Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

— Но вы же знаете, кто этот счастливый избранник Николь? — продолжала она.

— О ком вы говорите, Николь?

— Вы, что, поглупели или я объясняюсь не по-французски? — сказала девушка, повышая голос: эта игра начинала выводить ее из себя.

— Да нет, я вас прекрасно понимаю, — сказал Жильбер, — вы предлагаете мне стать вашим мужем, не так ли, мадемуазель Леге?

— Да, Жильбер.

— Разбогатев, вы не изменили своих прежних намерений, — поспешил прибавить Жильбер. — Я вам очень признателен.

— В самом деле?

— Конечно.

— Итак, — от всего сердца предложила Николь, — вот вам моя рука.

— Мне?

— Но вы же согласны, не так ли?

— Нет, я отказываюсь.

Николь отпрянула.

— Знаете, Жильбер, — сказала она, — у вас злое сердце или, по крайней мере, злой ум. Поверьте мне, вы пожалеете об этом. Если бы я еще любила вас и мой поступок был вызван иными чувствами, нежели честью и порядочностью, у меня бы разорвалось сердце. Но, слава Богу, нет! Я просто не хотела, чтобы вы подумали: разбогатев, Николь стала презирать Жильбера и хотела заставить его страдать, так как он ее оскорбил. Теперь, Жильбер, между нами все кончено.

На Жильбера это не произвело никакого впечатления.

— Вы даже не представляете, что я о вас думаю, — продолжала Николь. — Неужели вы воображаете, что такая девушка, как я, с таким же свободолюбивым и независимым характером, как у вас, могла похоронить себя заживо здесь, в то время как ее ждет Париж? Понимаете, Париж — театр, где я буду играть первые роли. Решиться на то, чтобы каждый день в течение всей жизни видеть ваше холодное непроницаемое лицо, скрывающее ничтожные мысли? С моей стороны это была бы жертва. Вы этого не поняли — тем хуже для вас. Я не хочу сказать, Жильбер, что вы будете сожалеть обо мне. Я хочу сказать, что вы будете меня опасаться и краснеть от того, что я сделаю из-за вашего презрения. Я хотела вновь стать честной, мне не хватало дружеской руки, чтобы остановиться на краю пропасти, к которой я приближаюсь, в которую я уже устремляюсь и куда вот-вот упаду! Я позвала на помощь: «Помогите мне! Поддержите меня!» Вы оттолкнули меня, Жильбер. Я качусь в пропасть, я падаю, я гибну. Вы ответите перед Богом за это преступление. Прощайте, Жильбер, прощайте!

Успокоившись, девушка отвернулась. Она больше не гневалась. Николь обнажила перед Жильбером безграничную щедрость своей души, на что способны только избранные.

Жильбер спокойно закрыл окно и, вернувшись в комнату, занялся делом, от которого его оторвала Николь.

XVIII ПРОЩАЙ, ТАВЕРНЕ

Перед тем как вернуться в комнату госпожи, Николь задержалась на лестнице, чтобы утихли последние всплески ярости, продолжавшие бушевать в ее душе.

Барон увидел, как она застыла в задумчивости, подперев рукой подбородок и нахмурив брови. Увидев красивую служанку, он забыл о делах и обнял ее, как это сделал бы г-н де Ришелье в тридцать лет. Эта выходка барона вывела Николь из задумчивости. Она торопливо поднялась в комнату Андре, и та затворила за ней дверь.

— Итак? — спросила мадемуазель де Таверне, — ты приняла решение?..

— Решение принято, мадемуазель, — ответила Николь.

— Ты выходишь замуж?

— Вовсе нет.

— Ах так! А как же страстная любовь?

— Она не может сравниться с милостями, которыми беспрестанно осыпает меня мадемуазель. Я принадлежу госпоже и хочу навсегда остаться при ней. Я знаю свою мадемуазель так хорошо, как никогда не смогла бы узнать своего будущего мужа.

Преданность Николь растрогала Андре: она не ожидала, что у ее ветреной служанки могут быть такие чувства. И, конечно, она не подозревала, что у Николь просто не было другого выхода, как остаться при Андре.

Андре улыбнулась, радуясь мысли о том, что девушка оказалась лучше, чем она о ней думала.

— Ты хорошо делаешь, Николь, что остаешься со мной, — заметила Андре. — Я никогда этого не забуду. Доверь мне свою судьбу, дитя мое, любая моя удача будет отчасти твоей, обещаю тебе.

— О мадемуазель! Ведь все уже решено. Я следую за вами.

— Без сожаления?

— Не задумываясь!

— Это не ответ, — сказала Андре. — Мне не хотелось бы, чтобы когда-нибудь ты пожалела о том, что слепо последовала за мной.

— Упрекать в этом я могла бы только себя, мадемуазель.

— Итак, ты все обсудила со своим женихом?

Николь покраснела.

— Я? — переспросила она.

— Ну да. Я видела, что ты разговаривала с ним.

Николь закусила губу. Ее комната была расположена на одном уровне с комнатой Андре, и она прекрасно знала, что оттуда можно было видеть окно Жильбера.

— Да, мадемуазель, — ответила Николь.

— И что ты ему сказала?

Николь восприняла это как допрос, и ответ ее прозвучал враждебно:

— Я сказала ему, что не хочу его больше видеть.

Было очевидно, что этим женщинам, одна из которых своей чистотой напоминала бриллиант, а другая была порочна от природы, не суждено сдружиться.

На сей раз Андре не почувствовала язвительности в словах Николь: она приняла их за лесть.

Тем временем барон любовно перебирал то, что, по его мнению, составляло его гордость: старую шпагу, которую он носил при Фонтенуа; грамоту, подтверждавшую его право ездить в каретах его величества; комплект «Газетт», наилучшим образом свидетельствовавший о его учености, и избранные письма из его переписки — вот что составляло самую ценную часть в его багаже. Подобно Бианту он никогда не расставался с этими предметами.

Согнувшись под тяжестью чемодана, Ла Бри делал вид, что ноша очень тяжела, хотя чемодан был наполовину пуст.

Офицер опустошил бутылку и прогуливался по аллее парка.

Галантный кавалер успел заметить тонкую талию и стройные ножки Николь и теперь бродил по парку, вокруг фонтана и между каштанами, в надежде вновь увидеть очаровательную девушку, которая так же внезапно появилась, как и исчезла в гуще деревьев.

Приятная прогулка г-на де Босира, как мы уже имели честь его представить, была прервана бароном, который послал его за каретой. Вздрогнув от неожиданности, он поклонился г-ну де Таверне и приказал кучеру выезжать на аллею.

Показалась карета. Ла Бри, не помня себя от радости, с невыразимым достоинством поставил чемодан на запятки.

— Я поеду в королевской карете! — прошептал он в восторге, думая, что никто его не слышит.

— На запятках, дорогой мой, — сказал Босир с покровительственной улыбкой.

— Как! Вы увозите Ла Бри, господин барон? — спросила Андре. — А кто будет охранять Таверне?

— Этот философ-шалопай, черт бы его побрал!

— Жильбер?

— Конечно, ведь у него есть ружье.

— А что он будет есть?

— Да у него же есть ружье! Он прекрасно прокормится: в Таверне полным-полно дроздов.

Андре посмотрела на Николь — та засмеялась.

— Вот как ты его жалеешь, злая девчонка! — воскликнула Андре.

— О мадемуазель, он очень ловок, — возразила Николь, — будьте спокойны, он не умрет с голоду.

— Нужно оставить ему луидора два, — обратилась Андре к барону.

— Ну уж нет! У него и так довольно пороков. Чтобы окончательно избаловать его?

— Надо же ему на что-то жить!

— Если он попросит, мы ему что-нибудь пришлем.

— Не волнуйтесь, мадемуазель, он не станет просить, — сказала Николь.

— В любом случае, — продолжала Андре, — оставь ему три-четыре пистоля.

— Он не возьмет.

— Не возьмет? Ну и гордец же он, твой Жильбер!

— О мадемуазель, он, слава Богу, больше не мой!

— Довольно! — сказал Таверне, прерывая эти никчемные, с его точки зрения, разговоры, от которых он уже устал. — К черту этого Жильбера, у нас впереди долгий путь! В дорогу, дочь моя!

Андре не стала возражать; окинув взглядом замок, она поднялась в громоздкую карету.

Господин де Таверне сел рядом с ней. Ла Бри в великолепной ливрее и Николь, забывшая и думать о Жильбере, устроились на козлах. Кучер сел, как форейтор, на одну из лошадей.

— А как поедет господин офицер? — закричал Таверне.

— Верхом, господин барон, верхом, — отвечал Босир, нахально разглядывая Николь, красневшую от удовольствия: ей льстило, что вместо грубого крестьянина ее кавалером был теперь элегантный всадник.

Карета, запряженная четверкой выносливых лошадей, тронулась с места. По обе стороны поплыли деревья центральной аллеи, которую так любила Андре. Под порывами восточного ветра верхушки деревьев склонялись, будто прощаясь с покидавшими их хозяевами. Карета подъехала к воротам, где неподвижно стоял Жильбер. Держа в руках шляпу, он делал вид, что не смотрел на отъезжавшую карету; однако он прекрасно видел Андре.

Андре же не видела его: она прощалась взглядом со своим любимым замком.

— Придержите лошадей! — крикнул г-н де Таверне форейтору.