Лоллий Замойский - Масонство и глобализм. Невидимая империя

• Название: Масонство и глобализм. Невидимая империя
• Автор: Лоллий Замойский
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02745-4

Мнения о масонстве различны. Одни видят в этом воплощение заговорщических сил, стремящихся к господству, другие — способность к взаимопониманию, терпимости, распространению гуманных взглядов.

Книга рассказывает об истории масонского движения, его значении в современном мире, роли в политической жизни разных стран.

Издание рассчитано на читателей, интересующихся этой проблемой.

---

Керенский, Терещенко и иже с ними оставались верными своим тайным обязательствам и тогда, когда все рухнуло. Октябрь победил, большевики взяли власть в свои руки. Главковерх, видя неминуемый крах, бежал в Гатчину, надеясь возвратиться в столицу вместе с имевшимися там войсками и расправиться с социалистической революцией, Лениным.

«Братья» оказались вместе с силами контрреволюции, под крылышком Антанты. Они подались кто куда: одни — на север, другие — на юг, третьи — на восток, но всюду делали одно и то же дело — помогали белой армии, английскому, французскому экспедиционным корпусам, германским и иным интервентам.

Чтобы не быть голословными, пройдемся по приведенному в книге Н. Берберовой списку русских масонов, так сказать, в алфавитном порядке.

— Авксентьев Николай Дмитриевич, правый эсер, министр внутренних дел при Керенском, возглавил контрреволюционную Уфимскую «директорию». Керенский упорно добивался от союзников ее признания в качестве российского правительства. После краха «директории» Авксентьев перекочевал на Юг и возглавил «Союз возрождения» в Одессе (1919 г:).

— Алексеев Михаил Васильевич, генерал, член «Военной ложи», стал одним из организаторов Добровольческой армии на Юге России.

— Винавер Максим Моисеевич, член ЦК партии кадетов, депутат Думы, член Временного правительства и один из руководителей «Верховного совета», очутился на Юге и стал «министром иностранных дел» так называемого «Крымского правительства».

— Воронович Николай Владимирович, друг Корнилова, орудовал на Северном Кавказе вместе с бандами «зеленых».

— Вырубов Василий Васильевич, масон 33-го градуса, пытался спасти положение, находясь в штабе при ставке генерала Духонина.

— Головин Николай Николаевич, академик из генштаба, эвакуировался вместе с Врангелем.

— Долгополов Николай Саввич, народный социалист, стал министром здравоохранения у Деникина.

— Долгоруков Павел Дмитриевич, князь, член ЦК кадетской партии, в 20-х годах дважды переходил советскую границу из Польши по делам контрреволюции, был арестован, судим и расстрелян.

— Зеелер Владимир Феофилович, стал министром внутренних дел при Деникине.

— Кроль Лев Афанасьевич, делегат Масонского Конвента в 1916 году, член «Пермского правительства».

— Крым Соломон Самойлович, кадет, член Думы, глава «Крымского правительства» (Крым — псевдоним С. С. Неймана). Как указывает Н. Г. Думова, весной 1918 года он вместе с другими кадетами, В. Д. Набоковым и М. М. Винавером, а также В. А. Оболенским, перебрался в Крым, где «составили влиятельную и авторитетную в крымских буржуазных кругах группу», с которой велись переговоры об участии в угодном германскому командованию правительстве. Переговоры с оккупантами продолжались и после сообщения о революции в Германии. С. С. Крым 5 ноября 1918 года занял свой пост с согласия начальника штаба немецких войск фон Энгелина.[158]

— Лебедев Владимир Иванович, в июне 1917 года заменял Керенского, был у него морским министром, стал членом Уфимского совещания.

— Панина Софья Владимировна, графиня, член кадетской партии, ее салон служил центром заговора против Советской власти. Заговор был раскрыт и обезврежен.

— Петлюра Симон. Был Великим мастером украинского масонства.

— Роговский Евгений Францевич, товарищ председателя Уфимского совещания.

— Слоним Марк Львович, эсер, член Уфимской «директории».

— Федоров Михаил Михайлович, член Думы, кадет. После 1918 года возглавлял так называемый «Национальный центр» на Юге России.

— Чайковский Николай Васильевич, эсер, в 1918 году стал председателем Архангельского правительства, служившего интервентам. Затем вошел в Уфимскую «директорию».[159]

Став на сторону интервентов и белогвардейцев, российское масонство в результате их поражения оказалось за бортом, бежало за границу. Только там, столкнувшись с плохо скрываемым презрением «братьев», перед которыми выслуживались, начали они осознавать, что мишура лож и фартуков нужна была Антанте для достижения политических целей, а сами они попали в разряд проштрафившихся.

Несмотря на выданные им высокие градусы и громкие титулы, российские масоны были лишены даже формальной чести заседать в каких-то международных «конвентах» или «конференциях», быть представленными хотя бы в «ареопагах» Великого Востока Франции. (Керенского, например, не допустили во Всемирный Масонский Верховный Совет, состоящий из «досточтимых» и «премудрых» («Венераблей»), хотя по всем статьям он должен был туда попасть.)

Когда же они пытались как-то заявить о себе, «Великий Восток» пригрозил им «усыплением», закрытием. Так случилось в момент объявления русскими масонами в Париже кампании в пользу «голодающих в России». Их заподозрили в симпатии к Советам! Мануил Маргулиес был потрясен: «Нас обвиняют в распространении ложных слухов, нам нанесли рану, которая не скоро заживет. Мы старались всеми силами вести антисоветскую пропаганду, основанную на фактах, в масонской среде…»

Желание «реабилитироваться» и в то же время не раскрыть до конца свою унизительную роль — вот между какими соснами метались Керенский с Кусковой и их друзья.

Оттого Кускова то и дело меняет свои мнения относительно необходимости как-то объяснить бесславную участь Временного правительства, связав ее с диктатом зарубежных «братьев».

Когда Керенский хочет решиться на откровения, Кускова пугается: «Ваша версия, как Вы сами, вероятно, чувствуете, убийственна для престижа Врем. правительства и ее пока лучше не муссировать, как бы правдива она ни была…» (1956). Но Аронсон уже начинает готовить свои статьи. Керенский опять спрашивает: надо? «На Ваш вопрос отвечаю утвердительно: да, надо. Ведь все равно болтовня идет, не лучше ли дать аутентичную запись нашего прошлого?» (1958 г.).

Кускова умерла, Аронсон разразился серией статей, а Керенский все еще был охвачен гамлетовскими сомнениями. Он обращается за советом к своим близким друзьям и знакомым — Я. Г. Фрумкину, еще петербургскому другу, Я. Л. Рубинштейну, бывшему юристу Лиги наций, и др. Фрумкин отвечает (Париж, 16 ноября 1960 г.):

«…Вы спрашиваете меня об иностранных масонах. Вам известно, что в Россию в 1917 г. приезжали иностранные масоны. Я всегда избегал касаться в разговорах с Вами и в письмах к Вам этой темы, зная, что Вы к ней аллергичны. Несколько был удивлен тем, что Вы сами ее коснулись в письме ко мне, в связи со статьей Аронсона. Поразительно, и, я бы сказал, импозантно, в какой мере в России масонство сумело сохранить конспирацию. Не знали о роли масонства очень многие, вне масонства. Но это было давно, а теперь уже многое известно. Известно даже и то, что Вы настояли на том, чтобы Ек. Дм. [Кускова] все, что она знала, оставила под замком на 50 — кажется — лет после ее смерти. Имеется и ответ Чхеидзе ЦК меньшевиков с объяснениями, почему он примкнул к масонству. Не секрет больше, что масонами были не только Вы, но и Некрасов, Коновалов и мн. др… А покойный Давыдов — масон высокой степени — мне сказал, что русские масоны были не масонами, а заговорщиками, вся деятельность которых противоречила тому, что и как должны были поступать… При этих условиях не понимаю, как Вы можете игнорировать то, что многое известно, и делать вид, что все это фантазия, и что Вы вообще не знаете, о чем идет речь».[160]

Керенский старался конспирировать даже тогда, когда, наконец, тайна стала рассеиваться и сам факт участия масонов, в том числе иностранных, стал секретом полишинеля. Но так хотелось поджарить яичницу, не разбив яйца. И даже когда он решается что-то написать, это делается с теми недомолвками, которые мы уже отмечали. (Забавно, что в книге «Russia and History’s Turning Point» — «Россия и поворотный пункт истории», вышедшей в 1966 году, где Керенский упоминает о своем масонском деле, хранившемся в полиции, он дает номер 171902, на самом деле относящийся к обществу «розенкрейцеров», где главой был великий князь Александр Михайлович.)

И все-таки совсем не сказать о том, что его «поддели» те самые иностранные масоны, тот же Тома и компания, с которыми он до конца был тесно связан, он не мог. Да, прямо об этом в его писаниях не сказано. Как пишет Н. Берберова, он «обошел молчанием причины, по которым между январем и августом 1917 г. в Россию приезжали члены французской радикально-социалистической партии, которая во Франции в это время быстрым шагом шла к власти. Эти люди приезжали к нему напомнить о клятве, данной при принятии его в члены тайного общества в 1912 г., в случае войны никогда не бросать союзников и братьев по Великому Востоку, тем самым не давая ему абсолютно никакой возможности не только стать соучастником тех, кто желал сепаратного мира, но и обещать его».[161]

Умный враг Советской власти, шпион и заговорщик Локкарт высказал в своих воспоминаниях предельно ясно то, чего не решался произнести вслух А. Керенский: «Он выжил бы только при одном условии: если бы французское и британское правительства летом — осенью 1917 года дали ему возможность заключить сепаратный мир… Чтобы скрыть свою связь с масонами и сдержать клятву, данную Великому Востоку, Керенский говорил после 1918 года в Лондоне, что он потому хотел продолжать войну, что якобы царский режим хотел сепаратного мира. Мельгунов считает, что царский режим этого никогда не хотел, но выдумка Керенского очень удобно помогла ему скрыть действительную причину желания продолжать войну во что бы то ни стало: связь с масонами Франции и Англии и масонская клятва».[162]