Лени Рифеншталь - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Лени Рифеншталь
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Культурология
• Год: 2006
• ISBN: 5-86218-462-7

«Мемуары» Лени Рифеншталь (1902–2003), впервые переводимые на русский язык, воистину, сенсационный памятник эпохи, запечатлевший время глазами одной из талантливейших женщин XX века. Танцовщица и актриса, работавшая в начале жизненного пути с известнейшими западными актерами, она прославилась в дальнейшем как блистательный мастер документального кино, едва ли не главный классик этого жанра. Такие ее фильмы, как «Триумф воли» (1935) и «Олимпия» (1936–1938), навсегда останутся грандиозными памятниками «большого стиля» тоталитарной эпохи. Высоко ценимая Гитлером, Рифеншталь близко знала и его окружение. Геббельс, Геринг, Гиммлер и другие бонзы Третьего рейха описаны ею живо, с обилием бытовых и даже интимных подробностей.

В послевоенные годы Рифеншталь посвятила себя изучению жизни африканских племен и подводным съемкам океанической флоры и фауны. О своих экзотических увлечениях последних десятилетий она поведала во второй части книги.

---

— Мне нужно вставить спички, чтобы глаза не закрывались, — сказал он.

Тогда я его трясла, пока он вновь ни приходил в себя. Только бы не заснуть — вот что нас заботило больше всего.

На таможенной границе у Бреннера — еще одна проблема… Но, вероятно, из-за сильного снегопада итальянцы проявили большую любезность, пропустив нас дальше. Надежда наверстать потерянное время на следующем отрезке пути оказалась напрасной. Плотный густой туман, минимальная видимость и непрерывный поток грузовиков делали обгон невозможным. В Боцен мы приехали только к полуночи. На следующий день в полдень наши машины должны быть уже в Генуе. Оставался ли у нас шанс?

В Боцене — по два кофе-эспрессо, и снова в путь. Мы находились на грани полного истощения. Ехать без перерыва больше не оставалось сил. Незадолго до озера Гарда обнаружилась небольшая гостиница, где можно было поспать полтора часа.

Ночью в половине четвертого поехали дальше. Уже светлело. Дорога освободилась ото льда, впервые мы смогли ехать нормальным темпом, еще надеясь добраться до цели. Езда по часам и минутам. За семьдесят километров до Генуи у нас внезапно лопнуло колесо прицепа. Когда Хорст принес инструменты, по шоссе покатились консервные банки, которые мы в последний момент рассовали в прицепе. Хорст лихорадочно менял колесо, а я собирала банки. Минуты, потерянные на смену колеса, наверстать уже невозможно. Оставалось только надеяться на чудо.

Как только мы добрались до Генуи, я уже предвидела следующее препятствие. Как найти нужный причал в таком огромном порту? Нас гоняли из одного конца порта в другой. Я спрашивала у портовых рабочих, полицейских — ответить не мог никто. Время погрузки мы просрочили на целый час. В отчаянии я схватила за руку итальянца и попыталась объяснить жестами, что умоляю его пойти с нами. Тот смотрел на меня так, как будто у меня не все дома. Я показывала на мои часы и на порт — он только покачал головой и пошел от нас. Я побежала за ним. Перед каким-то домом он остановился и знаками дал понять, что сейчас вернется. Я ждала, как мне показалось, целую вечность. Когда он вернулся, сначала его не узнала. Этот любезный человек, готовый теперь доставить нас к пароходу, был в форме полицейского. Оказалось, следовало проехать еще несколько километров, а стрелки часов неумолимо бежали. Наконец мы заметили наш пароход «Синтия». Из моей груди вырвался вздох облегчения. Сумасшедшая гонка завершилась.

Капитан заявил о готовности взять нас с собой. Таможенные и погрузочные формальности были быстро улажены. Мы добились почти всего. Когда портовые рабочие увидели, как перегружены «лендровер» и прицеп, то покачали головами и отказались их грузить. Я сначала не поняла, что они имеют в виду, тогда капитан объяснил, что машины слишком тяжелы, что нет таких крепких канатов, чтобы поднять их на борт. Мы окаменели. Пароход перед нами, и в самый последний момент все должно лопнуть? Я разрыдалась. Ревела в полный голос. Капитан сжалился. Он велел не поднимать прицеп, а с «лендровера» снять несколько ящиков. Работа началась. Приблизительно двадцать грузчиков занимались осторожным поднятием машины с помощью погрузочной сети. Нас окружила большая толпа людей, наблюдавших за этим маневром. Выдержат ли старые канаты, или «лендровер» рухнет вниз? Несмотря на мое волнение, я схватила фотоаппарат и сняла эту сцену. Сквозь объектив я видела медленно качающуюся в воздухе машину, упакованную в сеть.

«Боже милостивый, — молилась я. — Не допусти, чтобы машина рухнула». Все прошло хорошо, кран без повреждений перенес «лендровер» на палубу парохода. Смертельно уставшие, мы заковыляли в наши каюты.

Суданская экспедиция 1968–1969 годов

Вначале море штормило, было холодно. Пять дней мы могли отсыпаться. На пароходе я почти не видела Хорста: из-за морской болезни он редко покидал каюту. По мере приближения к Египту, погода улучшилась: стало тепло и солнечно. Однако наслаждаться этим я не могла — слишком беспокоилась из-за отсутствия разрешения на машину.

Когда мы сошли с парохода в Александрии, на нас с оглушительным криком набросились египетские торговцы, предлагая разнообразные товары: серебряные браслеты, цепочки и кожаные изделия. Но в первую очередь египтяне с завидным упорством старались навязать нам несколько полутораметровых верблюжьих чучел, на которых даже можно было сидеть. В то время как Хорст напрасно пытался объяснить, что места ни для живых, ни для каких-либо других верблюдов у нас нет, мы, к своему ужасу, увидели, что некоторые из торговцев карабкаются на перегруженную машину и намереваются закрепить там три больших чучела. Освободиться от этого «подарка» стоило больших усилий.

Прежде чем отправиться в Каир, следовало сначала выполнить все таможенные формальности. Прошло еще несколько часов. Тем временем стемнело, пришлось задуматься о ночлеге. К сожалению, удалось разместиться лишь в гостинице класса «люкс» недалеко от Каира. На следующее утро нам открылась великолепная картина: мы находились в непосредственной близости от пирамиды. Вот так событие после нервотрепки нескольких месяцев!

В Каире первым делом мы отправились на Главный почтамт, но там ничего для нас не оказалось: ни письма, ни телеграммы. Далее надо было разузнать, как можно доехать до Вади-Хальфы на «лендровере». Дважды в неделю от Асуана туда отходил небольшой нильский пароход, но, к несчастью, без суданского разрешения перевозить наш груз на борту своего судна капитан не брался.

Наступило мгновение, которого я так опасалась. Призвав на помощь все свое искусство убеждения, я, несмотря ни на что, попыталась купить билет на пароход. Напрасно. Мы задерживались в Каире. В конце концов я нашла некое бюро, готовое за определенную сумму продать билеты и без требуемого документа.

До отъезда в Асуан я вспомнила совет прежнего немецкого посла в Судане, господина де Хааса, — и послала наудачу телеграмму в Хартум спикеру парламента: «Прибываю в Вади-Хальфу пароходом 7 декабря 1968 года. Лени Рифеншталь».

У меня не было ни малейшего представления, кто получит эту телеграмму и будет ли от этого толк. Это значило поставить на карту все.

Мы покинули Каир. До Асуана оставалось около 1000 километров. Дороги находились в прекрасном состоянии, мы продвигались быстро. Так как пароход из Асуана отходил через четыре дня, мы побывали в Луксоре, и я исполнила свою заветную мечту — осмотрела Долину фараонов. Впечатление грандиозное. От фресок в гробницах я с трудом могла оторваться.

Когда, приехав в Асуан, мы увидели в гавани наш маленький кораблик, меня охватил страх. Это оказался не туристический пароход, а судно для перевозки апельсинов, на котором в качестве пассажиров находились только арабы и чернокожие. Где на нем для нашей машины с прицепом найдется место?

И действительно, погрузка оказалась весьма трудной. «Лендровер» выглядел слишком громоздким для этого суденышка. Прицепу на пароходе места вообще не нашлось. Требовалась дополнительная лодка с буксирным канатом. И вот, наконец, мы с Хорстом уже сидели на палубе среди апельсиновых ящиков. В первый раз мы вскрыли наши запасы, отфильтровали питьевую воду и с наслаждением килограммами поглощали великолепные вкусные апельсины. Это было плавание как будто не по реке Нил, а по большому озеру, поскольку некоторое время назад вода перекрыла плотину и затопила прибрежные районы.

На третий день мы приплыли к Вади-Хальфе. Меня охватило беспокойство и страх. В голове была только одна мысль: поплывем мы в Судан или нет? Судно замедлило движение и приблизилось к берегу. Перед нами простиралась только голая пустыня. Там, где когда-то раньше находилась Вади-Хальфа, все затопила вода. Весь город. Торчала только маковка церкви.

Песчаный берег выглядело совершенно безлюдно. Перед нами — суданская граница, где решалась судьба нашей экспедиции. Моему отчаянию не было предела. Я не могла даже представить, что случится, если нам не позволят въехать в страну. Люди на палубе готовились покинуть пароход, сгружать ящики с апельсинами и помидорами. Пристани тоже на месте не оказалось, кругом только песок. Наше судно притянули к берегу канатами и закрепили за стоящий там старый пароход. Я словно окаменела. Вдали, почти у горизонта, виднелись три машины, оставлявшие после себя глубокие следы на песке. Это могла быть полиция, подумала я, и тогда все — нашей экспедиции конец. Сердце застучало. На пароход поднялись несколько суданских служащих. Один из них направился прямо ко мне. Я задержала дыхание и смотрела в землю. Заданный по-английски вопрос, не я ли Лени Рифеншталь, остался без ответа. Подошел еще один чиновник в форме. Сердечным тоном он произнес невероятные слова: «Добро пожаловать в нашу страну».

Не насмешка ли это: мне — «добро пожаловать», той, которая месяцами не могла получить ни визу, ни разрешение для машины, — тут что-то не так. Я боялась, что опять случится какая-то неприятность. С недоверием выслушала пояснение офицера: им сообщили из Хартума о моем прибытии и просили оказывать мне всевозможные услуги. Первая из них состояла в том, что для нас уже успели забронировать грузовой вагон и два спальных места в поезде. Этим же вечером мы могли выехать в Хартум. Хорст и я не переставали удивляться.