Хассо Стахов - Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944

• Название: Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944
• Автор: Хассо Стахов
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02484-8

Хассо Стахов испытал на себе все ужасы войны, юношей попав на один из самых горячих участков Восточного фронта — в район Ленинграда.

На основе собственных впечатлений, дневников других участников упоминаемых событий, используя сохранившиеся в архивах боевые донесения командиров подразделений и соединений, автор анализирует феномен несгибаемой обороны Северной столицы.

Книга, открывающая шокирующие тайны кровавой трехлетней битвы, во многом определившей исход войны, публикуется на русском языке впервые. Она рассказывает об ужасах блокады, как это виделось со стороны противника, и о трагедии 2-й Ударной армии Власова, погибшей при попытке освободить город из блокадного кольца.

---

Легкая победа над «славянскими недочеловеками» оказалась мыльным пузырем также и в лесах и болотах по правую сторону Волхова. Из иллюзорных мечтаний о том, что город Ленинград вначале нужно окружить, а потом решать, каким будет его конец, получилось сражение, которое растянулось на целые годы.

О том времени, когда речной изгиб Волхова все больше приобретал очертания линии фронта, рассказывает известный артист Эрнст Шрёдер. На лыжах он, тогда молодой солдат, пересек вместе со своей ротой замерзшую реку, чтобы атаковать на другой стороне передовую позицию русских. Он впервые в бою и первый раз видит, как ведут себя опытные «волховские бойцы»: горстка мужчин с отрешенными от всего лицами и неестественно широко раскрытыми зрачками. Их форма хрустит от замерзшей и прилипшей глины, сквозь грязь с трудом виден защитный белый цвет касок, их котелки для еды давно уже никто не чистил, и они покрылись копотью.

Шрёдер видит первых убитых. «Передо мной кристально чистый белый снег, а на нем большая лужа крови, над которой поднимается пар. Это ушедшая жизнь теперь уже мертвого человека. Более красного цвета я никогда не видел». Впервые Шрёдер бежит в атаку на врага. «Затем, как буря с градом, по деревьям начинают хлестать выстрелы. Из стволов проступает белая древесина… Как слепой, падаю с размаха подбородком в снежную яму. Удушливый страх охватывает меня. Мы перестаем разговаривать даже шепотом… Затем огромными прыжками, перебрасывая по земле тяжелые ящики с боеприпасами, мчимся мы через кустарник и пни деревьев. Все более дикими, по мере того как возрастает огонь противника, становятся наши крики, пока мы в конце концов, не сговариваясь, не начинаем дружно кричать „Хуура“. Мы ревем так, будто все стали одним раненым зверем, вырвавшимся из лесной чащи. Ответ невидимого нам противника, его хриплое „Урра“ неожиданно раздается на левом фланге… Когда начинается контратака противника, то сквозь пулеметные очереди то тут, то там прорываются стоны и крики боли… Это баварские парни, у которых отказывают нервы. Замерзшие пальцы ног, которыми уже невозможно двигать внутри сапог, обмороженные носы и руки… никто не мог предположить, что мороз способен еще больше усилиться. Он достиг сорока пяти градусов!»

Шрёдер описывает отступление, во время которого они за собой тащили на плащ-палатках раненых: «Они стонут при малейшем рывке. Мы же не в состоянии больше поднимать ноги и обходить лежащих мертвецов, которых становится тем больше, чем дальше мы отходим. Ледяной ветер создает снежные наносы. Вместо густых снежных хлопьев тонкие ледяные иголки. Ветер завывает над нами, проносясь сквозь расщепленные сучья деревьев. Теперь уже и старослужащие плачут. Никто больше не стыдится друг друга, так как едва ли найдется тот, кто не плачет в отчаянии и навзрыд. Мы совсем не знаем, кого тащим за собой в плащ-палатках и кого уже навечно оставили лежать в снегу. Пальцы ног, да и сами ноги, казалось, уже отмерли и потеряли всякую чувствительность. Впечатление, что как будто движешься на деревянных колодках или на коленках». И еще одно выражение из воспоминаний Шрёдера врезается в память: «Мы уже больше не вчерашние. Но способны ли мы воспринимать реальность сегодняшнего дня?»

Гитлер, фон Браухич (командующий сухопутными войсками) и Гальдер (его начальник штаба), пребывая в эйфории от победы в Западном походе, едины во мнении, что Восточный поход тоже продлится не более трех-четырех месяцев. Даже период осенней распутицы не сможет препятствовать этому. О русских морозах не было сказано ни слова. Но сейчас как под Тихвином, так и у Волховстроя солдаты везде сталкиваются с этим новым для них врагом. Уже в начале октября 1941 года замерзающие немецкие пехотинцы надевают на себя шинели убитых красноармейцев, заворачивая при этом рукава, чтобы в снежной метели их можно было отличить от противника. 22 октября дивизии, находившиеся под Тихвином, фиксируют температуру от минус 35 до 40 градусов мороза. В период с 30 ноября по 5 декабря температура даже под Москвой падает с нуля до минус 35 градусов.

Лазареты заполняются солдатами с обморожениями рук, ног, носов и ушей. Оружие, автомобили и приборы вдруг выказывают такие недостатки, которые до этого никто и не мог предположить. Выходят из строя радиостанции. Пулеметы в лучшем случае стреляют одиночными выстрелами. Двигатели танков приходится часами гонять на холостом ходу, чтобы не заморозить. Это требует огромного количества топлива, которое необходимо доставлять на большие расстояния. При таком падении температуры встают в замерзшей грязи сотни автомобилей, и даже лошади. В то время как Гитлер заявляет, что «русская зима» — это всего лишь словосочетание, 5 декабря начинается наступление советских войск под Москвой.

С каждым метром немецкого наступления все больше отдалялось расстояние от мест доставки предметов снабжения. Тыловым службам становилось все труднее доставлять грузы из-за распутицы и снежных заносов. У русских, наоборот, по мере отступления, сокращалось расстояние до их складов и предприятий, эвакуированных на восток. Из одного лишь Ленинграда были вывезены 92 завода, а из прифронтовых областей — в общей сложности 1523 предприятия. От десяти до двенадцати миллионов трудящихся были отправлены на восток. Но как же русским удалось наладить новое производство? О том, как они мастерски умеют импровизировать, повествует бывший офицер люфтваффе Клаус Кальманн, который познакомился с русскими еще на Волхове. Спустя тридцать лет он вел с ними переговоры о поставке в Россию огромных немецких генераторов. Одно из условий советского контракта помогло изготовителям в конце концов понять секрет русских. Для каждого из моторов генераторов предусматривалось изготовить упаковку строго определенного размера и строго определенного качества. Бюрократическая прихоть? В конце концов немецкие инженеры догадались, зачем это было нужно. При правильной установке и при минимальной дополнительной ручной доводке из каждого упаковочного контейнера получался морозоустойчивый домик. Предприятие, где должны были быть установлены генераторы, пока лишь только создавалось. Таким образом, вместе с оборудованием немцами одновременно поставлялось жилье для первой партии рабочих будущего завода.

Когда в 1941 году с Волги на восток был перевезен авиационный завод, то рабочие и инженеры, прибыв на место, приступили к работе сразу после того, как были возведены стены цехов. Даже в мороз работы не прекращались. Через две недели после того, как прибыл последний транспорт с оборудованием, на фронт был отправлен первый штурмовик, изготовленный на этом заводе.

Командующий одной из советских армий генерал-лейтенант Лукин, попавший в плен, предостерегал на допросе самодовольных немцев, говоря, что Красная Армия в состоянии ежедневно выпускать 60 танков T-34, KB-1 и KB-2. В 1941–1942 годах советская оборонная промышленность развивается бешеными темпами. Производство танков возрастает с 6500 до 25 000 единиц, самолетов — с 12 500 — до 21 500, орудий и минометов — с 71 000 до 125 000. Здесь необходимо уяснить для себя вопрос, будет ли такой военно-промышленный потенциал, хотя уже и ослабленный военными потерями, служить только лишь оборонительным целям? Сегодня мы можем аргументировано утверждать, что народы, способные к подобным достижениям, всегда обладают также мощным потенциалом к экономическому оздоровлению. При условии, что они имеют к этому мотивацию и соответствующую государственную структуру. Это актуально даже сейчас, когда в современной России голодные бывшие красноармейцы ищут на полях картофель и лук, оставшийся после сбора урожая, а седые женщины-ветераны вынуждены стоять в огромных очередях (Стахов описывает период распада Советского Союза в начале 90-х годов XX века. — Ю. Л.).

Но вернемся в ужасный временной отрезок германо-советской истории. К концу декабря 1941 года в сухопутных войсках Германии из строя был выведен каждый четвертый солдат. 8 января 1942 года генерал-полковник Гёпнер отдал приказ на отвод двух обескровленных, наполовину обмороженных корпусов своей танковой армии. Сделал он это вопреки четко выраженному приказу Гитлера. Еще под Ленинградом он навлек своими идеями гнев верховного главнокомандующего. Генерал-полковник, которого фельдмаршал фон Клюге упрекнул в том, что он уклоняется от исполнения долга во имя фюрера, ответил ему так: «У меня есть обязательства более высокие, чем те, которые я выполняю по воле фюрера. Это долг по отношению к вверенным мне войскам». Гитлер отстранил Гёпнера от исполнения обязанностей и отправил его в отставку. Через два с половиной года, 20 июля 1944 года, Гёпнера повесили в тюрьме Плётцензее как участника антигосударственного заговора.

В знаменательный день 8 января 1942 года началось очередное советское наступление, в этот раз на озере Ильмень на стыке между группами армий «Север» и «Центр». Спустя месяц там под Демянском будут окружены почти 100 000 немецких солдат. А в первые дни 1942 года немецкая радиоразведка впервые зафиксировала, что в 30 км севернее Новгорода неожиданно появилась неизвестная до сего времени армия, сосредоточенная у восточного берега Волхова. Именовалась она как Вторая ударная армия.