Сергей Борисов - Рукописный девичий рассказ

• Название: Рукописный девичий рассказ
• Автор: Сергей Борисов
• Издательство: ОГИ
• Жанр: Культурология
• Год: 2004
• ISBN: 5–94282–254–9

Фольклористом и собирателем С. Б. Борисовым был открыт особый феномен: письменный жанр современного городского фольклора — рукописные девичьи рассказы о любви, представляющие собой «наивное творчество» подростков. В данном издании читателю предлагается обширная коллекция текстов, научные статьи, рассказывающие историю возникновения этого жанра, и комментарии составителя.

---

Поднявшись с кровати, девчонка разбудила маму. Началась небольшая суматоха. Вызвали «скорую», собрали все необходимое, оделись и стали ждать. Машина приехала через 10 минут.

Час спустя Ольга просто корчилась от боли на кровати в предродовой палате. Акушерка и дежурный врач ни на минуту не оставляли ее, постоянно разговаривали с ней, чтобы отвлечь от боли. Когда потуги начинались через 30–40 секунд, Оля успевала в этот краткий промежуток даже задремать.

— Кто же у тебя родится? — пыталась развлечь ее акушерка.

— Не знаю, — простонала Оля. — УЗИ не показало...

И тут же закричала от боли.

— Наконец-то хоть раз вскрикнула, — проговорила врач, — а то я уж начала думать, что ты притворяешься. Так, теперь уже видно головку ребеночка. Давай я тебе помогу встать, и пойдем рожать.

Олю положили на родовый стол, быстро приготовили шприц с обезболивающим лекарством. Ольга почти засыпала. Как вдруг еще более сильная боль возникла в низу живота и распространилась по всему телу. Начиналась схватка, а затем потуга.

— Сильней, сильней, — подбадривала акушерка, — тужься, давай... толкай его.

Врач помогала рождению, давя со всей силы на живот, помогая ребенку найти «выход» и ускорить этим рождение.

Ольга почувствовала, как что-то теплое и влажное скользнуло между ее ног. Через секунду раздался пронзительный вопль.

— Ну-ка, кто тут у нас? — сказала акушерка и заглянула в пеленку, которой сразу же «поймала» ребенка. В пеленке что-то копошилось и пищало. — Девочка!

Слезы радости выступили на глазах Оли.

— Девочка... доченька. Радость моя, мое сокровище.

Через некоторое время маме поднесли к груди дочку, уже запеленатую, чистенькую.

Неописуемые восторг и радость были видны в каждой черточке лица Оли. Глаза ее светились нежностью.

Всю ночь молодая мама проспала. Утром ее разбудили на завтрак. Пока она умывалась, в дверь постучали. И вошла постовая медсестра Наташа с огромным букетом красных роз.

— Кто их принес? — удивленно спросила Оля.

— Как это «кто»? — в свое время удивилась Наташа. — Муж Тут еще и конверт. Видимо, с открыткой. Сейчас я принесу банку для цветов, — и она вышла из палаты, положив цветы на тумбочку.

Оля долго не решалась распечатать конверт. Потом все же взяла его в руки, долго смотрела на него, раскрыла и достала открытку.

На лицевой стороне открытки был нарисован малыш, с обратной — 3 слова: «Спасибо. Прости. Славик».

Сестра, вошедшая в палату, застала Ольгу в слезах.

Прошло три года. Дочь Оли, Виктория, совсем стала большая, говорила много слов и задавала много вопросов. Особенно о папе. В день рождения Вики мама с дочкой пошли гулять. Выходя из подъезда, они чуть не столкнулись с молодым мужчиной. В руках он нес огромного, почти с него ростом, лохматого белого медведя.

— Здравствуй, Оля, — сказал он, смущенно улыбнувшись.

— Слава... — удивленно, радостно и вместе испуганно почти прошептала она.

Множество противоречивых чувств всколыхнулись в душе Оли: любовь и ненависть, обида и прощение; но больше всего в ней было чувства гордости за себя и за свою дочь.

— Мама, — пролепетала Вика. — Это наш папа?

Слава опустился на колени перед малюткой. Улыбнулся и сказал:

— Да, моя Милая, я ваш папа. И я приехал за вами, чтобы увезти в свой, а теперь и ваш, сказочный дворец. Чтобы жить с вами долго и счастливо и никогда больше не расставаться.

Он вопросительно посмотрел на Олю. Она улыбнулась и кивнула ему. Затем тоже присела и сказала дочке:

— Я же тебе говорила, что папа любит тебя и обязательно придет за нами. И я тебя люблю... И папу тоже.

«Рассказ «Поворот» я написала 12 марта [2000 года], когда вернулась из больницы со своей дочкой.

Здесь переплетается рассказ женщины, которой уже 28 лет. С ней я познакомилась, когда лежала в роддоме на сохранении. Ее койка была справа от моей. Она ждала уже третьего ребенка и также лежала здесь на сохранении. Ее рассказ я дополнила собственными переживаниями и собственной историей. Весь процесс родов я взяла из своей жизни. На самом же деле этой женщине делали кесарево сечение. Скорее всего, я это сделала, чтобы не слишком нагнетать негативных красок на рассказ, тем более что конец у него счастливый.

[Далее идут две с лишним страницы рассуждений о родах: «Первые роды — самые страшные и тяжелые <...> Ребенок родился — ты победила <...> Глаза матери отличаются от глаз бездетных или еще молоденьких женщин <...>. А какие необъяснимые чувства испытываешь, наблюдая, как твой ребенок <...> Нет сильнее в мире чувства, чем материнская любовь».]

Рассказ лишь показывает маленькую частицу огромной жизни. Герои не вымышлены. Эпизод реальный.

Этот рассказ я еще никому не давала читать, считая его слишком личным. Но теперь я уже так не думаю. Почти все женщины прошли и пройдут через это испытание. [Далее мы выпускаем еще 7 строк рассуждений. — С. Б.]

Когда я писала этот рассказ, я словно вновь пережила все случившееся. Хотя не видя сейчас у себя живота и не чувствуя толчков и колебаний внутри, я не могу поверить, что я Мама...»

[Надежда М.]

Миг, боль, крик, смерть

Наступило утро. Солнце всходило из-за моря красиво, прекрасно. Окна были открыты, и в комнату влетел свежий утренний ветер, занавески развевались. На дверях играл солнечный зайчик постель расправлена, в комнате никого. Алые розы благоухали. Все было светлым, легким в это летнее утро. Все предвещало чудный, теплый летний денек. Оля вышла из душа, закутанная в полотенце. Вдруг ветер дунул еще сильнее, и длинные светлые густые волосы Оли рассыпались из пучка и мягко упали на голые плечи. Она была счастлива. Очень счастлива. Пройдясь по комнате, она оделась и сделала на затылке хвост. Олины волосы блестели так ласково, словно звали куда-то, манили. Зазвонил телефон. Оля мягким движением руки сняла трубку, и ее голос, нежный голос прозвучал как песня: «Да?». Чем больше она слушала, тем шире становилась ее улыбка, ямочки на щеках стали <неразб>. Глаза смеялись. Ветер развевал короткую челку. Ей звонил друг Эдик. Он предложил Оле прогуляться по берегу моря на закате солнца. Оля была готова идти за Эдей хоть на край света. А от прогулки-то и вовсе не хотелось отказываться. Они договорились на 10 вечера.

Оля вышла из отеля и направилась к своему «Седану». Ей надо было сделать еще много дел: купить продукты, съездить к массажисту и многое другое.

День подходил к концу, а Оля только что вернулась. Такая счастливая, она включила музыку и стала танцевать. Ее тело, гибкое и нежное, ловко изгибалось, и этот танец можно было сравнить с полетом птицы, с бегущей белой лошадкой. Так красиво бегущей, медленно... Оля вспомнила, что ей пора и, выключив музыку, пошла одеваться. Одела белый топик и джинсовые шорты, белые носочки и кроссовки. Волосы распустила. Эдик зашел за ней, и Оля поцеловала его, показывая, что очень его любит. Солнце закатилось за море на половину, его розовые лучи отражались в спокойном море. Был тихий вечер, Оля и Эдик брели по причалу, держась за руки, смотря друг другу в глаза, любя друг друга так сильно! Вот они остановились, и Эдик произнес слова, которые навсегда остались у Оли в сердце: «Я люблю тебя, мой ангел, стань моей женой!» У Оли на глаза навернулись слезы счастья. «Да, да, да», — шептали ее губы, руками она обвила шею Эди, он крепче прижал ее к себе...

Но утром произошло то, чего никто не ожидал и не хотел ожидать. Оля, как обычно, пошла на спортивную площадку, на гору. Чего же еще нужно семнадцатилетней девушке для полного счастья? Уже подойдя к горе, Оля заметила две машины, к[оторые] неслись на бешеной скорости к горе. Оля в страхе спряталась за камень. Вот одна из машин, белый «Опель», резко затормозила, и вдруг поднялась пыль. Вторая же, черный кадиллак, не рассчитала и перевернулась. Что увидела Оля, никогда ей было уже не забыть. Из «Опеля» вышли двое в черных очках и в черной одежде. Огляделись вокруг и... направились к кадиллаку. Тут открылась дверца кадиллака, и оттуда вылез весь в крови... Эдик «Нет!» — сердце Оли трепетало от ужаса. «Нет!» — крик вырывался у нее из груди. «Нет!» — кричала она, не чувствуя опасности. «Нет! Нет!»

Выстрел, кровь, машина, топот, смех, крик, стон. Тишина... Оля открыла глаза и... Эди лежал на земле возле черного, перевернутого кадиллака. Его глаза смотрели в пустоту. Оля поняла, что она ранена, т. к. из левой ноги текла кровь. Превозмогая боль, Оля подползла к Эди. Стала его целовать, гладить, умолять не умирать. Но Эди уже был мертв. Оля в отчаянии взяла пистолет, который оставили убийцы. И решила отомстить... За себя, за утраченное счастье, за отнятую любовь. «За тебя, Эди, — твердила она. — За тебя!» Вдруг она услышала скрип тормозов за собой. Она поняла: «Они вернулись!» Сердце Оли забилось сильнее, она подняла руку с пистолетом с земли и спрятала ее за спину. Повернулась... Они, двое, смотрели на нее, лица нельзя было рассмотреть, все плыло перед глазами у Оли. Один из них потянул руку во внутренний карман пиджака. Тут Оля поняла, что нельзя терять ни минуты. Хоть и знала уже, что от этого ничего не изменится.