Будимир Метальников - Алешкина любовь. Простая история.

• Название: Алешкина любовь. Простая история.
• Автор: Будимир Метальников
• Издательство: Государственное издательство "Искусство"
• Жанр: Драматургия
• Год: 1960

Киносценарии известных советских фильмов

---

— Стало быть, Алексей, — снова обратился старик к Алешке, — у вас самая, что ни на есть первая должность — открывать людям богатства всякие. А? Что скажешь?

— Да, работа ничего, — несколько польщенный, ответил Алешка. — Интересная работа.

Он покосился на Зинку, но встретил такой взгляд, что поспешил отвести глаза.

— Но и нелегкая, должно быть, — сочувственно продолжал старик. — Все под открытым небом. И в дождь… И в холод…

— Ничего, привыкнуть можно, — вяло ответил Алешка, начиная уже тяготиться этим положением.

— Как же вы спите-то? У нас тут в степи ночи холодные бывают?.. А?

— Да у нас мешки есть. Специальные… Кругом вата, а сверху брезент…

— А пищу кто готовит?

— Да сами, кто ж еще, — неохотно начал Алешка, но вдруг невольно оживился. — Знаете, даже такой случай был. Один товарищ… стал лапшу варить… Так он ее сначала помыл… а потом в холодную воду и засыпал…

— Молодец! — прыснула Зинка.

И от того, что она наконец промолвила слово, Алешка пришел в страшное восхищение.

— Смешно, да? А знаете, это же я, я был, — твердил он в полном восторге. — Мне еще за это хотели ложек всыпать, а я испугался… Смешно, правда?

— Жутко смешно! — ледяным тоном ответила Зинка.

И бедный Алешка так и застыл с открытым ртом…

Неожиданно и поэтому особенно резко прозвучал телефонный звонок.

Старик снял телефонную трубку.

— Сорок шестой пост слушает!.. Понятно…

Он повесил трубку и пояснил:

— Товарный идет. В двадцать сорок.

— Кажется, я заболтался! — пробормотал Алешка. — Пожалуй, мне пора!

— Сиди, сиди! — поднялся старик. — Я встречу только…

— Да нет уж, мне пора!

— Сиди, деда, лучше уж я! — поднялась и Зинка.

Алешка молча подождал, пока Зинка зажгла фонарь, оделась, потом они вышли.

…Ночь была темная, в проводах тоненько насвистывал ветер. Издалека донесся гудок, потом шум поезда.

Яркая точка вдали все разгоралась и разгоралась. Зинка подняла фонарь с зеленым огнем. Наконец, осветив их прожектором, с грохотом промчался паровоз. Замелькали мокрые от дождя темные цистерны, платформы, груженные бесконечным рядом новеньких грузовиков, ящиками, штабелями досок.

Алешка стоял рядом с Зинкой и смотрел на нее. Почувствовав его взгляд, она повернулась к нему и невольно улыбнулась, видно, вспомнив, как Алешка приходил смотреть на нее. Но тут же рассердилась на себя, а вернее, на Алешку, за эту улыбку.

Поезд прошел, шум стал утихать, и только вдалеке маячил красный фонарь на последнем вагоне.

— Ну, что ж, я пойду, — нерешительно промолвил Алешка.

— Иди, — безразлично ответила Зинка.

— А можно… я завтра приду? — с усилием проговорил Алешка.

— Это еще зачем? — удивилась Зинка.

— Ну… так, — вконец смутился Алешка.

— А сегодня ты тоже просто так пришел? — уже с насмешкой спросила Зинка.

Алешка молчал. Зинка подняла фонарь и осветила его лицо. Только мгновение смотрел на нее Алешка, но столько страдания и укора было в этом взгляде, что Зинка почувствовала неуместность насмешки.

— Ну, как хочешь! — буркнула она, отворачиваясь.

— Спасибо! До свиданья! — обрадованный Алешка протянул ей руку.

Зинка молча подала свою. Алешка бережно, как стеклянную, принял ее руку, подержал немного и отпустил.

— До свиданья! — повторил он и зашагал по дороге. Зинка смотрела ему вслед. Неуверенность, сомнение и какое-то беспокойство попеременно появлялись на ее лице.

— Эй! — закричала она вдруг. — А откуда ты ходишь-то?

— С фермы. Колхоза имени Чапаева! — ответил уже почти невидимый Алешка.

На лице Зинки вспыхнуло изумление, она широко открыла глаза и даже шагнула вслед.

Сергей, быстро раздевшись, стал залезать в спальный мешок.

— Что за черт! Откуда вода?

В ответ раздался дружный хохот ребят, уже лежащих в своих мешках.

— Палатка протекла, что ли?

— Повалило ее ветром, когда вы на ферму ходили, — объяснил Женя. — Мы уж тут с Ильей знаешь как намучились, пока поставили.

— Алешки нет еще? — удивился Сергей.

— Гуляет! — вздохнул Аркашка.

— Какой черт тут гулять? Дождь не перестает! — проворчал Сергей, стараясь устроиться как-то поудобней в мокром мешке.

— Вот вам и телок! — задумчиво промолвил Аркашка. — А мы все смеялись…

— А придет — еще посмеемся! — заметил Николай. — Ему больше всех натекло. Только нам не привыкать к сырости, а он — ребенок деликатного воспитания…

Но Алешка шел и как будто не замечал дождя, на лице его застыла мечтательная улыбка…

С этой же улыбкой он подошел к палатке и, только входя, постарался принять невозмутимый вид.

Все сделали вид, что спят, но тихонько следили за ним.

Алешка стряхнул плащ, бросил его в угол и стал раздеваться.

Быстро скинул рубашку, брюки и полез в мешок.

Ребята ждали, затаив дыхание, но… ничего не произошло.

Один за одним они приподымались и смотрели на него.

Алешка лежал на спине, несмотря на холод, высвободив руки из мешка и подложив их под голову. На лице его снова появилась улыбка.

Разочарованные ребята стали укладываться, и только Женя не выдержал:

— Алешка!

— Что?

— Тебе не сыро?

— А что?

— Тут, понимаешь, палатку повалило и дождем все постели залило.

— А-а, да, вроде есть немножко, — равнодушно откликнулся Алешка.

И тогда тихонько засмеялся Аркашка, но смех его явно относился не к Алешке, а к Жене и другим, в том числе и к самому себе…

Окончив работу и переодевшись, Алешка раскладывал спецовку на крыше палатки для просушки.

Сергей и Илья уже стали к станку. Лиза спешила к ним, но, проходя мимо Алешки, остановилась и, окинув его взглядом, спросила почему-то соболезнующим тоном:

— Опять пойдешь?

Алешка кивнул. Лиза, оглянувшись вокруг, поманила его в сторону от палатки.

— Ох, Лешенька! — вздыхая и качая головой, начала она. — Послушай меня. Зря ты туда ходишь. Совсем зря.

— Почему? — невольно спросил несколько оторопевший Алешка.

— А потому! — обрадовано затараторила толстуха. — Совсем непутевая девка оказалась: гордая, упрямая, озорница! Только головы ребятам кружит. А сама смеется над ними!

— Ну и что? — все еще недоумевал Алешка. — Зачем вы мне это говорите?

— Как — что? — возмутилась Лиза. — Ты думаешь, я не знаю! Я вчера все про нее узнала. Кабы она хорошая была — давно бы замуж вышла. Уж сколько народу к ней сваталось! Какие парни ходили — видные, самостоятельные! А она — ни в какую! Рожна ей, видать, какого-то надо! Принца заморского!

Алешка улыбнулся:

— Ну что ж… В этих делах каждый волен выбирать, что ему нравится.

— Ох, Лешенька! Зря! Вот попомни мои слова. Ну куда тебе…

— Ничего, — нахмурился Алешка. — Вы уж за меня, пожалуйста, не беспокойтесь.

И он поспешил отойти от нее.

Снова уходил Алешка на свидание, и снова провожали его глазами товарищи. Но никто уже не позволил себе ни удивления, ни насмешки.

А невозмутимый обычно Волков даже вздохнул:

— Что ж, в его годы отмахать туда да обратно по пятнадцать километров можно. А вот нас с вами навряд ли заманишь такой прогулкой.

— У вас есть семья? — спросил Белогоров вместо ответа.

— Мать… Отец… Я с полем обручился, — пошутил Волков.

— А у меня была, да поле развело, — признался Белогоров.

Волков внимательно посмотрел на него и кивнул.

— С нашим братом это бывает… Я уже сколько раз думал: да ну ее к богу, эту жизнь цыганскую!.. А бросить — не могу. Поначалу-то, признаться, я больше заработком интересовался. Буровики одно время здорово получали. Потом поменьше стали, а я уже все равно не могу без поля… Как весна подходит — тянет, да и все… Ну, просто сил нет дома сидеть…

— Вот и я не смог, — грустно усмехнулся Белогоров. — А хотел. Даже слово дал… Жене. Весна подходит, друзья в поле собираются, а я креплюсь. Потом разъехались все… И вот каждый день мне сны стали сниться — то будто я в Саянах, то в тундре. Я ведь больше на Севере работал. А в степях не бывал. Думаю, неужто никогда не увижу?.. И вот, теперь мой дом опять в поле.

Волков сочувственно положил ему руку на колено.

— Что поделаешь, Георгий Николаевич. У моряков дом — в море. У нашего брата — геолога — в поле. Проживем, как-нибудь, не хуже других. Верно?

— Зачем хуже? Надо лучше, — улыбнулся Белогоров.

Ночь закрыла темным пологом небо, но оставила на закате широкую багряную полоску. Четко вырисовываясь на фоне этой полоски, медленно и словно из-под земли вырастают два силуэта.

Это Алешка и Зинка поднимаются на гребень увала. Оба молчат. Алешка так углубился в какие-то свои мысли, что хотя и бросает время от времени пытливый взгляд на свою спутницу, но совсем не замечает легкой и опасной в таких случаях скуки, которая охватила девушку.