Марина и Сергей Дяченко - «Если», 2000 № 07

• Название: «Если», 2000 № 07
• Автор: Марина и Сергей Дяченко
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 0136-0140

ФАНТАСТИКА
Ежемесячный журнал
Содержание:

Марина и Сергей Дяченко. ПОСЛЕДНИЙ ДОН КИХОТ, повесть

Нельсон Бонд. КНИЖНАЯ ЛАВКА, рассказ

Ш. Н. Дайер. НОСТАЛЬДЖИНАВТЫ, рассказ

ВИДЕОДРОМ

*Адепты жанра

--- Сергей Кудрявцев. ФИНСКИЙ КРЕПКИЙ ОРЕШЕК, статья

*Фестиваль

--- Николай Кузнецов. ПОБЕДА ВИРТУАЛЬНОГО НАД КОСМИЧЕСКИМ, статья

*Рецензии

*Писатель о кино

--- Сергей Лукьяненко. МАУС-АМЕРИКАНУС, ИЛИ ВИДОВАЯ ПОЛИТКОРРЕКТНОСТЬ, статья

*Экранизация

--- Сергей Шикарев. ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ, статья

Дэвид Хэст. ЯЩИК ПАНДОРЫ, рассказ

Энтони Бёрджесс. МУЗА, рассказ

Орсон Скотт Кард. СОВЕТНИК ПО ИНВЕСТИЦИЯМ, повесть

Литературный портрет

*Вл. Гаков. ПРОПОВЕДЬ-БЕСТСЕЛЛЕР, статья

Николь Монтгомери. НЕРАЗЛУЧНЫЕ, повесть

Владимир Михайлов. ХОЖДЕНИЕ СКВОЗЬ ЭРЫ, начало эссе

Дмитрий Володихин. ПОТАНЦУЕМ?… статья

Рецензии

Крупный план

*Виталий Каплан. НАЧАЛО ОТВЕТА, статья

2100: история будущего

*Леонид Кудрявцев. СЛУЧАЙНАЯ НАХОДКА, статья

Курсор

Консилиум

*Борис Стругацкий: «ОТВЕТ ОЧЕВИДЕН И ОДНОЗНАЧЕН».

Personalia

_{На обложке иллюстрация Игоря Тарачкова к повести Орсона Карда «Советник по инвестициям».Иллюстрации: С. Шехова, Т. Ваниной, О. Дунаевой, О. Васильева, А. Юрьевой, И. Тарачкова, А. Филиппова.} 

---

Все эти дела заставили на время забыть о фантастике. Я понимал, что в газете времени у меня не очень много, согласно бытовавшей тогда формуле: вновь назначенному руководителю на первый год все прощается, на второй — его ругают, на третий — подыскивают замену. И я старался побольше успеть там, а не за своим домашним столом. Сборники рассказов, уже упомянутые раньше, выходили, правда, именно в эти годы, но все было написано еще в журнальные времена. Сейчас времени хватало лишь на то, чтобы записывать возникавшие порой замыслы, часть которых реализовалась потом, другая — никогда. Правда, работая в газете, одну вещь я все-таки написал. Но не рассказ и не повесть; мне вдруг захотелось попробовать — не получится ли у меня пьеса. Что-то получилось — тоже своего рода фантастика под названием «Открытие Америки», история поэта Христофора Колумба, сочинившего Америку, уверившего короля в ее реальности, но так ее и не открывшего — за него это сделали практики… Долгое время я ее никому не показывал, это была работа для самого себя. В остальном же годы эти прошли для автора вроде бы бесследно, для человека — нет.

Порой приходилось решать достаточно сложные задачи, не имевшие к литературе прямого отношения. Приближался очередной съезд Союза писателей Латвии; на нем ЦК собирался обновить секретариат: считалось, что тогдашние секретари недостаточно последовательно проводят линию партии. Оппозиция «шестидесятников» тоже хотела изменения руководства, но кандидатуры намечались совсем другие: молодые и талантливые поэты, прозаики, драматурги, критики.

Внешне все было тихо и спокойно. Но вот съезд открылся. Начались выступления. Наша газета, выходившая в дни съезда каждый день, публиковала почти несокращенные стенограммы самых интересных, принципиальных выступлений; партийная «Циня» давала краткие изложения, часто искажая их до противоположного. Люди сравнивали. Редактор «Цини» в ЦК кричал: «Это беспартийная газета!» Инструктор ЦК стал вычитывать гранки с первой строчки до последней, черкал и сокращал. Но все равно, контраст был вопиющим.

Накануне последнего дня съезда, когда должны были избрать правление Союза, мы — «мозговой центр» оппозиции — собрались дома у одной из наиболее известных писательниц и окончательно решили, как будем делать и что. Я понимал, что в любом случае поступаю плохо. Как-никак, в газету меня послал именно ЦК, я был — должен был быть — «их человеком». А раз так, значит, должен предупредить (читай — донести). Иначе я их предам. Но если я сообщу им, что назавтра их ожидает разгром — то предам людей, которые мне доверились, и ни один из них потом с полным правом не подаст мне руки. Что мне ближе: партийное руководство или талантливые писатели? Надо сказать, что после райкома я сильно изменился, и в том, как разрешу эту дилемму, всерьез не сомневался ни на секунду.

На выборах местный ЦК был разбит наголову. Ни один человек, намечавшийся в секретари, не был избран в состав правления. В новый его состав вошел и я. Многие из тех, кто пришел сейчас к руководству Союзом, в начале моей работы критиковали меня — в том числе и новый первый секретарь. На первом же организационном заседании правления я сказал, что теперь могу уйти из газеты, если они того хотят. Мне ответили: работай и не болтай глупостей.

На следующий же день я был вызван к секретарю ЦК. Он спросил: как я оцениваю результаты выборов? Я сказал: писателям не понравилось, что предполагавшиеся секретари, еще не избранные, уже повели себя как хозяева. Мне ответили: это чепуха, все дело в буржуазном национализме. (Национализм, конечно, был; но он был везде, и в том же ЦК, как это показали потом события начала 90-х годов. Мне это чувство всегда казалось естественным.) Секретарь спросил: как, по-моему, воспримут писатели, если выборы отменить, объявить недействительными и назначить новые? Я честно сказал, что воспримут плохо и вряд ли проголосуют иначе. Тогда он предложил мне написать и опубликовать в газете соответствующую статью — с разоблачением буржуазных националистов. И закончил многозначительным предупреждением:

— По этой статье будем судить о вашей работе.

Я вышел от него, прекрасно зная, что такой статьи ни писать, ни публиковать не стану. Постоял в коридоре, размышляя, что бы придумать. И пошел к заведующему курировавшим нас сектором печати — то был хороший мужик, из флотских политработников. Я рассказал ему о состоявшемся только что разговоре и сказал:

— Понимаешь, публиковать такую статью я не имею права: газета по положению не может критиковать издающую ее структуру, а съезд писателей для нас как раз таковым и является. Ты уж как-нибудь доведи до сведения…

Больше вопрос о статье не возникал.

Но было ясно, что в газете хозяйничать мне осталось недолго. Инструктор ЦК — тот самый, что редактировал съездовские номера — говорил мне:

— Товарищ Михайлов, мы каждый ваш новый номер берем в руки со страхом: чего еще такого вы там себе позволили?..

А я и впрямь позволял, понимая, что если даже сейчас стану вести себя тише воды и ниже травы — это уже ничего не изменит. Да и не хотел позволить сломать меня.

К концу 1966 года мне удалось добиться увеличения объема газеты вдвое, с соответствующим изменением в штате редакции. Я знал, что на обновленной газете меня не оставят: на съезде партии Латвии в отчетном докладе ЦК меня резко критиковали, и это было верным признаком.

На одном из заседаний правления, где присутствовал и пресловутый инструктор ЦК, его спросили прямо:

— Ходят слухи, что Михайлова хотят снять. Это так?

— Мне об этом ничего не известно, — ответил он.

Но тут вмешался новый первый секретарь Союза:

— Да, мне в ЦК сказали, что Михайлов больше работать не может.

После этого мне пришлось пережить, наверное, одни из лучших минут в моей жизни. Писатели, в том числе самые авторитетные, сказали:

— Мы хотим работать с этим редактором.

Однако в ЦК решение было уже принято.

Когда я пришел в издательство за трудовой книжкой, директор сказал:

— Придется тебе записать: «Как не справившегося с работой» — так в постановлении бюро ЦК.

Я ответил:

— Тираж растет, газета вышла на окупаемость — по-твоему, это значит, что я не справился?

Он развел руками:

— Ну, а что же написать?

— Напиши: «В связи с реорганизацией газеты».

Он так и сделал. И даже выплатил мне двухнедельное пособие.

Однако я был как-никак лицом номенклатурным. А это означало, что, уволив, мне должны предоставить другую работу.

И мне ее предложили: место собственного корреспондента «Литературной газеты» по Латвии.

Я отказался. Место меня не привлекало: платили там полставки, а собкор ЛГ в курортной республике в сезон отпусков являлся чем-то вроде посыльного у приезжавших на Взморье литературных генералов. Я сказал, что хочу заняться исключительно литературной работой. Благо, я был уже членом Союза писателей, а значит, имел законное право нигде не состоять в штате.

Меня уговаривали ровно столько, сколько требовали приличия.

Видимо, я далеко ушел уже от тех страхов, с какими начинал работать в журнале «Дадзис»: страхов остаться без должности и зарплаты. Теперь я полагал, что выкручусь.

Именно к началу этой моей вольной жизни относится знакомство с Киром Булычевым, описанное им в журнале «Если» почти точно. Единственное, в чем я мог бы его поправить: мою жену звали иначе. Прочее — верно; а мрачным я мог показаться потому, что все еще переживал про себя только что закончившуюся схватку с власть предержащими. Но в общении с Игорем трудно сохранять унылое настроение.

(Окончание следует)

Дмитрий Володихин ПОТАНЦУЕМ?. (Об элитарной и массовой фантастике)

После публикаций полемических заметок Э. Геворкяна («Если» № 2) и А. Ройфе («Если» № 3) мы предложили критикам и литературоведам продолжить разговор о судьбах российской фантастики. Автор этой статьи увидел дискуссию в ином ракурсе.

Кто пишет лучше: Голсуорси или Агата Кристи? Да? А почему же тогда ее издают чаще и тиражнее?.. Можно предложить и более «здравомысленную» головоломку. Кто более велик: Пушкин или Достоевский? Чернышевский или Твардовский? Загоскин или Маринина? Мне резонно возразят: как можно сравнивать березы с гаечными ключами, холмы с пулеметами, килограммы с амперами! С точки зрения трезвого ума — невозможно. Отчего ж столь часто слышишь незамысловатые суждения о современной фантастике на мотив «кто круче» или кто пишет «правильно», а кто «неправильно»? Как-то подслушал беседу двух страстных любителей фантастики. Один мечтал: вот хорошо бы «избавиться наконец от нудных высоколобых рассуждений», а другой возражал, что его «с души воротит от коммерческих поделок».