Сергей Семанов - Брусилов

• Название: Брусилов
• Автор: Сергей Семанов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1980

Книга посвящена жизни и деятельности А. А. Брусилова, крупнейшего русского военачальника, с именем которого связана одна из блестящих операций первой мировой войны — «Брусиловский прорыв». Потомственный военный, прошедший путь от воспитанника Пажеского корпуса до верховного главнокомандующего, А. А. Брусилов становится видным советским военачальником. В книге широко использован исторический материал, документы первой мировой войны и предреволюционных лет. Книга рассчитана на массового читателя.

---

Естественно, что наибольшее внимание Брусилова в рапорте командарма-9 привлек выбор участка прорыва. Лечицкий предполагал подготовить к атаке два участка, чтобы затем, по обстановке, избрать наиболее подходящий. С этим главнокомандующий не согласился, и суждения его носили на этот раз категорический характер: «Согласиться не могу на выбор двух участков. Нужно решиться на один какой-либо. Указываю на участок Онут — Доброновце как наиболее выгодный. Дороги поправить во что бы то ни стало. Штабу фронта помочь. Бесповоротно подготовить удар на этом участке, невзирая на погоду. Дороги должны быть и будут поправлены. Надеюсь на энергию штаба 9-й армии».

Еще одна помета Брусилова на этом рапорте свидетельствовала, что он внимательно следил не только за выбором участка для атаки, но и за кандидатурами командиров соединений, на которых возлагались важнейшие задачи. Лечицкий решил назначить в ударную группу 11-й корпус. Брусилов отмечает: «При всех своих достоинствах командир 11-го арм. корпуса очень горяч и бывает суетлив. Требуется ему внушить полное спокойствие и непрерывное упорство во что бы то ни стало сломить врага. Атака должна вестись грамотно, правильно, систематически и бесповоротно твердо». Значение этого замечания читатель сможет оценить, если узнает, что в данном случае речь шла об особе из императорской фамилии: 11-м корпусом командовал великий князь Михаил Александрович, родной брат царя.

Пока генералы прикидывали и примеривались, как взяться за дело, на передовой царила тишина. Войска зарылись в землю: тысячи верст окопов, ходов сообщения во всех направлениях изрыли поля и леса России. Тихо на позициях, и человек, ничего не знавший о войне и неожиданно попавший на ничейную землю, не сразу бы и понял, где он находится: даже самый зоркий взгляд не обнаружил бы нигде присутствия войск. А между тем всего на расстоянии нескольких сот шагов друг от друга, за козырьками окопов, в блиндажах и землянках шла размеренная и обыденная жизнь. В то же время тысячи глаз пристально, до боли вглядывались во вражеские позиции — не последует ли атака. И лишь где-нибудь кто-нибудь шевельнется, двинется — застрочат пулеметы, с воем полетят снаряды… Но это бывает редко, тихо на позициях. Изредка покажется аэроплан, но, когда станут рваться в небе облачка шрапнели, поторопится исчезнуть. Фронт застыл, и нет, кажется, силы, которая могла бы его сдвинуть…

Теперь, когда план, исключающий случайность, определен — его надо осуществить. И на Юго-Западном фронте началась невиданная дотоле в русской армии подготовка к наступлению. Она в целом свелась: 1) к тщательному изучению начальствующим составом местности, на которой частям предстояло наступать; 2) к инженерной подготовке участков атаки; 3) к выработке детального плана действий артиллерии, и 4) к обучению войск техническим приемам атаки.

В армиях и корпусах фронт предстоящей атаки разбили на участки. На каждый участок назначили офицеров Генерального штаба, в обязанности которых входило сводить, проверять и наносить на схемы все, что обнаружила войсковая разведка. Целыми днями сидели в передовых окопах наблюдатели, всматривались в австрийские позиции, и на картах один за другим появлялись пулеметные гнезда, блиндажи. Со знаменитых тяжелых русских самолетов «Илья Муромец» делалась аэрофотосъемка. В результате появилась возможность точно нанести на карты атакуемый и смежные участки позиций австрийцев со всеми пулеметными гнездами. Схемы атакуемых участков в масштабе 250 сажен в дюйме получил весь командный состав, вплоть до командиров рот включительно.

Как выяснилось, оборона противника была мощной. Девять месяцев австро-венгерские войска работали над ее совершенствованием, использовав различные технические средства. Перед каждой укрепленной полосой было устроено непроходимое проволочное заграждение, состоявшее из 19–21 ряда кольев. Иногда таких заграждений было несколько, в 20–50 шагах друг от друга. Некоторые ряды были оплетены такой толстой проволокой, что ее невозможно было резать даже специальными ножницами; кое-где по проволоке шёл электрический ток высокого напряжения, во многих местах перед заграждениями австрийцы заложили самовзрывающиеся фугасы.

На всем протяжении фронта протянулись две-три укрепленных полосы, на расстоянии в 3–5 верст друг от друга. Каждая полоса глубиною до 4 верст включала в себя две-три линии окопов полного профиля, везде в изобилии были сооружены тяжелые блиндажи, убежища, лисьи норы, гнезда для пулеметов, бойницы, козырьки, прорыта система ходов сообщения для связи с тылами. В окопах много пулеметов, траншейных пушек, бомбометов и огромный запас боеприпасов.

Впоследствии, когда русская пехота взяла эти окопы, с удивлением и даже оттенком зависти (вот, мол, проклятый немец, даже и на войне устроиться сумел!) рассматривали русские офицеры и солдаты жилища врага: стены были обиты досками, вставлены застекленные рамы. Для начальствующих лиц были сделаны квартиры из трех-четырех комнат с кухней. В офицерских землянках на подоконниках стояли цветы, стены оклеены обоями, полы покрыты линолеумом. Кровати, пуховики, мягкая мебель, письменные столы, умывальники, картины, зеркала — роскошь, невиданная в русских окопах.

Надо отдать должное врагу — он хорошо подготовился и чувствовал себя за укреплениями очень спокойно. Однако напрасно: не бывает неприступных позиций, и солдаты Брусилова это доказали.

Но для этого им пришлось постараться. Тщательно выбирались и оборудовались огневые позиции и наблюдательные пункты артиллерии. Детально разрабатывались планы стрельбы. На все периоды боя каждой батарее были известны все цели, которые ей предстояло обстреливать.

По ночам в заранее намеченных местах саперы рыли укрытия, укрепляли их бревнами, мешками с песком. К рассвету все работы прекращались, и даже снабженный «цейсом» австрийский офицер-наблюдатель не мог обнаружить замаскированные дерном и ветвями орудийные блиндажи. Орудия же оставались в тылу, в лесах; лишь в последнюю ночь перед атакой они появились на позициях, и ни агентура врага, ни полеты «таубе» и «альбатросов» не помогли австрийскому командованию выявить истинное положение дел. Русская артиллерия приготовилась проложить пехоте путь.

Пехотинцы тоже не покладали рук: по ночам, когда смолкала перестрелка, они лихорадочно рыли инженерные плацдармы, стремясь как можно ближе подобраться к окопам противника. К 15(28) мая расстояние между окопами повсюду не превышало 400 шагов, а позже кое-где удалось приблизиться к австрийцам на 150–200 шагов. Это расстояние, если потребуется, можно пробежать за минуту-полторы… Инженерным обеспечением атаки руководил генерал-лейтенант К. И. Величко; он во многом помог Брусилову советами, и главкоюз очень высоко ценил работу крупнейшего русского военного инженера.

В тылу обучались войска: были построены участки позиций, подобные австрийским, и здесь пехота и артиллерия тренировались в технике совместных действий при прорыве. Солдат обучали метанию ручных гранат, преодолению проволочных заграждений, захвату и закреплению участков позиций.

Подготовка к операции была образцовой. Как и намечал Брусилов, к 10(23) мая войска в основном ее завершили.

За день до этого срока Брусилов в Бендерах вновь встречал царя. По пути в Одессу, куда Николай II следовал всей семьей — с императрицей, наследником и четырьмя дочерьми, царь собирался осмотреть дивизию, только что сформированную из военнопленных сербов. Смотр прошел хорошо, дивизия (около 10 тысяч человек) понравилась.

Из Бендер Брусилов поехал в Одессу. Так как главкоюзу надлежало присутствовать при встрече в Одессе, а вагон его нельзя было прицепить к царскому поезду, то ехал он в одном купе с дворцовым комендантом Воейковым. И здесь, в поезде, и в последующие дни в Одессе главнокомандующему фронта думалось только об одном: как его войска готовятся к наступлению? Тем более досадно и обидно было ему, что царь, верховный главнокомандующий армии страны, которая, как мы теперь знаем, стояла на грани катастрофы, практически не занимался военными делами. Это бросилось в глаза Брусилову еще на Военном совете 1 апреля, во время же поездки в Одессу стало особенно явным. С царем не было офицеров Генерального штаба, с которыми можно было бы посоветоваться по военным делам, и единственная связь верховного главнокомандующего с фронтом заключалась в том, что по вечерам он получал сводку сведений о происшествиях на фронте. Как узнал Брусилов, и в Ставке царь крайне мало занимался управлением войсками, главным образом оно заключалось в том, что в 11 часов утра он выслушивал доклад начальника штаба и генерал-квартирмейстера о положении на фронте.

В Ставке царю было просто скучно. Поэтому он и разъезжал по стране — то в Царское Село, то на фронты, а теперь вот вез семью в Одессу и Крым. Несколько дней Брусилов имел честь завтракать за царским столом, между двумя царевнами. Царица к столу не выходила, но на второй день, уже в Одессе, Брусилова пригласили в ее вагон.