Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта

• Название: Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта
• Автор: Владимир Полушин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02707-8

Жизнь поэта Николая Гумилёва могла бы стать блестящим сюжетом для авантюрного романа, если бы не закончилась так по-русски трагично — от пули врага. Юношеские попытки самоубийства, воспитание в себе «конквистадора в панцире железном», драматичная любовь к знаменитой поэтессе, чреда донжуанских побед, дуэль, дерзкие путешествия на самый экзотичный континент, соперничество с гениальным поэтом, восхождение на вершину мастерства, создание собственной поэтической школы, война, двумя Георгиями «тронувшая грудь», нескрываемый монархизм при большевизме… Всё это давало право писать: «Как сладко жить, как сладко побеждать / Моря и девушек, врагов и слово». Интерес к расстрелянному и относительно недавно легализованному в отечественной литературе поэту растет как у читателей, так и у исследователей его жизни и творчества. Владимир Полушин, поэт, лауреат Всероссийской Пушкинской премии «Капитанская дочка», кандидат филологических наук, автор многих работ о Николае Гумилёве и главной из них — Энциклопедии Гумилёва, сделал, пожалуй, первую попытку собрать все имеющиеся на сегодня сведения в целостное жизнеописание поэта, приближенное к хронике. Как любая первая масштабная работа, — книга полемична и вместе с тем содержит богатый материал для любознательных читателей и будущих исследователей.

---

В коротком письме Вере Аренс на открытке с видом Константинополя 8 октября поэт писал: «…Многоуважаемая Вера Евгеньевна. Приветствую Вас из Константинополя. Я долго ждал Вас или Ваше письмо, но так и не дождался. Скоро буду Вам писать. Очень прошу Вас засвидетельствовать мое почтенье всем Вашим. Мой адрес (пока) Греция, Патрас, Главный почтамт, до востр. Преданный Вам Н. Г.». (По подсчетам в это время поэт был в Египте.)

Видения Константинополя не раз будут возвращаться к нему и будить воображение. Весной 1911 года в Царском Селе он напишет стихотворение «Константинополь»:

Еще близ порта орали хором
Матросы, требуя вина,
А над Стамбулом и над Босфором
Сверкнула полная луна.

Сегодня ночью на дно залива
Швырнут неверную жену,
Жену, что слишком была красива
И походила на луну…

Уж не образ ли Анны Горенко всплывает в сознании поэта, рисующего неверную турчанку?

23 сентября 1908 года Николай Степанович уже был в Греции и осматривал древний Акрополь, вернее то, что от него осталось. Позже, словно Афродита из морской пены, родится «Сентиментальное путешествие» (1920), которое он посвятил своей знакомой Марии Тумповской:

I

Серебром холодной зари
Озаряется небосвод,
Меж Стамбулом и Скутари
Пробирается пароход.
………………………………..
В море просветы янтаря
И кровавых кораллов лес,
Иль то розовая заря
Утонула, сойдя с небес?
……………………………………….
И плывем мы древним путем
Перелетных веселых птиц,
Наяву, не во сне плывем
К золотой стране небылиц.

II

Сеткой путаной мачт и рей
И домов, сбежавших с вершин,
Поднялся пред нами Пирей,
Корабельщик старый Афин.
…………………………………………..
Мы в Афинах. Бежим скорей
По тропинкам и по скалам:
За оградою тополей
Встал высокий мраморный храм,
Храм Палладе…

Увы, дальше планам Гумилёва, о которых он сообщал Валентину Анненскому, по каким-то причинам не суждено было сбыться. Поэт отправился не в Сицилию, Италию и Швейцарию, а в сторону прямо противоположную — в Александрию, куда прибыл 1 октября.

Александрия — город, овеянный легендами, который заложил сам великий завоеватель Александр Македонский в 331 году до н. э. на древней земле египетских фараонов. Конечно, Гумилёв не мог всего этого не знать. Не мог он не читать и об одном из семи чудес света — Александрийском маяке, построенном на острове Фарос в 290–285 годах до н. э., когда в самой Александрии уже проживало более шестисот тысяч человек. Для Древнего мира цифра очень большая. Удобное расположение нового порта быстро сделало его не только крупнейшим торговым центром и красивейшим городом, но и культурным центром древности. Большое количество судов, приходящих в порт, заставило местные власти задуматься о строительстве маяка. Так возникло это уникальное сооружение архитектора Сострата Книдского. По описаниям, в основании маяка лежал большой прямоугольник со сторонами 30x30 метров и высотой в 71 метр. А на нем возвышался еще 34-метровый восьмиугольник с круглой башней, увенчанной статуей Зевса. Служители маяка жгли в башне костры и освещали через систему вогнутых зеркал вход в гавань. Увы, увидеть Гумилёву это чудо света не довелось, он довольствовался только рассказом, что в XIV веке маяк был разрушен мощным землетрясением. Теперь на фундаменте маяка возвышалась султанская крепость. В Сорбонне Николай Степанович изучал александрийскую поэзию эпохи эллинизма, известную с III–I веков до н. э., и знал наиболее известных ее представителей: Феокрита, Аполлония Родосского, Каллимаха. Последний был в 310–240 годах до н. э. заметным автором гимнов, элегий и эпиграмм, заложивших основные принципы александрийской поэзии. Возможно, Гумилёв искал следы знаменитой Александрийской библиотеки, где в III веке до н. э. было собрано от ста до семисот тысяч свитков. Библиотека, основанная при Александрийском мусейоне — храме муз, была уничтожена римским императором Аврелианом в III веке н. э., а остатки ее исчезли уже в VII–VIII веках, но слух о ее сокровищах дошел до XX века.

Гумилёв дивился в Александрии не только великолепным дворцам, но и невиданным рощам мимоз и олеандров, пышных роз и финиковых пальм.

За Александрией поэта ждал Каир, расположенный на правом берегу Нила на двенадцать километров выше разделения его на рукава — Розетту и Дамиетту. Первый раз после Александрии Николай Степанович оказался в Каире 3 октября. В старой части города на правом берегу Нила поэт нашел место, где древние римляне основали крепость, в VII веке получившую название Фостат, бродил по арабским кварталам, был у резиденции хедивы. Как разительно отличались от старых новые кварталы города, выстроенные уже в европейском стиле. Именно здесь был расположен прекрасный сад Эзбекие. Гумилёва поразило обилие мечетей — более пятисот. Поэт побывал в мечети Ашмед-Ибос-Тулун, построенной по плану Каабы в VIII веке. Узнал, что при мечетях находились большие библиотеки. Видел он и гробницу халифа Ес-Сале-Еюба и ворота Баб-ен-Наср, через которые караваны богомольцев направлялись в Мекку, дивился окаменелому лесу в Мокатамских горах, побывал в гавани Булак.

Узкие арабские улочки старого города, мечети и гробницы древних фараонов, загадочный сфинкс и не менее загадочные пирамиды фараонов, буйное великолепие природы близ берегов «медлительного Нила» и одиночество — все это превратилось в какую-то сумасшедшую душевную карусель, тоску по любви, упорхнувшей так неожиданно и, казалось бы, безвозвратно. Бродя по садам Эзбекие, поэт опять задумался о смерти. Позже, через десять лет, он напишет прекрасное стихотворение «Эзбекие»:

…Большой каирский сад, луною полной
Торжественно в тот вечер освещенный.

Я женщиною был тогда измучен,
И ни соленый, свежий ветер моря.
Ни грохот экзотических базаров —
Ничто меня утешить не могло.
О смерти я тогда молился Богу
И сам ее приблизить был готов.

Но этот сад, он был во всем подобен
Священным рощам молодого мира:
Там пальмы тонкие взносили ветви,
Как девушки, к которым Бог нисходит,
На холмах, словно вещие друиды,
Толпились величавые платаны.
……………………………………………….
И, помню, я воскликнул: «Выше горя
И глубже смерти — жизнь! Прими, Господь,
Обет мой вольный: что бы ни случилось.
Какие бы печали, униженья
Ни выпали на долю мне, не раньше
Задумаюсь о легкой смерти я,
Чем вновь войду такой же лунной ночью
Под пальмы и платаны Эзбекие»…

Поэт зашел в волшебный сад с мыслями о смерти, и (о, чудеса!) природа исцелила душу и выплеснула яд, которым ее отравила киевская колдунья. Он снова был полон желаний, вернувшись из мира призраков и теней древней цивилизации к реальной жизни. В письме Брюсову он пишет: «Дорогой Валерий Яковлевич, я не мог не вспомнить Вас, находясь „близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида в царстве пламенного Ра“. Но увы! Мне не удается поехать вглубь страны, как я мечтал. Посмотрю сфинкса, полежу на камнях Мемфиса, а потом поеду не знаю куда, но только не в Рим. Может быть, в Палестину или Малую Азию. Адреса у меня нет…»

В Палестину и Малую Азию поэт не попал. Видимо, из-за отсутствия денег. Но письмо он послал, хотя Брюсов его не получил. Уже в конце ноября из Царского Села он напомнит в письме Валерию Яковлевичу: «…Из Каира я послал Вам большое письмо со стихами и просил Вас ответить, но, очевидно, Вы его не получили. Впрочем, в египетском почтовом ведомстве порядки поистине африканские. Я много и серьезно работаю и написал около пятнадцати стихотворений…»

Гумилёв отправил еще одну открытку Вере Аренс от 15—19 октября из Египта, в которой все еще высказывает надежду, что отправится в Палестину, уточняя, что он все время «в разъездах».

Известно, что 13 октября Гумилёв был уже в Египте. В этот день он послал открытку Валентину Анненскому: «Многоуважаемый Валентин Иннокентьевич! Мой привет Вам и Наталье Владимировне из Египта. Вернусь на днях».

«На днях» поэт не вернулся[6]. Достоверно известно, что в конце октября Николай Степанович занял денег и прибыл в Россию, видимо, опять знакомым путем через Одессу.

Хорошее настроение и множество положительных впечатлений после путешествия снова пробудили в душе надежду, и он отправился в Киев. И снова встреча, полная взаимных обид, унижений, непонимания, и снова он был отравлен ядом язвительного ума и холодной души.