Эльза Вернер - Заклятое золото

• Название: Заклятое золото
• Автор: Эльза Вернер
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7707-7755-9

В произведениях, вошедших в это издание, писательница с любовью и теплотой раскрывает глубину возвышенных человеческих чувств своих героев, рисует непростые их характеры и взаимоотношения.

В ответ на чувства всегда сильных, волевых, честных, достойных и, конечно же, красивых внешне и душой мужчин, нежные, хрупкие и ранимые прекрасные женщины на пути к своему счастью нередко проявляют огромную силу воли, которая, казалось бы, им совсем не свойственна, и достигают цели.

---

— Даже очень интересует, — быстро возразила молодая девушка. — Ты говоришь о какой-то катастрофе? А между тем, когда наш дом стал посещать младший Раймар, ты ни словом не намекнул на нее.

— Я просто не хотел воскрешать забытую всеми историю и уронить этим положение молодого человека в обществе. Я считаю несправедливым винить детей в грехах их отцов. И без того эта история стоила карьеры его старшему брату. Ведь не мог же он защищать перед судом права других, когда его отец был уличен в обмане!

— В обмане? — повторила изумленная Эдита.

— К сожалению, да. В свое время это наделало очень много шума, так как банкирский дом Раймаров пользовался солидной репутацией. Ему не удалась какая-то большая спекуляция; это бывает весьма нередко, но солидные фирмы преодолевают подобные кризисы. Раймар разорился и покончил с собой, а его многочисленные клиенты не получили ни гроша. — Банкир произнес все это очень равнодушным тоном. Эдита же с напряжением следила за каждым его словом. А он между тем продолжал:

— Я и то постоянно удивлялся непринужденности Макса, хотя это можно было объяснить его молодостью; ведь ему тогда было всего семнадцать лет. Старший брат, по-видимому, является полной противоположностью ему. С тех пор он ни разу не был в Берлине, да и вообще старательно избегает встречаться с кем бы то ни было из своих прежних знакомых. Жаль его! Он очень талантлив; его первая речь в суде имела колоссальный успех, а вот теперь ему приходится прозябать в жалкой роли нотариуса.

Эдита собиралась что-то возразить отцу, но в эту минуту к ним подошла Вильма с гостями.

Прогулка по парку продолжалась. Марлов в обществе племянницы и майора отделился от остальных и пошел вперед. Эдита и братья Раймар следовали за ними. Макс, умышленно устроивший так, чтобы они с молодой девушкой отстали от ее отца и кузины, своим красноречием старался затмить предшествовавший успех майора. Он уже считал себя победителем, видя, что Эрнст снова ушел в свое созерцательное состояние и говорил лишь постольку, поскольку этого требовало приличие, и тем усерднее рассыпал перлы своего красноречия, не обращая внимания на то, что «дама его сердца» вовсе его не слушала.

У Эдиты было совершенно другое в голове, и, в то время как ее ухо механически ловило два-три слова из речи художника, и она так же механически отвечала на них, ее вопросительный взгляд останавливался на ее спутнике с правой стороны. Теперь ей стало ясным противоречие между Эрнстом и его окружением; ведь она видела, как густо он покраснел при встрече с ее отцом, знавшим о его позоре. Макс, по-видимому, гораздо легче мирился с этим и, как ни в чем не бывало, продолжал наслаждаться жизнью.

Как ни старался Макс быть интересным, молодая девушка, наконец, нашла его скучным и решила отделаться от него. Вдруг сказав, что в парке слишком свежо, она выразила сожаление, что позабыла на террасе платок. Макс, разумеется, поспешил за ним, и Эдита осталась с глазу на глаз с Эрнстом.

— Позвольте задать вам один вопрос, — обратилась она к нему. — Неужели вы и в самом деле противились художественной карьере Макса?

— Нисколько, — холодно ответил Эрнст.

— Он уверял меня, что буквально завоевал себе это поприще и своими собственными силами вынужден был бороться за существование. В Берлине он, по-видимому, вел довольно приятный образ жизни, а до сих пор поместил на выставках всего несколько этюдов. Откуда он добывает средства к жизни? Неужели он пользуется вашим кошельком?

— Прошу вас, оставим этот разговор, — ответил Эрнст, окидывая девушку мрачным взглядом.

— Вы не хотите ронять его в моих глазах? Ведь он нисколько не стесняется делать это в отношении вас.

— Чтобы заинтересовать вас своей особой за мой счет. Конечно, это не по-братски, но это — еще далеко не смертный грех.

— Нет… но низость! — с презрением сказала Эдита. Раймар был вполне согласен с высказанным мнением, но все же попытался защитить брата:

— Вы не должны быть столь строги по отношению к нему. Макс еще молод, к тому же у него легкомысленный артистичный характер, непривычный долго обдумывать слова и поступки. Он не хотел причинить мне зло.

— Как? Вы не считаете злом клевету на брата, которому он всем обязан? Ради него и своей семьи вы жертвуете всем своим будущим, а он…

— Откуда вам известно все это? — прервал ее Эрнст. Эдита спохватилась, но неосторожные слова были уже произнесены, и их нельзя было вернуть. Она смущенно молчала.

— Понимаю, — с горечью продолжал Эрнст. — Ваш отец уже все вам рассказал. Я мог предвидеть это.

— Мой отец отозвался о вас с большим уважением, — возразила Эдита, — он говорил мне…

— Что я заслуживаю сожаления и пощады… не правда ли? В самом деле господин Марлов выказал по отношению ко мне и то, и другое, и только у меня уж такая неуравновешенная натура, что я не питаю ни капли благодарности за такое великодушие. Пожалуй, вам не понять того, что порой гораздо легче перенести от посторонних оскорбление, чем сострадание. Я и тогда сбежал от этого сострадания, да и теперь оно для меня невыносимо.

Последние слова ясно показывали, как страдал Эрнст, несмотря на свое внешнее спокойствие, при встрече с ее отцом. Эдита отлично понимала его, чувствуя, что и сама, вероятно, переживала бы это точно так же. Невзгоды и горе были чужды молодой девушке, тоже переживавшей весну жизни, но она знала, что тяготило душу ее собеседника.

Сын обманщика! Так вот что заставило его покинуть общество и бежать в эту глушь! Да, Раймар прав: есть обстоятельства, с которыми люди не в силах бороться, и вот такие обстоятельства его угнетали.

Эдита медленно подняла глаза и мягким, дрожащим голосом заговорила:

— Я причинила вам боль и поняла это теперь. Но я ведь и не подозревала тогда, к кому относились мои слова, и какой раны они коснулись. Мы так неприязненно и сухо расстались в тот день. Забудем об этом! Я… я прошу вас! — и она примиряюще протянула ему руку.

В глазах Эрнста снова сверкнуло пламя, но уже не гнева и не возмущения. В них ярко блеснуло счастье, солнечным светом озарившее его лицо. Он крепко сжал протянутую ему руку и взволнованно произнес:

— Благодарю вас, Эдита!

Эдита! Ее назвал по имени человек, всего во второй раз встретившийся с ней, но это, казалось, нисколько не удивило ее. Она вся была во власти незнакомого ей до сих пор чувства, наполнявшего все ее существо каким-то сладостным трепетом.

В эту минуту раздались шаги, и, едва Раймар успел отступить назад, из-за кустов появился Марлов.

— Я ищу тебя, Эдита, — торопливо начал он. — Приехал господин Рональд. Я встречу его, а ты придешь вместе с Вильмой. Простите, господин Раймар, приехал друг, которого мы сегодня ожидали. Пожалуйста, не беспокойтесь.

С этими словами Марлов торопливо удалился, и молодые люди снова остались вдвоем, но уже очнувшиеся от своего забытья. Охватившее их очарование рассеялось как туман под ярким лучом действительности, неожиданно ворвавшимся в него. Эрнст ничем не выдал своего волнения, но побледнел и словно оледенел — так холодно и неподвижно было его лицо, когда он спросил:

— Вы ожидаете господина Рональда… здесь, в Гернсбахе?

— Да, он хотел навестить нас здесь. Он познакомился у нас в доме с моей кузиной и уже тогда, во время своего пребывания в Штейнфельде, обещал приехать сюда с визитом.

Эдита и сама не знала, чего ради она вздумала объяснять, или — вернее — затемнять этот визит Рональда, но она видела, что это нисколько не обманывает Эрнста.

— В таком случае не стану мешать своим присутствием, — с вежливым поклоном произнес он. — Мы ведь и без того собирались уехать. Вы позволите мне удалиться?

— Вы нисколько не мешаете, — ответила Эдита, рассерженная внезапной переменой в его обращении.

— Но этот визит господина Рональда… относится к вам! — с заметным ударением произнес Эрнст. — Госпожа Мейендорф уже говорила мне, что она очень мало знакома с господином Рональдом, а ваш отец сам только что вернулся из Штейнфельда… по-моему, все очень ясно и не нуждается в объяснениях.

— Да я и не знаю, кому обязана давать их, — возразила Эдита, гордо выпрямляясь, — вам же менее, чем кому бы то ни было; мы ведь совершенно чужие друг другу.

Резкий тон этих слов словно указал Эрнсту на всю неуместность его намека. Однако он не был расположен сегодня выслушивать наставления и так же резко ответил:

— Конечно, и в качестве постороннего человека я не отважился бы на объяснение, если бы знал, что вы находитесь более чем в дружеских отношениях с господином Рональдом. Я откровенно назвался его врагом и не могу, да и не хочу брать обратно свои слова; однако я отлично понимаю, что тем самым теряю право когда-либо вновь приблизиться к вам. Самой судьбой нам предназначено быть врагами… так останемся же ими!..