Лоллий Замойский - Масонство и глобализм. Невидимая империя

• Название: Масонство и глобализм. Невидимая империя
• Автор: Лоллий Замойский
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-02745-4

Мнения о масонстве различны. Одни видят в этом воплощение заговорщических сил, стремящихся к господству, другие — способность к взаимопониманию, терпимости, распространению гуманных взглядов.

Книга рассказывает об истории масонского движения, его значении в современном мире, роли в политической жизни разных стран.

Издание рассчитано на читателей, интересующихся этой проблемой.

---

Да, О. Соловьев часто затрагивает вопрос о роли масонов и масонства в событиях той бурной эпохи. Вот как он описывает масонские каналы:

«В Петербурге еще в 1911 г. торжественно открылся специальный Французский институт… Из десяти учредителей института четверо являлись видными руководителями (?!) масонского центра Великий Восток Франции. Среди тех, кто помогал его открывать, называются связанный с французским масонством М. М. Ковалевский и ряд других лиц (с.40–41).

На с. 56 говорится, что «немцы предприняли небезуспешные попытки установления связей с пораженчески настроенной частью влиятельной радикал-социалистической партии, в том числе и по масонской линии» (речь идет о Франции).

На с. 58–59 автор пишет: «Масонский центр Великий Восток Франции имел тогда в правительстве (французском — Л.З.) семерых представителей во главе с премьер-министром Вивиани. Главнокомандующим (французских войск) стал масон Жоффр. Итальянские масоны многое сделали для вступления своей страны в войну на стороне Антанты. К ордену принадлежали и видные члены американской администрации, включая президента Вильсона».

Вроде бы ясно, что для О. Соловьева масоны отнюдь не выглядят эфемерной легендой. Да он и сам констатировал: «В период капитализма масонство превращается в одно из орудий либеральной буржуазии». И признал: «Подъем рабочего движения под знаменем марксизма сопровождался первыми попытками ордена принять участие в расколе этого движения под прикрытием буржуазных лозунгов свободы, равенства и братства, светского образования, пацифизма» (с. 58). Далее процитировал К. Маркса: «…Капиталисты, обнаруживая столь мало братских чувств при взаимной конкуренции друг с другом, составляют в то же время поистине масонское братство в борьбе с рабочим классом как целым».[140]

Ну а царская Россия? Она была, что ли, иммунной в смысле масонских организаций? О. Соловьев часто ведет повествование как бы в двух планах. Один, когда следует фактам. Тут он признает, что в России были масонские ложи, в которые входили и руководящие деятели партий кадетов и трудовиков, что в одну из них в 1912 году вступил А. Ф. Керенский, будущий глава Временного правительства, что были масонские организации при Думе. Далее говорится о причастности масона Маклакова и англичан к убийству Распутина. Подчеркивается, что Керенский был по совместительству юрисконсультом немецкой фирмы «Шпан и сыновья» в России. Здесь появляется и мнение С. П. Белецкого, который осведомлен о том, что «бойкий адвокат располагает значительными средствами», которые он предположительно получил от «внешних врагов» для «организации революционного движения в пределах империи» (с. 106). Сообщаются данные охранки о том, что в 1915 году Керенский сколотил в ряде городов, в частности в Саратове, «филиалы промасонской организации».

Признает автор и стремление верхушки российских масонов к власти, хотя и обставляет свои признания оговорками. Автор называет среди заговорщиков Гучкова, Коновалова, Ефремова, Некрасова, Терещенко, того же Керенского, «в коих иные исследователи усматривают лишь участников влиятельной масонской организации». (Кто станет отрицать, что эти масоны играли определенную роль и в буржуазных партиях.) «Но это было малочисленное (!) тайное политическое общество, в которое входили и масоны, принятые во французские или английские ложи» (с. 173). Эти оговорки как раз не говорят о том, будто масоны не имели влияния. Что касается верхушки масонов, то в силу своей замкнутости и элитарности она и не может быть многочисленной. Наличие в ней лиц, связанных с ложами других стран, говорит как раз об их международном влиянии и контактах с зарубежными «братьями».

В другом месте автор ссылается на масонского историка Тикстоуна, который утверждал, что поскольку упомянутые масоны ставили политические цели, то они были «незаконными» и не представляли «никакого интереса для масонской истории». О. Соловьев считает на этом для себя вопрос исчерпанным и заявляет: «Следовательно, русского масонства в полном смысле этого понятия фактически не существовало» (!) (с. 60). Но можно ли принимать на веру слова масонского историка о том, будто масоны не занимаются политикой? Особенно имея перед собой состав кабинетов Керенского, которые целиком состояли из масонов.

Эти два плана — признание фактических данных об участии масонов в событиях в России в канун и во время Февральской революции и нелогичное отрицание их влияния — в книге О. Соловьева находятся как бы в постоянном противоборстве.

Воскресим в памяти основные вехи истории российского масонства. В прошлых главах мы прервали рассказ на периоде декабризма, когда будущие участники событий на Сенатской площади решили выйти из масонских лож, переполненных полицейскими осведомителями, и образовали тайные кружки и общества, готовя вооруженное выступление. В 1822 году Александр I официально запретил тайные общества, в первую очередь масонские ложи. Масонство от этого, естественно, не перевелось. Но с уходом декабристов, а затем с казнями и ссылками, обрушившимися на дворянских революционеров, оно лишилось своих самых достойных живых сил. В лучшем случае отныне «братья» позволяли себе прекраснодушные мечтания, словопрения в «Аглицком» клубе и других местах общения. «Шумим, братец, шумим!» — восклицал грибоедовский Репетилов. Руководил петербургскими масонами, однако, человек достаточно влиятельный — граф С. С. Ланской. По признанию князя Долгорукова, Ланской, занимавший пост министра внутренних дел, до своей смерти (1862 г.) являлся председателем петербургской масонской ложи. Московское масонство возглавлял С. П. Фонвизин.[141]

Главные связи русские масоны поддерживали с консервативным шведским масонством, а также английским.

С 60-х годов прошлого столетия интерес к масонству в России возрастает. Сказывалось оживление общественной жизни, развитие либерально-земских настроений. Русская эмиграция стремится завязать контакты с масонскими ложами ряда стран. Интерес был взаимным. Наиболее активно он проявлялся в стране радикального масонства — во Франции. Именно Франция, отмечает крупный исследователь масонства В. И. Старцев, становится той страной, откуда масонское влияние в последние десятилетия XIX века проникает в среду русского освободительного движения.[142]

Многие страницы развития масонства в России, его связей с Францией раскрыты в книге Н. Берберовой «Люди и ложи. Русские масоны XX столетия», опубликованной в Нью-Йорке в 1986 году издательством «Руссика» (позже книга была издана и в нашей стране). Покинув в 20-х годах Советский Союз, писательница столкнулась в Париже с весьма высокой масонской активностью русских эмигрантов. В 50-х годах Берберова переехала в США, где начала систематизировать материалы о русских масонах, которые легли в основу ее книги, собирать свидетельства оставшихся в живых масонов. Ценность приводимых ею данных в том, что они почерпнуты большей частью от непосредственных участников событий, взяты из Парижского архива русского масонства, архива А. Ф. Керенского (Техасский университет), Центра Вудро Вильсона в Вашингтоне, архива Герберта Гувера. Берберова подчеркивает, что тем не менее ее книга «Люди и ложи» написана «не историком, но современником русского масонства XX века». Однако ее наблюдения, объяснение причин усиления русского масонства в канун революций достойны внимания. Вот как, например, комментирует она возрождение масонства в России в конце XIX — начале XX века: «Мощный рост буржуазии, появление новых производственных отношений, явления, обусловленные механизированным прогрессом, новые изобретения, изменившие мир, — электричество, фотография, телеграф телефон, автомобиль, пулемет и аэроплан, — между 1880 и 1914 гг. с гигантской силой и неслыханными темпами меняли мир, в котором до того жили наши предки».

«Возрождение масонства» она связывает и с «буйным ростом интеллигенции». «Этот рост шел рука об руку не только с ростом буржуазии крупной, но и мелкой, которая, как и интеллигенция, «нажимала» на все стороны русской жизни: на запреты царя, помазанника Божия, на закрытие университетов… на удушение мысли, на опоздание во всем, что касалось материального и умственного прогресса населения…»

Обращаясь к масонским лозунгам свободы и равенства, подчеркивает Н. Берберова, эти люди в то же время были решительно против революции и только хотели перемен.[143]

В 60-е годы XIX столетия пребывание русских во французских ложах было весьма редким. В ложу «Биксио» вступил, как мы отмечали, И. С. Тургенев, позже туда был принят великий князь Николай Михайлович, двоюродный брат Александра III.[144]

Затем картина меняется. Двери лож во Франции и Бельгии распахиваются для русских. А вскоре начинается и формирование чисто русских эмигрантских лож, правда, под надзором французских масонов за основными «обрядами» или «послушаниями».