Олег Егоров - СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

• Название: СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ
• Автор: Олег Егоров
• Жанр: Триллер

В руки Александра Угарова – охранника коммерческого банка «Медный сфинкс» – попадает загадочный список. Большинство фамилий принадлежит сотрудникам банка. Интересно, что семь человек из этого списка либо пропали без вести, либо свели счеты с жизнью,либо стали жертвами несчастных случаев. Кто следующий?..

Олег Егоров – член Международной ассоциации детских писателей и художников имени Г.Х. Андерсена. По его сценариям в России, Германии и США снято более 30 анимационных фильмов.

Эта книга – дебют автора в детективном жанре – вышла в издательстве «Вагриус» в 2000 году под названием «Правила игры»; тираж разошёлся в считанные дни. Планировалось переиздание романа и его продолжение, однако откровенно провальная экранизация, осуществлённая Иваном Щёголевым, вынудила автора отказаться от этих намерений.

Настоящий текст специально подготовлен для Либрусек; книга публикуется под авторским названием и в новой редакции.

---

– Ты чем так озадачен?! – Европа дернула меня за рукав.

– Вестимо, судьбами страны, – продолжая наблюдать за Аркадием Петровичем, я рассеянно приступил к трапезе.

В литературе часто встречается следующая зарисовка влиятельной персоны: «вся фигура его излучала уверенность». Фигура Маевского ничего подобного не излучала. И вообще ничего не излучала. Скорее, она все поглощала, от закусок и напитков до рассыпаемых вокруг суждений, смысл которых тонул в шуме застолья. Так, наверное, Аркадий Петрович поглощал и всех своих конкурентов со всем их движимым и недвижимым имуществом. Его черные матовые зрачки, казалось, засасывали пространство. Казалось, в этих водоворотах исчезало все, что смело к ним приблизиться.

– Мне пора! – Вытерев губы салфеткой, Европа взмахнула запястьем со знакомыми уже мне по казино золотыми часиками на бисерном ремешке.

– Нам всем пора, – откликнулся я на ее призыв покинуть этот мир благополучных.

Гипнотизировать дальше Маевского не имело смысла. Он и думать забыл о моем существовании.

В ранее оговоренный срок я вернулся к Митьке. Не сказать, чтобы я дрожал от нетерпения. Честно признаться, я и не рассчитывал на какой-то положительный результат. Тем поразительнее было то, что я услышал от Вайса.

– Миттельшпиль! – изрек Вайс, многозначительно раскачиваясь на задних ножках стула.

Толика позерства нам всем присуща, но я был слишком заведен, чтобы мириться с ней в ту минуту.

– Да! – подхватил я.– Удивительная звучность языка! Мне тоже иной раз так вот нравится произнести что-нибудь в свое удовольствие! Особенно «цейхгауз» и «цугцванг»! Чередование звонких и глухих, уму непостижимое! Или еще «штрейкбрехер»! На дюжину звуков приходится только одна гласная растяжка! А если в грудь набрать побольше воздуха…

– Середина партии! – расшифровал свою позу Митька, не дожидаясь окончания оды немецкому. – Миттельшпиль, судя по количеству трупов! Поздравляю, мой милый! Ты связался с настоящими психопатами!

– Мы о чем?! – уставился я на него.

– Не врубился еще?! – Вайс ткнул пальцем в монитор ноутбука с набранной петитом колонкой фамилий. – Вами играют в шахматы!

– Бред, – поморщился я. – Ахинея. Сапоги всмятку.

Фарадей запрыгнул ко мне на колени и, поддержав меня, широко зевнул.

– У тебя есть другие соображения? – усмехнулся Вайс.

Мне положительно ничего не оставалось, как выслушать его фантастическую лемму. За этим я, собственно, и пришел. Подавив в себе здоровое чувство протеста, я приготовился слушать.

– Почти сразу от всех этих убийств у меня возникло ощущение завуалированной последовательности, – начал делиться Митька своими соображениями. – Как будто кто-то делает очередной ход и убирает с доски съеденную фигуру. Вот, смотри.

Пробежавшись по клавиатуре компьютера, он перебросил фамилии из списка в порядке ликвидации их носителей и подставил рядом указанные мной примерные даты гибели: Яновский – сентябрь 98-го, Шумова – октябрь 98-го, Половинкина – октябрь 98-го, Семенов – апрель 99-го, Вирки – июнь 99-го, Трубач – август 99-го, Угаров – октябрь 99-го, Варданян – октябрь 99-го.

С отвращением, будто на банку с пиявками, я смотрел на экран монитора.

– С октября по апрель партия развивалась без потерь или была отложена, – внес Митька устное дополнение. – Кстати, если Половинкина ваша пропала без вести, то ее вполне могла постигнуть участь Трубача. Иными словами, ее могли так же заранее взять под замок и приморить уже в свой час.

– На фига? – спросил я, почти наверное зная ответ.

И ответ был почти такой, как я ожидал:

– Да чтоб не светиться лишний раз! Это нам с зацепочкой в виде списка кое-как можно «историю болезни» прочесть. А легавых и репортеров такой нафталин законно со следа сбивает! Кто-то в машине сгорел, кто– то сам исчез, кого-то подстрелили на боевом посту, кого-то взяли в заложники! В общем, десять негритят резвились на просторе! В сплошном криминальном потоке поди поймай такого ерша! И тогда понятно, зачем Трубача в плену четыре месяца продержали! Могли держать и два, и полтора, и все шесть! В зависимости от хода партии! Могли бы и вовсе отпустить при ничейном исходе или если бы черные-белые получили своевременный мат! Трубач был жив, пока оставался на доске!

По большей части Вайс подтверждал пока мои собственные предположения. Лишь первопричина событий меня по-прежнему не устраивала.

– Но почему шахматы?! – взорвался я. – Почему не карты, не шашки, не лото, не городки, черт бы их взял?!

Дремавший на моих коленях Фарадей недовольно заворочался.

– Вопрос не ко мне, – скривился Вайс.

– Но позволь! – возразил я. – Ведь в шахматах тридцать две фигуры! Даже если здесь всего половина списка: допустим, белые! Или черные! Хотя я и не верю во всю эту ахинею, но допустим! То и тогда двух фамилий недостает!

– Вы поразительно догадливы, профессор, – с иронией отозвался Вайс. – К этому обстоятельству мы еще вернемся. А в данный момент я хочу обратить ваше внимание на принцип выбора персонажей, который сам по себе является косвенным доказательством абсурдной, как вы изволите выражаться, гипотезы.

– Обрати! – пробормотан я, пребывая в легком нокдауне от всего услышанного. – Обрати мое внимание! Оно остро нуждается в этом!

– Итак! – продолжил Митька голосом кафедрального лектора. – В шахматах, как известно, существует оценочная функция из двух составляющих: материальной и позиционной. Последняя учитывает все значимые признаки позиции: владение центром, наличие проходных и сдвоенных пешек, степень защищенности короля и тому подобное. Позиционная составляющая, как непроверяемая, нас пока не интересует. Потому сразу перейдем к более осязаемой в твоем лице материальной части.

Вместо этого Митька перешел, оставив свой рояльный табурет, на кухню:

– Кофе будешь?

– Нет, – отозвался я.

– С молоком или без? – крикнул Митька.

– Какое, к дьяволу, молоко?! – взвился я. – Ты что, мое терпение испытываешь?!

– В условной шкале ценности шахматных фигур, – он вернулся в комнату с двумя чашечками, одну из которых сунул мне, – за единицу принято считать потенциальную силу пешки. Конь – 3 пешки, слон – 3,5 пешки, ладья – 5 пешек и, наконец, ферзь – 9 пешек.

– Откуда девять?! – оторопел я. – Девять-то откуда, когда их по восемь?!

– Девять. – Вайс, размешивая сахар, зазвенел ложечкой. – Можешь проверить в любом теоретическом руководстве.

– Пусть девять, – сдался я.

– Восьмерых сотрудников вашего финансового института – от Лернера до Шавло – мы запишем в пешки. На большее они, будучи рядовыми клерками и охранниками, не тянут. – Митька снова защелкал по клавишам своего персонального компьютера. – А вместо остальных известных тебе фамилий давай подставим в соответствии с тем значением, каким ты их позавчера наделил, тяжелые фигуры.

– Давай! – Я придвинулся к ноутбуку, чем вызвал неудовольствие Фарадея. – Давай подставим! Нас всех так или иначе уже подставили!

– Получается, – Митька удовлетворенно откинулся назад, – следующая картина: Шумова, согласно занимаемой должности, у нас будет конь, Варданян – слон и заместитель управляющего филиалом Вирки – ладья. В остатке трое пока тебе неизвестных: Краюхин, Четверкин и Вайнштейн!

Если принимать желаемое за действительное, картина и впрямь выглядела правдоподобно.

– А знаешь, – Вайс вдруг повернулся ко мне, – ведь ты не так уж и ошибался! Убийства-то очень даже символические! Ладья-Вирки утонула в Неве, слон-Варданян, как и подобает мастерам кинжальных проходов, зарезан, а конь-Шумова…

– Повешена! – подхватил я, блеснув эрудицией. – Глава двадцать четвертая из пятой книги «Гаргантюа и Пантагрюэль»! «Рыцари ходят и берут глаголем»! Ведь глаголь – это виселица! Невероятно!

– А пехота, как ей и положено, гибнет под ружейным огнем. – Митька выключил ноутбук.

– Лично меня в последний раз хотели взорвать, – попытался я остудить его фантазию.

– Такой подвал в договоре между сторонами называется форс-мажорным, – снисходительно пояснил Митька. – Раздел первый: безопасности игроков непосредственно угрожает оговоренный способ устранения фигуры. Тогда фигура устраняется наиболее приемлемым способом. Раздел второй: фигура не поддается устранению оговоренным способом, тем самым препятствуя продолжению партии. И тогда она опять же устраняется наиболее приемлемым способом. А поскольку тебя, Санчо, пуля не берет, я полагаю, твой раздел – как раз номер два.

– Теперь мне стало значительно легче, – мрачно отреагировал я.

– И последнее, – загнул Вайс менторским тоном. – Относительно твоего запроса по несоответствию суммы имен стандартному количеству фигур. При данном раскладе вполне очевидно, что королем является сам играющий, а королевой – кто-то очень близкий. Настолько близкий, что составитель списка не дал себе труда его указывать.