Дэвид Лэнгфорд - «Если», 2000 № 06

• Название: «Если», 2000 № 06
• Автор: Дэвид Лэнгфорд
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Дэвид Лэнгфорд. ИГРА ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЕЙ, рассказ

Пол Левинсон. ДЕЛО О МЕНДЕЛЕВСКОЙ ЛАМПЕ, повесть

Пол Левинсон. А ЕСЛИ ФАНТАСТ ОКАЖЕТСЯ ТВОРИТЬ? выдержки из интервью

Кейт Вильхельм. НЕ РОДИСЬ СЧАСТЛИВЫМ, рассказ

ВИДЕОДРОМ

*Атлас

--- Дмитрий Караваев. DAS IST FANTASTISCH! статья

*Хит сезона

--- Марина и Сергей Дяченко. ПОЛЕТ НА МАРС ПО-СОВЕТСКИ, статья

*Рецензии

*Константин Дауров. БЕСПРИСТРАСТНЫЙ ВЗГЛЯД НА ТЕХНИКУ, рецензия на фильм «Экзистенция» Д. Кроненберга

Интервью

*Фрагменты интервью Д. Кроненберга корреспонденту журнала «Синеаст» Ричарду Портону, подготовил Д. Караваев

Джейн Линдсколд. ЗАЩИТНИК, рассказ

Карен Хабер. МОЙ ВТОРОЙ ПИЛОТ — СОБАКА, рассказ

Джордж Алек Эффинджер. ПРИШЕЛЬЦЫ, КОТОРЫЕ ЗНАЛИ ВСЕ, рассказ

Критика

*Сергей Дерябин. КОНТАКТ? НЕТ КОНТАКТА…, статья

Андрей Саломатов. ВРЕМЯ ВЕЛИКОГО ЗАТИШЬЯ, повесть

Ричард Паркс. ЧУЖАЯ ЖИЗНЬ, рассказ

Дж. Т. Макинтош. СДЕЛАНО В США, рассказ

Крупный план

*Евгений Харитонов. ВОЗВРАЩЕНИЕ. ПОЛДЕНЬ. 2000 ГОД, статья

Рецензии

Год 2100: История будущего

*Марина и Сергей Дяченко. ОБРАТНАЯ СТОРОНА ЛУНЫ, рассказ

КУРСОР

ФАНТАРИУМ

ПЕРСОНАЛИИ

_{На обложке иллюстрация Игоря Тарачкова к повести Пола Левинсона «Дело о менделевской лампе».Иллюстрации: А. Балдина, О. Васильева, О. Дунаевой, А. Филиппова, С. Шехова, Т. Ваниной.}

---

Алексей даже позабыл о насекомых, о саднящих локтях и коленях. Он привалился спиной к стене и спросил:

— А что, по-твоему, «полна чаша»?

— Тепло… свет… еда, — ответила Танька и, немного помешкав, добавила: — Я.

— Ты?! — поразился Зайцев. Он хотел было спросить, видела ли она когда-нибудь себя в зеркале, но вовремя остановился. Правда, по интонации Танька прекрасно поняла, что он имел в виду. Она почувствовала в этом оскорбительном восклицании «ты!» не только презрение, но, что еще хуже, не признание в ней тех достоинств, приобретенных с большим трудом, которые она считала своей гордостью. Такое пренебрежение страшно оскорбило ее, и, опустив глаза, Танька прошептала:

— Иди.

— Куда? — не понял Алексей.

— Туда иди, — указала она на выход. — Отсюда! Значит, правду сказывают, стояки — ироды.

— Да ты хотя бы знаешь, кто такой Ирод? Ты хоть знаешь, что говоришь?! — сорвался на крик Зайцев. Осколки исторических событий и библейских мифов, оказывается, жили и здесь, непонимаемые, как отголосок прошлой, неизвестной жизни.

Алексей уже хотел выползти из норы, но боль не позволила ему этого сделать. Он лишь перекатился на бок и простонал:

— Не могу. Разваливаюсь на куски.

— Дык лежи и молчи, — проворчала Танька.

Глава 4

Зайцев не имел понятия, сколько валялся в этой пещере, — время здесь не имело смысла. Он помнил: они дважды засыпали, три раза Танька подливала в плошку масла, четыре раза приносила ему картошку и воду, один раз он ползал в сортир и промучился там минут сорок, пытаясь пристроиться над выгребной ямой в тесной, как собачья будка, норе.

Затем они молча лежали. Танька что-то мурлыкала, прижималась к нему горячим телом, и в какой-то момент Алексей поймал себя на том, что прикосновение этой катакомбной дикарки возбуждает, но тут же возмутился этой нелепой мысли. За время пребывания в подземелье он научился расчленять царящий здесь смрад на отдельные фрагменты и сейчас отчетливо ощущал ее запах — так пахнут норные дикие звери.

«И зачем я приехал в Разгульное? — машинально почесывая голову и залезая под мышки, уже не в первый раз пожалел Зайцев. — Пощупать какие-то мифические корни? Посмотреть, в каких условиях начиналась моя экскурсия в этот мир? Посмотрел. Какие там корни! Все давно обрублено, и любой московский знакомый мне куда ближе всех сибирских родственников вместе взятых. Есть только одно родство — похожесть существования, общая среда обитания. Разве тюлень родственник медведю? Когда это было? Один живет в океане, другой — в лесу. Зов крови — это глупая, неизвестно, кем и когда придуманная, сентиментальная притча. Отец никогда не стремился назад в Разгульное. Он, конечно же, знал, почему, но молчал. Говорить о таких вещах было не принято и опасно. Наоборот, он убеждал клиента, что сила человека в его корнях и традициях… Но я! Я-то как попался на эту удочку? Стоило ли ехать в такую даль, на историческую родину, чтобы еще раз убедиться: дважды два — четыре и только четыре?»

Чтобы лишний раз не рвать душу, он заставил себя думать о возвращении в Москву. Когда же Алексей погрузился в дрему, приснился ему странный лубочный город с большим количеством златоглавых церквей, раздрызганных кабаков и деревянных сортиров. По дощатым тротуарам непрерывным потоком ползли нормально одетые люди с сумками и дипломатами, авоськами и чемоданами. У одних поклажа была приторочена к спинам, как у вьючных животных, другие волокли ее за собой. Все они были слепыми, с пустыми глазницами и спекшимися веками. Все напоминали цирковых пресмыкающихся, для смеха разодетых в человеческие одежды. Зрелище было апокалиптическим, и Зайцев даже остановился, чтобы перевести дух. «Постойте, — обратился он к ближайшему «пешеходу». — Пожалуйста, скажите, что это за город?» — «Кудияровка», — не сбавляя скорости и не поворачивая головы, бросил слепой.

«Так вот он каков, Китеж-град этих несчастных калек», — подумал он и осмотрелся. Совсем страшно ему стало, когда он понял, что ползет вместе со всеми, но понятия не имеет, куда и зачем. Причем у него это получалось легко и просто, словно он передвигался таким образом с самого рождения. От кудияровцев он отличался лишь тем, что был зрячим. Мысль о собственном превосходстве грела душу, но чтобы в этом окончательно удостовериться, он отполз в сторону и прикоснулся пальцами вначале к одному глазу, затем к другому — но на месте глаз оказалась гладкая кожа без каких-либо признаков глазных яблок и век. «Что это?! — в ужасе вскрикнул он. — Я ведь вижу!» Зайцев вцепился в плечо проползавшего мимо кудияровца с рюкзаком на спине и заорал ему прямо в лицо: «Я вижу!» — «Это тебе только кажется», — освобождаясь от его хватки, голосом старосты проговорил кудияровец.

Алексей вынырнул из сна, как из ледяного омута, с ощущением, что освободился от смертельной опасности. Но сразу же вспомнил, куда его занесла нелегкая, и обмер от нахлынувшей безысходности. Он чувствовал себя заживо замурованным в канализационной трубе и никак не мог понять: за что, зачем и есть ли хоть какая-то возможность отсюда выбраться.

Проснувшись, Зайцев случайно разбудил и Таньку, которая тут же приподняла голову и хриплым со сна голосом спросила:

— Чего тебе?

— Ничего, — ответил он и торопливо добавил: — Кто у вас здесь самый старший?

— Знамо кто, староста, — снова укладываясь, разочарованно сказала хозяйка норы.

— Если он прикажет, меня отпустят? — не отставал Алексей.

— Не-а, — ответила Танька. — У нас сообча решают.

— Да когда вы успели сообча-то? Позови старосту! Мне надо с ним поговорить.

— Не поползет, — лениво ответила Танька и нарочито громко зевнула. — Чего ему зря ползать? Ты же не тот стояк.

— Тогда какого черта вы меня здесь держите?! — заорал Зайцев.

— Не выведешь, так гнев божий отведешь. Нам и Время великого затишья стояк принес.

— Значит, здесь уже бывали стояки? — оживился Алексей.

— Бывали, — ответила хозяйка. Она запустила руку под подстилку, пошарила там и вытащила небольшой блестящий предмет из того, другого мира, в который Зайцев так отчаянно желал вернуться. Это оказалась солдатская кокарда.

Алексея прошиб пот от чудовищной догадки, и он не сразу решился спросить, где тот человек, что носил кокарду? Ему вдруг привиделся даже не этот несчастный солдатик, от которого, по-видимому, осталась одна бляха — он представил следующего бедолагу, которому показывают фляжку, ружье или перочинный ножик.

— Его убили? — тихо спроси он.

— Господь с тобой, мы богоносцы, — ответила Танька и показала глазами на потолок. — Сам ушел. Поэтому тебя Мишка и не отпущает. Потому как сказано в священной книге: «И придет стояк, и отворотит от нас беду, и умилостивит бога, и перестанет бог гневаться».

— Да нет в ваших священных книгах этих слов, дурят вас, — горячо проговорил Зайцев и с нарастающим возмущением продолжил: — И нет в них никакой святости. Я обманул старосту, я умею читать. Позови его — все ему расскажу… хоть весь устав от корки до корки прочитаю. Вы сидите в этой помойной яме, жрете одну картошку, гадите под себя, а там… — Алексей хотел было красочно описать, какая замечательная жизнь наверху, но Танька огорошила его ответом:

— Да знаю я грамоте, — сказала она. — И староста знал, когда зенки были. Сам нас учил. Только не верит, что там такое написано. А без священных книг все одно нельзя.

— А зачем же тогда?.. — начал было Зайцев, но внезапно замолчал, лег на спину и скрестил руки на груди. Ему вдруг сделалось совершенно неинтересно, что староста хотел вычитать в «Уставе Вооруженных сил СССР». Он окончательно перестал понимать, что здесь происходит.

— Так я у вас вместо талисмана? — наконец вяло спросил он. — Ну, амулета… оберега?

Хозяйка пещеры как-то поджалась, что, очевидно, было равносильно пожатию плечами, и пробормотала:

— Не знаю я никакого амурега и талисмета.

— Ни хрена я от вас не отведу, — горько проговорил Алексей. — Не дождетесь. Наоборот, руки-ноги заживут, я вам такое устрою…

Зайцев старался не ожесточаться, чтобы окончательно не потерять над собой контроль и не наделать непоправимых глупостей. Ему казалось, что именно на Танькину помощь он может рассчитывать, но для этого следует поработать, убедить несчастную кудияровку помочь ему. Но злоба душила его, и Алексею стоило огромного труда, чтобы не закатить хозяйке настоящую истерику с мордобоем. Он попытался сбить гнев глубокими вдохами, и эти упражнения развеселили Таньку.

— Чего это ты? — со смехом спросила она.

— А сюда я как попал? — вопросом на вопрос ответил Зайцев. — Кто меня приволок?

— Я, — перестав смеяться, проговорила хозяйка.

— А по башке кто дал?