Иван Фирсов - Федор Апраксин. С чистой совестью

• Название: Федор Апраксин. С чистой совестью
• Автор: Иван Фирсов
• Издательство: Астрель, АСТ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-271-00402-3, 5-17-002022-8

Новый исторический роман И. Фирсова посвящен одному из ближайших сподвижников Петра I — Апраксину Федору Матвеевичу. Генерал-адмирал Апраксин был главным помощников царя в деле создания русского флота, командовал Балтийской и Азовской флотилиями во время Северной войны и Персидского похода.

---

— Когда в Англии начали строить линейные корабли, — рассказывал Козенц, — один из первых, семидесятипушечный колосс, при первом же небольшом шторме, взойдя на гребни соседних волн, переломился пополам. Сотни людей погибли.

Чтобы корабль резво бегал под парусами, корпус должен быть узким, а для поворотливости, наоборот, с широкими обводами.

Сила военного корабля и в количестве мощных пушек. На малых судах большие пушки не поставишь, да и на деке тесно, не развернешь и не зарядишь тяжелое орудие. И важно, чтобы корабль не свалило при ветре, не кренило, чтоб имел хорошую остойчивость. Потому ежели и малая волна, а корабль кренит, то подветренным бортом черпнет он воду открытыми артиллерийскими портами и пойдет на дно. Задраивать порты тоже невыгодно, меньше пушек стреляет…

Немалое значение для мореходных качеств и маневренности имеют осадка корабля, паруса разные, обводы корпуса, форма носа и кормы.

Все эти премудрости объединяла корабельная архитектура. Многое здесь постигалось опытом и интуицией корабельного мастера, а зачастую двигались на ощупь.

Во всем этом сложном деле участвовал «по силе ума своего» адмиралтеец…

«Старого Орла» спускали на воду перед самой Пасхой. В Воронеж на торжества приехало много гостей, и гости все иноземные послы.

Английский, французский, голландский и датский послы обычно с нетерпением ждали приглашения царя в Воронеж. У представителей морских держав всегда особый интерес к морскому делу. Особое рвение проявлял вездесущий посланник английского короля Чарльз Витворт… Отслужив молебен после спуска «Старого Орла», справив торжество, Петр сам повел к Азову отделанные и готовые корабли. Царский штандарт он поднял на любимом детище, изящной и грозной «Предистинации». Апраксин провожал его в устье.

— Забот у тебя, как всегда по весне, невпроворот, — чеканил царь, — не мешкай с оснасткой для балтийских верфей. Пошли кого в Липцы, торопи с пушками. Ты же сам наладил там литье, теперича спуску не давай. Каждое лето не одна сотня орудий на корабли потребна.

— Как с послами быть, Петр Лексеич? Всюду нос суют.

— Пущай глядят, не гони. Все одно шпионы шастают. А так лишний раз государи их закумекают, верно генерал-адмирал? — Царь озорно подмигнул Головину.

— Оно так, государь, но и всякое худое донесут.

— Нам не привыкать, пускай пакостят, охоту у нас не отобьют.

И в самом деле, иноземные посланцы иногда описывали своим суверенам увиденное не без высокомерия.

Первое послание Витворт отправил государственному секретарю после отъезда царя. «Его Царское Величество отправилось к Азову 10 числа текущего месяца с 4 кораблями и 6 бригантинами… Адмирал останется в Воронеже, пока не получит известий от царя из Азова». Следом сообщил в Лондон о намерениях царя.

«После того он, Головин, особенно упомянул о желании царя добыть из Англии двух или трех корабельных мастеров для постройки кораблей на Балтийском море.

Я уже имел честь уведомить вас, что Царь страстный любитель кораблестроения. Он сам очень хороший мастер и в прошлом году выстроил корабль, который во всех отношениях ни в чем не уступает ни одному из кораблей его флота».

По возвращении в Москву Витворт составил обстоятельный доклад, который закончил припиской: «На реке Дон находится в готовности от 30 до 40 судов разной величины, но все они голландской постройки и из очень худого леса, все они годны больше для показа, чем для службы, а остальные находятся в таком дурном состоянии, что едва ли куда-нибудь годятся».

Взгляды Витворта разделял и голландский резидент Яков Ди-Биэ, но имел свое мнение.

— Русские построили неважные корабли здесь, в Воронеже. Но учтите, это их первые опыты, а «Предистинация» достойна носить флаг любой европейской державы.

Витворт настаивал на своем:

— Согласен, коллега, но в общем царю не обойтись без мастеров наших в таком сложном деле.

«Опять заносится этот чванливый британец», — слушая Витворта, размышлял голландский резидент, скрывая легкое раздражение.

— Не умаляйте русских умельцев. Кумир царя Скляев управляется на стапелях не хуже мастера Козенца. Он построил «Предистинацию». Кстати, я случайно услышал, что царь Петр отправляет его в свою новую крепость Петербург строить корабли для нового флота на Балтике…

В конце лета Петр вместе со Скляевым урывками работал на левом берегу Невы. На наспех сколоченных стапелях вырастали корпуса новых бригантин, сконструированных Скляевым. С легкой руки Петра эти галеры-бригантины назвали скампавеями. Небольшой длины, метров тридцать, с тремя мачтами для парусов и дюжиной пар весел, они были вооружены пушками, вмещали больше сотни солдат для абордажа. Возле скампавей деловито суетился новоиспеченный шаутбенахт Иван Боцис. В прошлом году по протекции Крюйса царь принял на службу этого опытного капитана венецианского флота, выходца из Далмации.

— Ты в галерах смыслишь больше всех, будешь начальствовать галерным флотом, — определил Петр задачи Боциса.

Покидая вечером верфи, Петр спешил в свой уютный домик на противоположном берегу реки. Там до поздней ночи просиживал над проектом новой верфи — «Адмиралтейского дома».

— Такой у нас не было, — показывал чертежи Скляеву, — попомни, как у голландцев? Будешь зараз строить по три десятка фрегатов.

Скляев удивленно разглядывал эскиз. «Будет где приложить умельство. Здесь не Воронеж, море под боком». В Петербурге, который пока был больше похож на разросшуюся по обеим берегам реки деревню, готовились к открытию новой верфи. Напротив острова, где стояли батареи Василия Корчмина, царь выбрал ровную полянку с пологим спуском к воде. На праздник закладки первого камня съезжались гости с Ладоги, Котлина. Прибыл и вызванный царем адмиралтеец.

Хмурая осень расщедрилась в торжественный день. Серое небо распогодилось, скупое осеннее солнце заиграло багрянцем в рощах на противоположном берегу Невы. Стреляли пушки Василя Корчмина, им отвечали батареи на левом берегу. За длинным, сколоченным прямо на берегу столом звучали заздравные тосты. Рядом с царем расположились Меншиков, Головин, Апраксин, Крюйс. Петр, как обычно, чуть не силой заставлял беспрерывно наливать и осушать бокалы, но между тостами не забывал и дела:

— Покуда здесь будем галеры строить, с них почнем. Они потребны сей день. Ты, Данилыч, как губернатор, бери под опеку все северные верфи. Федор-то далече, у него забот в Воронеже и Азове хватает. Дельные вещи — такелаж, паруса, припасы огневые — також все с Воронежа сюда тянем.

Головин слушал царя, отодвинул недопитый кубок.

— Все верно, государь, Федор Матвеевич флот Азовский сподобил, ему и подымать флот Балтийский.

— Погодит пускай маленько, кампанию, другую. Линейные корабли до ума доведет. Ты винцо-то попивай.

Часть пятая Адмирал и генерал

Генерал — значит главный. Устанавливая в России эту приставку к званиям фельдмаршала и адмирала, Петр четко наделял людей, имевших этот чин, полномочиями на флоте и в армии.

Генерал-адмирал Федор Алексеевич Головин не однажды задумывался, за какие заслуги, каким образом стал он генерал-фельдмаршалом. Произошло это в самом начале войны со Швецией. Переходили они вместе с царем к Новгороду и дальше к Нарве. После одного из шумных застолий в Новгороде и родился на свет указ о производстве его в генерал-фельдмаршалы. Он прежде и полком никогда по-настоящему не командовал, а в этом походе в подчинении у него и войск не было. Под стенами злополучной Нарвы он оказался самым старшим по званию, но фактически не у дел. Отъезжая в Новгород, царь взял и его с собой. И, быть может, к лучшему, а то, не дай-то Бог, попал бы в плен к шведам…

Состоя начальником Воинского морского приказа, старался хоть малую толику времени уделить флоту, но все никак не получалось. Заедали архиважные дела в Посольском приказе, Ямском, каждый день дьяки тащили вороха бумаг из Оружейной, Золотой, Серебряной палат. Грешным делом, выходил в море последний раз на «Крепости», когда провожали посольство. Давненько это было… Ныне государь поручил ему новый Балтийский флот, вменил «господину адмиралу над него смотреть, яко вышнему правителю».

Поневоле приходилось знакомиться с кораблями. А они где? В море, у Котлина, тем паче сам государь туда пожалует.

Головин припоздал, царь опередил его, раньше вышел в море. Командир шнявы «Мункер» Наум Сенявин вторую неделю похмелялся каждое утро. Только что его произвели в боцманматы, а друзей-товарищей пруд пруди, с каждым надо отпраздновать. Но вчера вечером получил приказ царя готовить корабль к походу на Котлинский рейд.

Лед на Неве еще не прошел, шняву мотало туда-сюда, рвало с якорей, а государь каждый день теребил: «В море, в море». «Соскучилась, поди, душа морская по простору», — посмеивался про себя командир шнявы.