Лени Рифеншталь - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Лени Рифеншталь
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Культурология
• Год: 2006
• ISBN: 5-86218-462-7

«Мемуары» Лени Рифеншталь (1902–2003), впервые переводимые на русский язык, воистину, сенсационный памятник эпохи, запечатлевший время глазами одной из талантливейших женщин XX века. Танцовщица и актриса, работавшая в начале жизненного пути с известнейшими западными актерами, она прославилась в дальнейшем как блистательный мастер документального кино, едва ли не главный классик этого жанра. Такие ее фильмы, как «Триумф воли» (1935) и «Олимпия» (1936–1938), навсегда останутся грандиозными памятниками «большого стиля» тоталитарной эпохи. Высоко ценимая Гитлером, Рифеншталь близко знала и его окружение. Геббельс, Геринг, Гиммлер и другие бонзы Третьего рейха описаны ею живо, с обилием бытовых и даже интимных подробностей.

В послевоенные годы Рифеншталь посвятила себя изучению жизни африканских племен и подводным съемкам океанической флоры и фауны. О своих экзотических увлечениях последних десятилетий она поведала во второй части книги.

---

— Не имеет значения, ты одарен, а это куда важнее.

Так Гаральд Рейнль пришел в кино. Вскоре мы с ним засели в горной хижине за работу, которая сразу пошла быстрее. У меня появился собеседник, а при написании диалогов его помощь стала просто бесценной. Уже через шесть недель сценарий был готов. Отклонившись от либретто оперы, мы включили в него социальную тему — восстание крепостных крестьян против своего господина.

Столь же необычно я нашла нашего Педро. Зепп Рист, выбранный мною на эту роль в 1934 году, успел за несколько лет как-то слишком заметно состариться. После большого успеха в фильме «SOS! Айсберг» он сыграл в картине Фанка «Вечная мечта» роль Бальмата, первым покорившего в прошлом веке Монблан. Его партнершей в той ленте была Бригитта Хорней. Как-то раз мы с Рейнлем наблюдали в Санкт-Антоне около Арльберга за кандагар-гонкой. В очереди лыжников перед закрытым железнодорожным шлагбаумом я заметила молодого человека и тотчас поняла: это Педро. В то же мгновение шлагбаум поднялся, лыжники устремились к канатной дороге, и мой Педро исчез из виду. На Гальциге, у места старта, я снова увидела его и тут уж послала к нему Рейнля. Результат был разочаровывающим. Рейнль сообщил, что молодой человек говорит на таком редком диалекте, что даже он, его земляк, с трудом понял сказанное. Как жаль! По внешним параметрам тот идеально подходил на роль. Я все же решила пригласить будущего Педро на послеобеденный чай в отель «Пост». Юноша был застенчив, мало говорил, но выражение его лица идеально соответствовало тому представлению, какое у меня сложилось об этой роли. В крайнем случае речь ведь может озвучить и другой актер. Претенденту исполнилось двадцать три года, он числился рядовым медико-санитарной службы, в район Арльберга был откомандирован вермахтом в качестве тренера по горным лыжам. Меня все еще мучило сомнение: приглашать на главную роль столь юного любителя — немалый риск. Однако я взяла на заметку этого молодого человека.

Натурные съемки планировались в Испании по возможности в тех же местах, что и при первой попытке шесть лет тому назад. Весной 1940 года мы отправили туда оператора, декораторов и художника-костюмера. Я же тем временем хотела заняться в Берлине отбором актеров. Руководство «Тобиса» было не в восторге от моего намерения снять в главной роли непрофессионала. Меня уговорили сделать пробы с уже известными молодыми актерами, более или менее подходящими для этой роли. Лишь немногие из них соответствовали типу Педро. Дело было не только во внешности, а прежде всего — в той подлинной наивности, которой требовала роль. Его слова: «У меня еще никогда не было женщины» должны звучать правдоподобно. Если бы тут актеру не поверили, зрительный зал превратился бы в комнату смеха. Одним словом, на пробных съемках ничего путного не получилось. Мне не удалось расстаться с образом моего Педро с Арльберга. На роль дона Себастьяна первым претендентом был Бернхард Минетти,[314] восхитительно игравший у Грюндгенса в театральных постановке «Ричарда III» и в «Смерти Дантона» Бюхнера. Я провела пробные съемки с Густавом Кнутом[315] и Фердинандом Марианом, но в конечном счете остановилась на Минетти. Аскетические черты лица делали его более подходящим для роли испанского идальго.

Важно было также выбрать исполнительницу главной женской роли — цыганки-танцовщицы Марты. Прежде я думала сыграть ее сама, но теперь мне хотелось сконцентрироваться исключительно на режиссуре. На роль Марты, по-моему, подходили только две актрисы — Бригитта Хорней или Хильда Краль. Обе они оказались заняты — ну, прямо хоть плачь. «Тобис» и мои люди стали убеждать меня сыграть Марту. Я позволила себя уговорить, но с условием, что мы подыщем режиссера для игровых сцен.

Вилли Форет,[316] Гельмут Койтнер[317] и все остальные, кого только я могла себе представить в этом качестве, были заняты. «Долину», казалось, преследовал злой рок. Но вот наконец блеснул луч надежды. Из Голливуда возвратился один из одареннейших режиссеров, Георг Пабст. После нескольких лет работы в Америке ему хотелось снова снимать в Германии — что оказалось не так просто, поскольку, несмотря на многочисленные успехи, он отнюдь не пользовался благосклонностью Геббельса. После съемок своего, возможно, лучшего фильма «Товарищи» Пабст попал в категорию «левых».

Со времени работы над кинолентой «Белый ад Пиц-Палю» нас с Георгом связывала крепкая дружба. Он сразу же согласился взять на себя режиссуру игровых сцен «Долины».

За исключением Педро, все роли были распределены. Помимо Минетти в фильме участвовали такие выдающиеся берлинские актеры, как Мария Коппенхёфер, Фрида Рихард[318] и Ариберт Вешер.[319] Теперь я решила, наконец, заняться кандидатом на роль Педро. Мне удалось добиться разрешения на отпуск от его командования, и вот Франц Эйхбергер предстал перед нами собственной персоной. Я не ошиблась в нем. Францль, как мы его называли, великолепно выдержал пробы, за исключением проблем с его произношением, но и на этот счет у меня уже появились кое-какие соображения. К несчастью, Георг Пабст, хотя и по-хорошему поразился обаянию этого молодого человека, все же отверг его — опять-таки в связи со своеобразным акцентом Францля. Что делать? У нас все еще не было исполнителя главной мужской роли. А тут судьба нанесла очередной удар. Ко всеобщему удивлению, Геббельс, доселе столь не любивший Пабста, неожиданно сделал ему фантастическое предложение — снять два больших игровых фильма при непосредственной финансовой поддержке Министерства пропаганды, — «Комедианты»[320] с Кете Дорш и «Парацельс»[321] с двумя звездами, — Вернером Крауссом и Гаральдом Кройцбергом. Я не стала брать грех на душу и лишать Георга столь редкой возможности, он был мне очень благодарен, но фильм снова остался без режиссера. Тут я вспомнила о Матиасе Вимане, моем партнере по «Голубому свету». Он к тому времени успел проявить свой режиссерский талант в постановке «Фауста» на сцене Немецкого драматического театра в Гамбурге.

Пока шла подготовка к съемкам «Долины», мне позвонил Фейт Харлан[322] и, хотя мы не были знакомы, попросил о встрече. Он очень нервничал и сразу же перешел к цели своего визита: «Вы должны мне помочь, фройляйн Рифеншталь, — я надеюсь только на вас». И рассказал, что Геббельс заставляет его снимать антисемитский фильм по роману «Еврей Зюсс». На какие только ухищрения ни пускался Харлан, чтобы уклониться от данного заказа, даже выразил готовность пойти на фронт, но Геббельс воспринял его заявление как саботаж и продолжал настаивать на съемках.

Мне было жаль Харлана. Я хорошо знала Геббельса и понимала, что сейчас, во время войны, нет никаких шансов противостоять ему. Пришлось разочаровать моего гостя. Я не могла оправдать его надежд и помочь. Харлан же полагал, что нас с Геббельсом связывают дружеские отношения и я имею на него влияние. Фейт с недоверием внимал рассказам о моих собственных конфликтах с министром пропаганды. Под конец нашей беседы бедняга пришел в отчаяние и зашелся в истерических рыданиях. Я, как могла, попыталась успокоить его и посоветовала уехать в Швейцарию.

— Меня расстреляют как дезертира. Что станет с Кристиной? — стенал незадачливый режиссер.

Этот разговор я упоминаю здесь лишь по той причине, что не так давно видела по телевидению дискуссию о картине «Еврей Зюсс» и Фейте Харлане, в ходе которой один из его коллег совершенно безосновательно заявил, будто Харлана никто не принуждал снимать фильм и что он пошел на это из обычного честолюбия.

Десятого мая 1940 года по радио передали известие, которого опасались уже много месяцев: война на западе началась. Мы давно жили в невыносимом напряжении, поскольку все знали, что это неизбежно. Многие, памятуя о Первой мировой войне, ожидали многолетних сражений, поэтому ежедневные специальные сводки вермахта воспринимались с удивлением и восторгом. Голландия капитулировала уже через пять дней после вступления немецких войск. Две недели спустя пала Бельгия, и, что казалось совершенно немыслимым, еще через семнадцать дней сдалась Франция. Когда 14 июня передовые немецкие части достигли Парижа, а в сводке вермахта сообщили о победоносном завершении боев в Норвегии, по всей Германии три дня звонили колокола. На улицах реяли флаги, вывешенные из окон и развевающиеся на крышах. Жители Берлина пребывали в полнейшей эйфории. Радио передавало: тысячи людей на улицах приветствовали Адольфа Гитлера возгласами ликования. Я тоже послала ему поздравительную телеграмму. Но все, кто ждал наступления скорого мира, ошиблись. Сражения еще только начинались…

Хотя французы уже капитулировали, Муссолини объявил им войну и ввел итальянские войска в Южную Францию.

Из-за войны пришлось съемки «Долины» перенести из Испании в Германию. Вместо Пиренеев мы выбрали горы Карвендель. На холмистых лугах в Крюне близ Миттенвальда в испанском стиле были построены наша кинодеревня «Роккабруна», замок и мельница.