Александр Афанасьев - Время героев ч4

• Название: Время героев ч4
• Автор: Александр Афанасьев
• Жанр: Боевая фантастика

Введите сюда краткую аннотацию

---

— Полный вперед!

Боевые машины пехоты — обгоняют их, выкладываясь на этом коротком смертельном забеге по полной. Надо сблизиться — гранатометный выстрел не так страшен, как удар противотанкового ракетного комплекса. Их пушки сейчас — для тех, кто ловит их сейчас в прицел, не так страшны, как алые трассы скорострельных автоматических пушек, полосующие все сокращающееся пространство между катящейся по горящей земле бронелавиной и передовыми полевыми укреплениями. Но и осколочно-фугасный, положенный в нужную точку — может наделать дел…

— Бык два — три, всем Быкам — здесь самолеты!

Восьмерка Юнкерсов… нет, семерка, кого-то уже нет — прошла над землей, оглушая ревом турбин, смело бросилась на британские пограничные укрепления. Алые трассы полоснули воздух и вот уже один… два самолета горящими кометами летят к земле, рассыпаясь обломками — а на земле, за массивными контейнерами и мешками полевых заграждений — встает ало-черно-желтое зарево. Били термобарическими, подавляя передний край обороны и убивая, прежде всего личный состав готовых к стрельбе противотанковых и противопехотных комплексов.

Миг — и Юнкерсы исчезли, осталось только надвигающееся зарево, клубы дыма и прорывающийся сквозь них огонь.

— Бык — всем Коровам! Десантировать пехоту! Мы у дверей!

Мотопехота Фельдфебель Ярцев

В современной армии — профессиональной армии, имеется в виду, не отмобилизованной армии военного времени — пехотинец стал редким, почти исчезающим видом. Чем вооружен пехотинец? Ага, винтовкой или пулеметом. Или снайперской винтовкой. И много ли он навоюет по сравнению с пилотом штурмовика, несущего семь с лишним тонн боевого груза за вылет, или по сравнению с штурмовой самоходной установкой, вооруженной пушкой калибром сто тридцать миллиметров и тремя пулеметами? Или по сравнению с шестидюймовой гаубицей, отправляющей снаряд на шестьдесят километров?

Армия мирного времени — армия профессионалов, которых учат долго и вдумчиво, армия кропотливо отобранных людей, каждый из которых находится на своем месте и делает свое дело. Но есть еще и добровольцы. Вольноопределяющиеся. Вот они то — и идут в матушку — пехоту, которую теперь доставляют к месту боя на четырехосном транспортере весом двадцать четыре тонны со скоростью шестьдесят километров в час.

Как известно — если не хочешь служить, проблем нет, не служи. Дело добровольное, если ты конечно не дворянин и не казак. Будешь податей немного больше платить, но и только в конце концов подати они и есть подати. Но Дмитрий Ярцев был не из тех, кто раздумывает служить или нет — он с детства был уверен в том, что пойдет в армию.

Он родился в Москве — но когда был маленьким — его семья переехала в Бухару, потому что отцу предложили хорошую должность на месторождениях с перспективой изрядного карьерного роста. И сколько себя помнил Дмитрий — он рос на Востоке в окружении иссушенной земли, солончаков, нефтяных качалок и выездов на базар, где торговцы говорили на нерусских языках, которые он быстро выучил, и наперебой предлагали попробовать хурму и инжир.

Ему повезло в двух вещах. Его дед — был из тех, чьи портреты висят в комнатах военной подготовки.[58] Он происходил из казаков, долгие годы пробыл в Йемене и вообще — на Востоке, участвуя в замирении, где и умер — не выдержало сердце. Он даже по портрету не был похож на русского — сухой, жилистый, с обветренным лицом и аккуратно подстриженными усами — он был снят на каком-то аэродроме в окружении суровых, с обветренными лицами мужиков с оружием. Дмитрий отнес это фото в фотоателье — и фотомастер сделал на основе его фотопортрет, который Дмитрий с гордостью принес в гимназию. Этот портрет висел все время, пока он учился там — напоминая, кем нужно быть, чтобы удостоиться такой чести.

Второе, в чем ему повезло — это скаут-мастер. Бывший танкист, суровый и крепкий дядька, мастер на все руки, готовый горой стоять за своих «птенцов» — как он их презрительно называл первое время. Называть то называл — но при выпуске из гимназии Дмитрий умел починить любую машину, построить примитивный дом из глиняных кирпичей и соломы — не укрытие, а именно дом, найти воду там, где ее отродясь не было, подняться по скале и спуститься со скал, пройти километров пятьдесят горными дорогами и не устать. И, конечно же, он собирался идти вольноопределяющимся, чтобы потом сдать экзамен и учиться на офицера. Все это — было против воли отца, прицепившего себе на темно-синий парадный мундир ромбик с римской цифрой VIII[59] и определенно собирающийся выйти на заслуженный отдых со скрещенными шпалами. Он видел сына уважаемым человеком, нефтедобытчиком, инженером опреснительных установок, специалистом по переработке нефти, геологоразведчиком. Сын же решил стать военным — портрет деда стоял перед глазами и требовал быть не хуже.

Их часть — базировалась совсем неподалеку, она прикрывала южное направление. Вот только по прибытии в часть его ждало первое разочарование: командир бронебригады скептическим хмыкнул, глядя на здоровяка ростом сто девяносто три сантиметра — а потом встал из-за стола — и Дмитрий все сразу понял. С его то ростом, да в тесный отсек боевой машины…

Но так получилось, что после окончания трехмесячных курсов общей подготовки и трехмесячных горно-пустынной — распределили его сюда. В эту же часть — только бойцом подразделения мотопехоты.

Про то, что началась война, они не узнали, никакого сообщения не было. Они знали, что Британия напала на САСШ и по всей армии ввели повышенную степень готовности, целыми днями они обслуживали свой мехпарк, ремонтировали все, что можно успеть отремонтировать, проверяли все, что можно успеть проверить. А потом пришла война и сюда — они просто поняли это. Поняли по зареву, вставшему над горизонтом в одну прекрасную ночь и суматошной ночной тревоге. Они вывели свою технику в поле, рассредоточили и замаскировали ее, потому что поступила вводная — быть готовым к МРАУ, массированному ракетно-авиационному удару с использованием ядерных средств поражения. Это была война, большая война и никто ей не радовался — потому что только сидя у своих боевых машин в общевойсковых защитных комплектах, они вдруг очень остро поняли, что на карте сейчас — стоит судьба всех их. Судьба России.

Потом — они сели в свои боевые машины, по приказу их капитана приторочили к ним большие мешки со всем, что нужно в долгом походе. И в час ночи по местному времени, второго июля четырнадцатого года от рождества Христова стальной колун русского наступления — обрушился на нейтральный и давно дестабилизированный, находящийся без законной власти Афганистан чтобы, пройдя его — нанести удар в самое уязвимое место Британской Индии.

Полномасштабная война — это совсем не то, что замирение — но всю ночь и всю первую половину дня они шли без сопротивления. Было видно, что господство в воздухе захватили и держат русские летчики: все люки были задраены из-за вездесущей пыли, но на коротких остановках, они смотрели в небо и видели проносящиеся над ними направлением на восток русские истребители. Были и вертолеты, прикрывавшие их колонну настолько, насколько позволяла дальность их действия и возможности по дозаправке.

Генерал Апраксин постепенно менял части, находящиеся в авангарде наступления, те, что шли авангардом с самого начала — отступали назад для дозаправки и короткого ремонта, вперед шли свежие части. Так и получилось, что их часть — оказалась в авангарде наступления именно в тот момент, когда они наткнулись на спешно оборудованную и прикрытую крупными маневренными силами британскую оборонительную линию.

О том, что они вступили в бой — они догадались по тому, как шедшая ровно БМП[60] начала маневрировать, уклоняясь от возможного удара и увеличивая скорость. Потом — с грохотом и визгом сработала система защиты, сбив подлетающую к БМП противотанковую ракету. Потом — поручик Ольгин высунулся в смотровой лаз на крыше — и увидел, как над ними режут небо огненными стрелами неуправляемые ракетные снаряды…

Потом — что-то светящееся — свистнуло над самой бронемашиной, и он свалился вниз, под защиту брони.

— Что там?

— Кажись, бой идет! Серьезный!

— Кажись. Обоссался поди.

— Кто — я?

Выяснить отношения не успели — что-то с размаху ударило по машине и одновременно с этим — машина резко наклонилась вперед, так что все, кто не сидел — полетели с ног. Ругаясь, командир их отделения оттолкнул упавшего на него вольноопределяющегося, запросил командира БМП — не пора ли выметаться из машины. Через лавину хлынувшего на него мата он сумел понять — все же не пора…

Потом машину столь же резко накренило в обратном направлении, и они поняли, что перебираются то ли через ров, то ли через высохшее русло реки. Потом — они снова маневрировали, что-то сова грохнуло и отрывисто, как отбойный молоток — заработала автоматическая пушка, подавляя цели где-то впереди. Потом — машина резко остановилась, и в десантном отсеке замигал зеленый свет, а их командир заорал «Наружу, мать вашу»!