Тимур Зульфикаров - Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

• Название: Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия
• Автор: Тимур Зульфикаров
• Жанр: Современная проза

Издательство «Художественная литература» выпустило в свет семитомное собрание сочинений Тимура Зульфикарова.

Когда глядишь на эти семь книг — дух захватывает, как от зрелища египетских Пирамид.

Не зря какой-то современный суфий обронил: «В пустыне мировой поэзии явился Семигорбый Верблюд…»

Чтобы расшифровать Письмена Зульфикарова — нужен целый институт литературоведов, философов, богословов.

(Артём Таласов)

---

Говорят, что Великий полководец встал надолго у этого озера, плененный его неземной красой…

Говорят, что озеро заворожило Его, и Он остановил кровоалчущих воинов своих и пенных коней своих…

Остановил гонные полчища свои, остановил войну, и долго задумчиво стоял у серебристых вечных вод…

И долго жег здесь костры…

И доселе в тайных пещерах тлеют угли тех кострищ…

Говорят, что в озере утонул любимый конь Александра Македонского — Буцефал, тоже околдованный гибельной красотою озера…

Тогда потрясенный Полководец, протрезвев от смерти коня, почуяв гибельность красоты, двинул свою армию на Индию…

Война выше Красоты…

Война сама — Высшая Красота…

Смерть в бою — Высшая Красота…

Только любовь к Богу — выше…

Но!.. но!.. но!..

Говорят, что летними полнолунными ночами Буцефал выходит из вод и в прибрежных кустах тяньшаньской рябины, благовонного тополя, арчи, облепихи — конь, как человек, тяжко протяжно рыдает…

Он рыдает не о своей внезапной гибели в ледяном серебре озера…

Он рыдает о своем Великом Хозяине… который остановил армию, который остановил войну, плененный красотой озера… и стал забывать о том, что Он — Великий Воин…

Тогда Буцефал вошел в лед смертельных вод… чтобы Александр Македонский понял гибельность Красоты и разлюбил озеро…

И вот Буцефал рыдает о Великом Прошлом человечества, о великих царях…

Говорят, что озеро Искандер-куль — это слезы Буцефала…

И эти слезы не дают высохнуть озеру…

О Господь!

А, может, все моря, озера, океаны — это слезы Ушедших Усопших, рыдающих о своем Великом Прошлом…

О Боже!.. О Боже!.. О Боже…

И я хочу утонуть в Искандер-куле, чтобы, как Буцефал, воскресать в лунные летние ночи и сладостно протяжно рыдать с того света о земном Прошлом…

Да вода в древнем озере хладна, как лед…

О Боже!.. я же пришел умереть…

И что же?..

И ухожу от озера…

…И опять я бреду по Фанским горам…

Глава XIII ГОРА САРЫ-ШАХ

…И я бреду у горы Сары-шах…

Устал я от красоты Искандер-куля…

И гляжу на снежную вершину Сары-шах…

От солнечных альпийских снегов слезятся глаза мои… но и наполняются хрустальным целительным очистительным светом…

О Боже!.. райское виденье что ли?..

Иль я уже умер и бреду по раю?..

Русоволосая снежновласая дева? жена? машет мне со снежной слепящей горы…

Чудится мне в девственных снегах русский домик… изба… под изумрудной арчою…

И садик из альпийских берез… и тополейтуранг…

И куст персидской сирени склонился над бедной калиткой…

Запах сирени чудится мне — доходит до ноздрей моих…

А русоволосая дальная высокогорная машет мне рукой веселой…

Тут молодой улыбчивый таджик-согдиец в белопенной бухарской чалме шейха обнимает осторожно бережно русоволосую — и вот уже они вместе машут мне руками, как крыльями…

Машут… а не манят…

Потому что когда усопшие манят — это к смерти а они машут о жизни…

О Боже…

Откуда тут русская изба… откуда тут русские березы… откуда тут русоволосая…

Но тут согдиец сонно снимает бухарскую обильную чалму… и как из кокона выбирают тянут шелковую нить — так он выбирает из чалмы бесконечный загробный саван…

Если бухарские шейхи умирали в дороге — чалма становилась им саваном…

И вот согдиец бесконечным саваном начинает окружать обнимать одевать пеленать избу… садик березовый… куст персидской сирени… калитку… русоволосую… и всю гору Сары-шах…

Саван бесконечен…чалма не кончается… но потом она иссякает становясь необъятным саваном… и является голова согдийца… нагобритая голова мусульманина с тремя свежегранатовыми ранами от пуль… три пули на одну голову… щедро…

И тут белое хрустальное облако похожее на летучую стаю лебедей или на богатое стадо белорунных коз — наплывает на гору Сары-шах… и заволакивает забирает ее…

Веет снежной облачной сыростью…

Белесая снежная тьма находит на гору и на меня… и на русоволосую… и на раненого… уже убитого…

Господь мой!..

Но я успел узнать их… успел увидеть… в их маленькой уже заснеженной райской вечной обители… у бедняков — бедны и райские обители… но сладки…

…Отец Касым безвинно убиенный… и матушка Людмила…

Вы и оттуда пожалели меня — и саваном закрылись…

Я скоро…

Я открою заснеженную заждавшуюся калитку…

И вдохну густой мед персидской сирени…

Глава XIV СТРАНСТВИЯ

…Человек путешествует по миру, чтобы увидеть узнать восхититься — насколько велик и необъятен Творец всех народов и человеков… насколько велик замысел Бога…

И чтобы не замыкаться в своем народе в своем огороде…

И я бреду по Фанским горам

И весна уже перешла в лето…

Но хлад высокогорных ледников несметен… сокровенен… девственен… бесследен…

Как смерть близкая моя…

И что человек страшится смерти, когда смерть — лишь тропинка среди мириадов троп и дорог, лишь ручей — в океане бытия и небытия, лишь дерево — в необъятном лесу, лишь капля — в несметном потоке перевоплощений… лишь мостик — из вечности в вечность…

Мириады смертей — мотыльков однодневных бабочек летели и истлели до тебя и мириады — полетят после тебя…

И ты — лишь бабочка-мотылек однодневка…

И что стоят твои страхи? печали? боли? смерти?

слезы бабочки рыданья-лепет мотылька…

Но! Аллаху Акбар! Велик Аллах! Велик Творец…

И велик двуногий божий раб, у которого в душе — Всевышний Бог…

А Бог не может умереть…

Айхххххйа!..

…Я бреду по Фанским горам…

Уже жара…

Глава XV АЗИАТСКАЯ АЗЬЯТСКАЯ ЖАРА

…Я пал упал в древний пыльный жаркий родной колыбельный колодезь Азьи родины моей

Я на дне Азьи моей

Уже не слышно голосов далекой дождливой душецелительной возлюбленной Руси родины моей

О мне бы поселиться с юницей таджичкой древней согдианкой в богозабытом кишлаке

И породить десять детей и раствориться бесследно безымянно в чадах в камнях в мухах в деревах в родниках

О Боже! О Аллах! О Будда! О Христос! О где я? что я?

Я растворяюсь рассыпаюсь разбегаюсь размываюсь средь жарких горящих солнечных камней дерев облаков мух птиц ящериц овец и средь ледяных алмазных рек

Я кто я что я где где где я где

Я овца коза на горе я корова я змея гюрза от жары жалящая самое себя я кузнечик горящий высохший треснувший разорвавшийся от зноя в горящей колючей траве я цикада охрипшая от зноя я рыба в ледяной воде… я задыхаюсь разрываюсь дышу опаляюсь солнечным огнем… я ненавижу солнце… я ящерица сгоревшая дотла до костей в кишащем кипящем песке…

О Боже о Аллах о Будда о Христос о все пророки о Боже я уже не человек

О Боже дай мне выйти выжить выбраться из святого Колодца Летней Горящей Азьи Азьи азьи из родного первобытия из первотворенья из первотеста из первохаоса из первопечи хотя бы обгоревшим первочеловеком…

О Творец! дай! мне! еще! побыть! потомиться! сладко! человеком!..

Пред Колесом Сансары перед Колесом Перерождений тоже обгоревшим…

Ейххххйе!..

Я бреду брегом дикопенной дикоярой реки Артучь…

Глава XVI РОЖДЕСТВО

Ейххххйе…

Передо мной плывет стоит каменный нищий богозабытый кишлак дикий дикорастущий… кишлак забывший даже свое имя безымянный камень…

Вертеп с дикими мохнатыми ослами козами баранами дикорастущими на скалах неистовых обрывистых

Вертеп свеж… камни свежи остры первозданны…

Какие-то люди в гранатовых дряхлых глухих одеждах чекменях халатах тревожно мечутся в камнях близ каменной согбенной кибитки мазанки лазоревой колыбельки…

Я гляжу через бешеную горную реку Артучь на каменные ясли… на диких животных… на мечущихся гранатовых людей…

Среди них старуха-доя с кумганом родниковой воды — такие кумганы бывают у повитух кишлачных…

Кто-то рождается там… чабан… иль рыбарь…

Кто еще может родиться в диких камнях… средь диких людей и зверей…

Река дымится бешенопенная…

Я гляжу на дикий каменный фан-ягнобский кишлак… на каменный вертеп… на каменные ясли…

Веет хрустальным хладом кружевным хрустальной ледяной реки реки реки…

Веет вечным хладом близких альпийских ледников… лугов… родников…

Я чую что-то… вселенскую весть в диком богозабытом кишлаке что ли… что ли…

Нет! нет! нет… да что я…

Кто может родиться в диком кишлаке безымянном…