Франсеск Миральес - 2013. Конец времен

• Название: 2013. Конец времен
• Автор: Франсеск Миральес
• Издательство: Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-966-14-1092-2

Неужели в пачке старых писем, случайно найденных антикваром, содержится приговор всему человечеству? Ответ предстоит найти журналисту Лео Видалю. Роковая переписка Юнга с каббалистом Каравидой, оцененная в 2013 тысяч евро, была похищена, и ее поиски забросят Видаля в Албанию, а потом в Грецию. Кровавые преступления, сопровождающие каждый его шаг на пути к ужасающей истине, – это только начало… конца.

---

– А в каких заведениях вы тут развлекались?

– Чаще всего в изысканно оформленных барах на улице Лаугавегур в Рейкьявике. Именно там я познакомилась с Ханнесом.

Я, как раз в этот момент заглушив двигатель, замер на своем сиденье от изумления.

– Ты была знакома с Ханнесом и только сейчас мне об этом сказала? – наконец придя в себя, возмутился я.

– Я не знала, что мы имеем дело именно с ним, пока не увидела, как он вылезает из-под обломков после взрыва «обсерватории». Я заметила его на судне, на котором мы плыли на Патмос, однако подумала, что он едет туда в качестве туриста, а потому постаралась не попадаться ему на глаза. Думаю, он меня тогда не заметил. Да, это, без сомнения, был именно Ханнес, с которым я познакомилась тринадцать лет назад.

– Но ты, тем не менее, в него выстрелила.

– Именно потому, что это был он, я и выстрелила. Я почувствовала, что он мысленно умоляет меня об этом. Кроме того, он убил моего отца. А еще мне, кстати, нужно было спасти твою жизнь.

– Тебе придется мне очень многое объяснить, – растерянно пробормотал я, выходя из автомобиля на свежий воздух, который в Исландии и сейчас, в июне, был едва ли не ледяным.

– Хорошо, но сначала я хотела бы побултыхаться в горячей воде. Это вызовет у меня приятные воспоминания.

Заплатив за вход, мы зашли в «Blue Lagoon».[22] Там, как и следовало из названия, имелся большой водоем с голубоватой водой, температура которой (40°С) была для человеческого тела очень подходящей.

Взяв купальные халаты и махровые полотенца, мы зашли каждый в свою раздевальню (я – в мужскую, Эльза – в женскую), чтобы принять душ и переодеться. Затем я залез в этот замечательный – ну прямо как в раю – горячий водоем, в котором несколько сот человек наслаждались теплом, в то время как над их головами дул холодный ветер.

Эльза, оказавшись попроворнее меня, уже сидела возле находившегося посередине водоема каменистого островка, от которого поднимались большие клубы горячего пара. Я направился к ней, топая по глине, из которой многие из купающихся здесь людей делали себе грязевые маски на лицо. Глубина в этом месте водоема была совсем маленькой, что позволяло сидеть в нем, как в огромной естественной ванне.

– Знаешь, а в исландской почве так много горячей воды, что крестьяне не выращивают здесь картошку, потому что доставать ее из земли приходится уже сварившейся, – сказала, улыбаясь от уха до уха, Эльза.

– Лучше расскажи мне о Ханнесе, – сказал я, пытаясь направить разговор в другое русло. – Убийство твоего отца и «Возрождение» имеют какое-то отношение к тому, что ты была знакома с Ханнесом в юности?

– Нет, никакого. Ханнес не мог знать, что это была я, потому что в пору нашего с ним знакомства я была известна в кругу своих приятелей не под своим именем, а под творческим псевдонимом. Мы с ним, правда, время от времени занимались любовью, но моих документов он никогда не видел. Тогда, в последний день на Патмосе, он – неожиданно для себя самого – меня узнал. Именно поэтому он и сделал вид, что меня не заметил. Когда он поднялся с тобой на скалу, ему вдруг захотелось, чтобы я его убила. Причем не только для того, чтобы умереть, как умер, если верить легенде, тот волхв – ну я тебе это уже объясняла раньше.

– Для чего же еще?

– Ханнес когда-то в меня был сильно влюблен… Эта любовь у него, судя по всему, так и не прошла, а тут он волею всемогущего случая оказался в ситуации, очутиться в которой втайне мечтает любой человек, страдающий от неразделенной любви.

– И что же это за ситуация?

– Ситуация, в которой он принимает смерть от руки того, кто его отверг.

– Что-то я сомневаюсь, чтобы отвергнутые влюбленные об этом мечтали, – покачал я головой, начиная чувствовать себя в горячей воде водоема сварившимся картофелем.

– Мечтают, поверь мне. Ничто не мучает так несчастного влюбленного, как равнодушие. Поэтому влюбленный юнец, когда ему не отвечают взаимностью, зачастую мечтает о том, чтобы над ним жестоко измывалась девушка, которую он любит, и чтобы это затем вызвало у нее угрызения совести, являющиеся своего рода ощущением долга перед ним. А быть убитым своим собственным идолом – это вообще предел мечтаний. Несчастный влюбленный тем самым продолжает жить – в виде незаживающей раны – в душе того, кто его отверг.

4

Погревшись в «Blue Lagoon» – где Эльза сделала грязевую маску на лицо и мне, – мы поехали в направлении Рейкьявика, но я при этом по-прежнему не знал, что же является конечной целью нашей поездки.

– Насколько я понимаю, Рейкьявик – самый безопасный в мире город, – сказал я, разомлев после долгого пребывания в горячей воде. – Во всяком случае, был таковым до моего приезда сюда.

– И останется таковым и дальше, – сказала, улыбнувшись, Эльза (теперь машину вела она), – потому что мы объедем его стороной.

– Куда же мы тогда едем?

– Какая тебе разница? – нахмурилась Эльза. – Тебе что, здесь, рядом со мной, не нравится?

– Мои слова могут показаться банальными, но мне хотелось бы увидеть какой-нибудь гейзер. Говорил же Ханнес про меня, что я – не более чем самый заурядный человек.

Эта моя реплика тут же показалась мне неуместной, потому что драматические события произошли слишком уж недавно, чтобы по их поводу стоило шутить. А может, как раз наоборот: поскольку я все еще в какой-то мере находился в состоянии шока, то вполне мог позволить себе говорить с легкостью о событиях, весь драматизм которых я осознаю значительно позже.

– Для всего остального мира он и сам был не более чем заурядным человеком, – сказала Эльза, разомлев, так же как и я, от купания в горячей воде.

– Но не для тебя.

– Естественно. Он ведь был в меня влюблен.

– А где именно начался ваш роман? – спросил я, видя через лобовое стекло автомобиля, что лунный пейзаж сменяется зелеными лугами, на которых резвятся кони.

– Тебе может показаться странным – тем более в таком идиллическом месте, как это, – но мы поцеловались с ним в первый раз в «печальном клубе» в Лондоне, когда я приехала туда на фотосессию. Он показался мне каким-то особенным.

– Мне хотелось бы узнать побольше вон о тех убогих халупах с дерном на крыше, – сказал я, вдруг почувствовав ревность. – Ума не приложу, как в них вообще можно жить!

– Окружающая действительность здесь постепенно меняется, – Эльза закурила сигарету. – Еще совсем недавно в Исландии можно было встретить юношей и девушек в одеждах средневекового стиля, а в тавернах вместо столов зачастую использовались крышки заранее изготовленных гробов и было понаставлено множество подсвечников. Но теперь, насколько я знаю, убранство в них стало, скажем так, поизящнее.

– Кстати, а упомянутые тобой «печальные клубы» еще существуют? – поинтересовался я.

– А разве уже не осталось людей, которым есть о чем печалиться? В конечном счете, их предназначение – такое же, как и у любого другого клуба: поделиться своим взглядом на мир или же, по крайней мере, какими-то своими чувствами. Насколько я знаю, в Японии для менеджеров проводятся сеансы терапии, во время которых эти менеджеры, чтобы «спустить пар», смотрят простенькие сентиментальные корейские пьесы – такие, как «Зимний сонет», в котором рассказывается о несчастной юношеской любви. Считается, что после просмотра подобных – нагоняющих слезу – театральных постановок у менеджеров спадает психическое напряжение, накопившееся на работе. Таким образом, подобные пьески являются профилактикой инфарктов.

– Я понимаю, что уже не первый раз задаю тебе этот вопрос, – усмехнулся я, – но все-таки: откуда тебе все это известно?

– Я отвечу фразой Оскара Уайльда, – сказала Эльза, туша окурок в пепельнице автомобиля. – «Лично мне подайте то, от чего нет пользы, потому что то, от чего есть польза, может иметься у кого угодно».

– Знаешь, а ведь Ханнес мне в «обсерватории» тоже разок процитировал Уайльда.

– В этом нет ничего странного: мы с ним – родственные души. Кстати, тебе не хотелось бы узнать еще кое-какие подробности о том, что представляют собой «печальные клубы»? Я в последние дни о них кое-что прочитала.

– Расскажи, – попросил я, глядя на большое стадо низкорослых исландских лошадок, которое, начав переходить дорогу, заставило нас остановиться.

– Один из таких знаменитых клубов называется «Feeling Gloomy».[23] В нем на стенах развешены вырезки из газет за последнюю неделю, но исключительно те, в которых сообщается о самых-самых печальных событиях. Хозяин заведения разносит горячие напитки, а посетители занимаются тем, что пьют их и друг друга утешают.

– Подобное заведение может существовать только в Англии, – ухмыльнулся я. – Это вообще страна чудаков.