Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том I

• Название: Введение в Новый Завет Том I
• Автор: Рэймонд Браун
• Издательство: Библейско–богословский институт св. апостола Андрея
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2007
• ISBN: 5–89647–123–8

«Введение в Новый Завет» Рэймонда Брауна (1928–1998), одного из крупнейших библеистов современности, представляет собой классическое учебное пособие. В этом фундаментальном труде автор не только подробно анализирует все новозаветные книги, но и приглашает читателя поразмыслить над проблемами, которые ставит каждая из этих книг, — о Боге, Христе, новозаветных персонажах, церкви и т. д. Каждая глава содержит обширную библиографию. Книга адресована как студентам богословских учебных заведений, так и тем, кто изучает Новый Завет на курсах, в кружках разного уровня и самостоятельно.

---

Иисус начинает ежедневно учить в Храме, провоцируя вопрос о своем праве это делать (19:47–20:8). В типичном резюме Лука описывает, как первосвященники и книжники хотят погубить Иисуса, а затем рассказывает, что они, встревоженные Его популярностью у «всего народа», могут лишь оспорить Его власть — вызов, на который Иисус легко отвечает вопросом об Иоанне. (Луке нет нужды объяснять читателям, что власть Иисуса — от Бога; см. 4:43.) Притча о злых виноградарях (20:9–19) обличает вождей (как они сами признают в 20:19) за то, что они не отдали плодов виноградника. Более того, 20:18 (L) вводит угрозу: отвергнутый камень не только стал краеугольным, но и способен упасть и раздавить. Далее власти начинают следить за Иисусом и подсылают к Нему людей с провокационным вопросом о подати кесарю (20:20–26), от которого Он ловко уклоняется. Другую попытку ослабить учительский авторитет Иисуса делают саддукеи, задавая вопрос о воскресении (20:27–40), но уровень Его ответа одобряют даже книжники (стихи 39–40). Лк опускает вопрос книжника (Мк 12:28–34) о важнейшей заповеди и приводит далее вопрос самого Иисуса о сыне Давида (20:41–44). Эти конфронтации завершаются резким осуждением книжников (20:45–47). Обвинение, что они «поедают дома вдов», подводит к рассказу о лепте вдовы (21:1–4), который имеет особое звучание в Лк, хотя взят из Мк и сокращен, ибо ставит бедняков выше хвастливых богачей и дает пример полной отдачи имущества[431].

2. Эсхатологическая речь (21:5–38). Как и в Мк/Мф, восхищение храмовыми зданиями становится поводом для предсказания о разрушении Храма (21:5–6), г. это приводит к речи о последних вещах, — хотя Иисус уже призывал к эсхатологической бдительности (12:35–48) и давал эсхатологическое учение (17:20–37). В отличие от Мк/Мф, Лука помещает эту беседу в Храме, делая ее продолжением ежедневных поучений Иисуса (19:47; 20:1; 21:38); больше интереса выказано к судьбе Иерусалима (отделенной от судеб всего мира). По одному из толкований, в основном тексте речи (21:7–36), 21:8–24 относится к Иерусалиму, а 21:25–36 — ко всему миру (при пришествии Сына Человеческого[432]). Следующие детали есть только в Лк: 21:12 говорит о преследованиях за «имя» Иисуса (ср. Деян 3:6, 16; 4:10 и т. д.); 21:13–15 обещает, что когда придет время свидетельствовать, ученикам Иисуса будет дана премудрость, которой невозможно противостоять (ср. 7:35; 11:49; Деян 6:3,10; 7:10); 21:18 уверяет, что ни один волос не упадет с головы учеников (ср. 12:17); 21:20 говорит не о Марковой мерзости запустения, а об окружении Иерусалима войсками (на основании знания о событиях 70 года?); 21:24 вроде бы предполагает длительный период между разрушением Иерусалима и последними временами (Иерусалим будет попираем «доколе не окончатся времена народов»); 21:28 говорит о будущем искуплении; 21:33 опускает указание Мк 13:32 о том, что никто, даже Сын, не знает дня и часа (мотив, который оставлен для Деян 1:7, не ограничивая знание Сына); 21:34–36 — призыв, который завершает речь предупреждением о Суде, грядущем на всю землю. После этой концовки Лк 21:37–38 кратко резюмирует, как Иисус проводил дни, и это служит переходом к рассказу о страстях.

Тайная вечеря, страсти, смерть и погребение (22:1–23:56а)

Когда Лука следует Мк, он обычно делает это с большой точностью. Рассказ о страстях — исключение из этого правила. Хотя многие ученые постулируют зависимость Лк от какого‑то немаркова повествования о страстях, более вероятно, что евангелист использовал Мк и какие‑то особые традиции. Возможно, здесь Лука тщательнее, чем обычно, переработал материал, желая, лучше донести до читателей столь важные мысли. В частности, в рассказах о страстях и воскресении Лк опирается на традиции, которые оставили след и в Ин.

1. Заговор против Иисуса, Тайная вечеря (22:1–38). Первую перекомпоновку материалов Лукой мы видим в рассказе о заговоре против Иисуса (22:1–6): у Мк в нее вставлена сцена с помазанием Иисуса[433], а у Лк она цельная. Лк объясняет, что сатана вошел в Иуду (ср. Ин 13:2, 27). После искушений в пустыне дьявол оставил Иисуса на время (Лк 4:13); теперь он возобновляет прямое нападение. Против Иисуса злоумышляют не только первосвященники, но и начальники храмовой стражи (22:4, 52; Деян 4:1; 5:24, 26).

Согласно Лк, Петр и Иоанн пошли вперед приготовить трапезу (22:7–38), описание которой здесь в два раза длиннее, чем в Мк или Мф. Горячее желание Иисуса разделить эту Пасху с апостолами отражает теплоту их отношений, особенно теперь, когда «настал час» (22:14–15; ср. Ин 13:1). Фразы о том, что Иисус не будет снова есть и пить, «доколе не исполнится она [Пасха] в Царстве Божьем»/«доколе Царство Божие не придет» (Лк 22:16, 18), усиливает эсхатологизм вечери, но не вполне ясно, что имеется в виду. (В Лк 24:30–31 воскресший Иисус преломит хлеб с учениками, что можно считать своего рода приходом Царства.) Более серьезная проблема состоит в том, что Иисус дважды говорит о чаше (22:17–18 и 20) — до и после слов о хлебе[434]. Вероятно, первая чаша относится к описанию обычной пасхальной трапезы (22:15–18), а вторая чаша, которой предшествует хлеб, входит в описание евхаристии (22:19–20). Последняя часть подобна описанию евхаристии в Мк 14:22–24/26:26–28, но со следующими различиями, которые выделены курсивом: «Тело Мое, за вас отдаваемое; делайте это в воспоминание обо Мне» (напоминает 1 Кор 11:24: «Мое тело, за вас ломимое; это делайте в воспоминание обо Мне»); не «кровь завета», а «эта чаша есть новый завет в Моей крови, за вас изливаемой» (первая часть напоминает 1 Кор 11:25). Таким образом, могло быть два предания о Тайной вечере: одно отражено в Мк/Мф, а другое — у Павла и Луки. Праздник Пасхи несет в себе мотив воспоминания (anamnesis): «Дабы ты помнил день исшествия своего из земли Египетской во все дни жизни твоей» (Втор 16:3); но для христиан она связана с памятью об Иисусе. Фразы о том, что тело отдается и кровь проливается «за вас»[435], подчеркивают сотериологический смысл смерти Иисуса и евхаристии.

Мк и Мф содержат три предсказания о судьбе учеников: одно из них (об Иуде) сделано на Тайной вечере, два других (об учениках и Петре) — по дороге на Елеонскую гору. Более «упорядоченное» повествование Лука помещает в контекст Тайной вечери (как и в Ин). Предсказание о предательстве Иуды (22:21–23) — это, в основном, переработка Мк 14:18–21, за исключением того, что в Мк оно предшествует евхаристическим словам[436]. Предсказание об учениках/апостолах (Лк 22:24–30), составленное и адаптированное из Мк и Q, типично для Лк в плане своей доброжелательности. В ответ на спор учеников, кто из них главнее, Иисус хвалит их за то, что они прошли с Ним все испытания, и обещает им места за столом в своем Царстве и троны, с которых они будут править двенадцатью коленами. Это почти полная противоположность Мк 14:27 (согласно которому, все они соблазнятся и рассеются); более того, в отличие о Мк, Лк нигде не описывает бегство учеников после ареста Иисуса. Аналогичным образом, Лк 22:31–34 (L) смягчает предсказание о троекратном отречении Петра: сатана хочет просеять учеников, как пшеницу, но Иисус молится за Симона (Петра), чтобы его вера не оскудела. Обратившись, он должен утвердить своих «братьев» (других апостолов, всех верующих, или тех и других?). Только Лк приводит диалог, в ходе которого апостолы говорят, что у них есть два меча (22:35–38). В отличие от прежней ситуации, когда Иисус посылал их без кошеля и котомки (ср. 10:4 о Семидесяти двух), отныне нужно быть готовыми: брать и кошель, и суму, и меч, ибо Иисуса причислят к преступникам. Апостолы не понимают образного языка («вот здесь два меча») и Иисус обрывает их («довольно»)[437].

2. Молитва и арест на Елеонской горе, иудейский и римский суд (22:39–23:25). После трапезы Иисус идет «по обыкновению» на гору напротив Иерусалима (ср. Ин 18:2); диалога по пути нет. Далее Иисус молится, и Его арестовывают (22:39–53). Лука упрощает яркое Марково описание отчуждения Иисуса от учеников. Здесь нет постепенного отдаления Иисуса сначала от основной массы учеников, затем от Петра, Иакова и Иоанна; нет описания чувств Иисуса и упоминания о том, что при молитве Он пал на землю. Не теряя самообладания, Иисус в Лк становится на колени, чтобы помолиться (поза, знакомая христианам; Деян 7:60; 9:40; 20:36; 21:5), молится Он только один раз (а не трижды) и находит учеников спящими только один раз (причем спят они «от печали»). Если 22:43–44 (явление ангела) не является поздней вставкой (см. BDM 1.179–186), то в Лк, в отличие от Мк/Мф, Бог сразу отвечает на молитву Иисуса (деталь, подчеркивающая близость Иисуса к Отцу). Лука ранее опустил Марково упоминание о том, что ангелы служили Иисусу после 40–дневного искушения в пустыне, но теперь ангел укрепляет Иисуса, готовя Его ко второму, более значительному испытанию.

Слова Иисуса во время ареста показывают, что Он знает о злом умысле Иуды, скрывающемся за поцелуем (Лк 22:48). В продолжение темы мечей на Тайной вечере ученики снова выказывают непонимание, предлагая пустить в ход меч. Иисус запрещает делать это (запрет, актуальный для читателей/слушателей Лк, которым угрожал арест или гонения). Из всех евангелистов только Лука сообщает, что первосвященники сами пришли на Елеонскую гору; Иисус напоминает, что Он каждый день учил в Храме, и намекает, что не было надобности приходить за Ним ночью с мечами и кольями (ср. допрос Иисуса Анной в Ин 18:20). Богословское понимание сцены евангелистом отражено в 22:53: это время — время власти тьмы. Однако даже в такой тревожный момент Иисус выказывает милосердие, исцеляя ухо слуги первосвященника, пришедшего арестовать Его (L).