Борис Михайлович, как он с большой благодарностью прощался с ним и просил почаще приходить к нему играть»[430].

Этим летом и был выполнен Кустодиевым портрет Мити Шостаковича за фортепиано. Юный композитор в долгу не остался и посвятил своему взрослому другу и поклоннику первую из цикла восьми прелюдий, опус 2, сочиненных в 1919–1920 годах.

Во второй половине июля в Петрограде открывался II конгресс Коминтерна. Событие для новой власти историческое, его следовало живописать. Разумеется, к этой задаче был привлечен И. И. Бродский. Но он вспомнил и о Кустодиеве. «По моей инициативе, — писал Бродский, — ему была заказана картина, посвященная открытию конгресса Коминтерна, — “Праздник на площади Урицкого”. Работа над картиной обеспечивала его пайком, который был ему большим подспорьем»[431].