Элизабет Хауэр - Полгода — и вся жизнь

• Название: Полгода — и вся жизнь
• Автор: Элизабет Хауэр
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0014-2

В центре внимания Элизабет Хауэр — выдающейся австрийской писательницы — судьба нашей современницы со всеми ее счастливыми и горькими моментами. Героине романа удается не ожесточиться в жизненной борьбе, сохранить уважение к себе, она умеет понять других людей, любить и прощать.

---

— Камилла, — спросила Инга, — это та женщина, которая тебя преследовала?

Инга знала о Камилле немного. Она не могла понять всех обстоятельств этой истории. Это было и не важно. Я должна была рассказать ее и, утвердительно кивнув в ответ, продолжала:

— Я не сказала Юргену, что пригласила Камиллу с мужем. Это не значит, что я хотела их видеть. У меня просто не хватило смелости обойти Камиллу, которая наверняка узнала бы об этом празднике. В один из редких вечеров, когда Юрген был дома, я спросила его, какова, по его мнению, должна быть основная идея праздника. Вопрос был некстати, я знала, что Юрген не хочет иметь никакого отношения к этой затее. Он с трудом подавил раздражение, потом взглянул на меня так, как будто видел меня насквозь, и сказал: «Ты так долго ломала голову над этим праздником, неужели ты сама не можешь хоть что-нибудь предложить?»

— Я бы на его месте задала точно такой же вопрос, — сказала Инга.

— Ты права, но я была тогда в полной растерянности. Что бы я ни делала, о чем бы ни думала — все казалось мне неинтересным, неумным и неестественным. Конечно, я думала и о девизе праздника. Может быть, некоторые из моих идей были вполне приемлемыми, но я просто не отваживалась рассказать о них Юргену из страха быть смешной. Сейчас мне это кажется глупым, малодушным, но тогда я не могла вести себя иначе. Я пробормотала, что все, что мне пришло в голову, не годится, но я убеждена, что он найдет правильное решение.

— Ты подчинилась ему и этим только усложнила его жизнь, — вставила Инга.

— Может быть. В любом случае он или не мог, или не хотел об этом думать. Он что-то бурчал себе под нос, потом встал и сказал: «Возьми что-нибудь типа „Прошедшее и грядущее“. Эта тема универсальна, и каждый сможет подобрать костюм, который ему нравится».

Инга сочла это решение простым, не особенно оригинальным.

Я подтвердила, что подумала точно так же, но не стала противоречить Юргену и мучить его дальше, когда он поднялся, вздохнув с облегчением. Матиасу, которому тогда было десять лет, этот девиз показался скучным. Но, несмотря на это, он ярко раскрасил приглашения. Это внесло в мои приготовления радостную ноту. Когда я разослала их, то пожалела, что затеяла все это, однако было уже поздно.

До начала праздника оставалось еще три недели. Вечерами я сидела с Матиасом в детской, и мы мастерили из бумаги и фольги декорации. Они должны были изменить вид всей квартиры, начавшись уже в прихожей. Матиас относился к этим приготовлениям с необычной серьезностью и рвением. Проведя с ним полчаса или час, я уходила, чтобы заняться другими делами, и оставляла его одного. «Мама, ты где?» — кричал он время от времени и показывал мне, что он успел сделать. Я по большей части даже не смотрела на его поделки, только кивала головой. Мне все было противно.

— С тобой нелегко было жить в то время, — произнесла Инга.

— Да, — сказала я, — когда я сейчас вспоминаю те дни, то думаю, что вряд ли мужу и сыну доставляло большое удовольствие общение со мной. Но я и сама себе не нравилась. Примерно за неделю до праздника я объявила Юргену, что передумала и не хочу ничего устраивать. Я собиралась сообщить всем о своем решении под каким-нибудь удобным предлогом. Юрген разозлился, но потом с каменным выражением на лице сказал, что я должна сделать так, как считаю нужным. Тогда я решила оставить все по-прежнему, но мужу ничего не сказала. Не без задней мысли.

— Могу представить, что ты задумала, — сказала Инга, — Наверное, дня за два до праздника ты спросила его: «Ну, как у тебя дела с костюмом?»

— Ты угадала. Именно это я и спросила как бы невзначай, мимоходом. Он удивленно посмотрел на меня: «Какой костюм?» Я прикинулась изумленной: «Ты всерьез принял мои слова? Разумеется, я не собиралась отказываться. Разве ты не заметил, что Матиас все время мастерит декорации? Конечно, если так долго не заглядывать в детскую». Юргену стоило больших усилий взять себя в руки.

«Я был в детской, Рената. Но я не придал значения тому, что в комнате Матиаса все еще разложены украшения». — «Хорошо, — ответила я, — тогда отвлекись, пожалуйста, на полчаса от своих мыслей и подумай, в каком костюме ты хочешь быть на вечере. Сходи в пункт проката и выбери себе костюм».

Я была довольна собой. То есть мне казалось, что была довольна. На самом деле все внутри меня дрожало и вибрировало, приступы слабости следовали один за другим. Юрген молчал. «Что случилось? — с вызовом спросила я. — Почему ты не отвечаешь?» — «Потому что мне тяжело отвечать, Рената. Я, собственно говоря, не буду принимать участия в этом празднике». — «Ты с ума сошел, — закричала я. — Прикажешь мне одной управляться с тридцатью гостями на костюмированном балу? Ты не можешь бросить меня в беде». — «Смогу, — сказал Юрген, — вот увидишь». И тут произошло то, чего я никогда не позволила бы себе раньше и что меня всегда отталкивало в других женщинах.

— У тебя началась истерика, — сказала Инга.

— Да. Я устроила Юргену сцену. Это было отвратительно. До этого с нами не случалось ничего подобного, а тут все было разыграно по всем правилам. Я плакала, громко, несдержанно, что-то шептала, кричала, потом замолкала. Наконец я высказала ему все, в чем хотела упрекнуть, говорила все это то с иронией и знанием дела, то опять переходила на истерический тон и обвиняла его без всяких доказательств. Тогда я впервые сказала ему, что знаю, что он изменяет мне, и даже назвала ее имя.

Юрген выслушал все молча, он стоял прямо и неподвижно, как оловянный солдатик, который безропотно должен принять все, что ему скажут.

Когда я наконец замолчала, совершенно выбившись из сил, опустошенная тем, что произошло, и уже не знала, что мне делать дальше, он сказал: «Я совсем не хотел этого, Рената, правда». — «А почему, — спросила я, немного помолчав и упокоившись, — почему ты тогда это сделал?» — «Я не знаю, — ответил Юрген, — все произошло как-то само собой, возникло и увлекло меня. Я начал жить совсем другой жизнью». — «Неужели она настолько лучше меня?» — спросила я. «Нет, — ответил Юрген, — но она другая». — «И тебе нужно это другое?» — «Может быть, — сказал он, — я не знаю». — «Ты ничего не хотел и не знаешь, нужно ли тебе это, и все же все уничтожил». — «Для меня, — сказал Юрген, — ничего не уничтожено. Это только отрезок моей жизни, который я прожил замечательно. Он закончился, а новый начался. Я очень хочу, чтобы ты восприняла все так же, как я».

Как просто. Оказалось, что совсем просто выслушать все это. Только пережить тяжело. Не только мне. Нам обоим. Но в этом Юрген не хотел признаваться. Он хотел уйти из нашего брака так, как выходил из комнаты, когда мы решали неприятные и тяжелые проблемы.

«Ты не оставляешь нам никакого шанса?» — спросила я против своей воли. Юрген хотел ответить, но медлил. Он отвернулся и оставил меня стоять в одиночестве.

Я заметила, что эта часть моего рассказа неприятна Инге, и сказала, что не могла не упомянуть об этой ситуации, иначе она не поймет, что случилось дальше.

— Ну хорошо, — сказала Инга. — Ты действительно верила, что после этого разговора у тебя еще остался шанс все исправить?

— Да, — сказала я, — именно это придавало всему празднику значение чего-то необычного, фантастического. У меня было в запасе еще два дня. Я не хотела ни признаться себе в том, что Юргена на этом балу не будет, ни в том, что он решил бросить меня. Я выбрала костюм продавщицы лотерейных билетов, какой носили в Вене в прошлом веке. Мне был сорок один год, и я очень хотела молодо выглядеть. Этому должно было помочь сиреневое хлопчатобумажное платье в белую полоску, с высокой талией, глубоким вырезом и широкой, украшенной воланами юбкой. На голове у меня была желтая соломенная шляпка с белыми лентами, которые завязывались под подбородком. Из-под нее выбивались локоны светло-каштановых волос. Над этой прической долго трудился мой парикмахер. Лоток для лотерейных билетов, который висел на широких кожаных ремнях, перекинутых через шею, я сделала сама из большой коробки, обклеенной красной фольгой. Я заполнила ее лотерейными билетами, которые надписала в ночь перед праздником. Это были маленькие разноцветные записочки, сложенные вчетверо, пустые и с выигрышами. Каждый гость мог получить хороший приз.

— То есть в самый последний момент ты развила невероятную энергию, — сказала Инга.

— Наверное, это была энергия отчаяния. Холодные закуски удались мне как никогда. Я работала как лошадь, но была словно в трансе. Перед самым праздником мне позвонила Камилла и под каким-то предлогом выпытала у меня, в каком костюме я буду. Я очень разозлилась.

Юрген в тот день, как всегда, ушел в бюро. Когда он прощался, я была в кухне. Он сказал «до свидания», как обычно в последние недели — не глядя на меня, торопливо и смущенно. «Возвращайся пораньше», — попросила я. Он слышал это, так как дверь за ним еще не закрылась.