Игорь Удачин - Ковчег

• Название: Ковчег
• Автор: Игорь Удачин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Мистический роман-гротеск предлагает поразмышлять о Заурядности и Избранности ― состояниях, в равной мере губительных для человека… Как легко разочароваться в жизни, затаить обиду на всех и вся, пойти скитаться по свету. Главный герой романа Занудин, тяжело переживающий смерть младшей сестры, именно так и поступил. Но он и предположить не мог, что, заблудившись однажды в лесу, найдет приют в придорожном заведении «Ковчег», где с момента его появления начнут твориться очень странные вещи. Стычки с эксцентричными постояльцами, галлюцинации, перевоплощения, полтергейст и прочая чертовщина, вплоть до расхаживающих по дому великих и знаменитых «покойников» — все это оказывается цветочками по сравнению с открывающейся тайной его собственной жизни. Но только не нынешней — а прошлой… Занудин приходит к убеждению, что «ковчеговским» обитателям нужно от него нечто такое, что во всем остальном мире не продается и не покупается…

---

— Хорошо, — сквозь зубы процедил Брумс. — Как это, м-м… делать?

— Вставайте спиной к спине, — воодушевленно кинулся разъяснять правила Музыкант. — Руки опустите. По моей команде начинайте расходиться. Сцена маленькая, поэтому десять шагов каждый ― и достаточно. Поворачиваетесь лицом друг к другу. Пиф! Паф! И вся петрушка.

— Ладно. Считай, — Брумс Лю приблизился к сыну, и их спины соприкоснулись.

Музыкант ткнул молчаливого Занудина в бок, весело оглядел приготовившихся к зрелищу «ковчеговцев».

— Э-э… раз… два… три… четыре… пять… вышел зайчик погулять, хе-хе…

Отец и сын Лю, оба напряженные и чуть ссутулившиеся, стали расходиться.

— …шесть… семь… восемь… девять… У-ух… десять!

Лю медленно повернулись, обменялись немыми взглядами и прицелились.

А затем грянули выстрелы.

Настолько синхронно, что слились в единый оглушительный хлопок.

У Занудина екнуло сердце. Не нужно было обладать исключительной проницательностью, чтобы понять ― пистолеты оказались заряжены по-настоящему. Никакой краской здесь и не пахло. Музыкант солгал.

Первым повалился навзничь Брэндом. Из его шеи, словно из сорванного крана, хлестала кровь. Смерть наступила мгновенно.

Брумс качнулся, но устоял — пусть и ненадолго.

Вытянув перед собой трясущуюся руку, словно с желанием вцепиться в горло ускользающему врагу, сделал несколько путающихся шагов к краю сцены и только тогда упал и замер. Его рана в груди выглядела не настолько безобразно как у Брэндома, но и она в конечном итоге оказалась смертельной.

С минуту в зале висела гробовая тишина.

Молчание нарушил Музыкант:

— Выпил лишнего, каюсь. Не удержался от соблазна съюморить по-черному.

— Музыкант, это свинство с твоей стороны, — надула губы Женщина. — Мы хотели развлекаться. А то, что ты устроил, совсем не располагает к веселью.

— Да уж, обхохочешься, — нахмурился Виртуал. — Даун, Жертва, не в службу, а в дружбу — уберите-ка «это» со сцены.

Жертва и карлик, продемонстрировав явное неудовольствие, все же поднялись со своих мест и отправились «прибраться».

Шмяк! — ни с того ни с сего шлепнул ладонью по столу Поэт.

— Всегда ты так! Идеи воруешь, пострел! — окрысился он на Музыканта, раздосадованно мотая головой. — Ведь я же Ияна Крозного с отпрыском позвать хотел… Теперь сюрприза, конечно, не получится.

— Не кипятись, — отмахнулся Музыкант. — Было бы из-за чего вопить.

— Плагиатор, — презрительно добавил Поэт и вновь увлекся своим коктейлем.

— Тебе тоже не понравилось? — повернулся Музыкант к Занудину. — Гм… ну судя по видочку… можешь не отвечать.

Занудин не стал бы отвечать и без одолжений. Языкочесания попросту не хотелось. Все, что он чувствовал сейчас, можно было описать двумя словами: безграничная апатия. Его окружали чудовища ― в этом он больше не сомневался.

— Странно, — продолжал рассуждать наедине с собой Музыкант, — когда-то мои вечеринки славились фантазией. Недовольных не было, могу поклясться. А теперь не угодишь никому. То ли я сдавать начал, то ли еще в чем-то дело… Ну и плевать! Вон, пусть очкарик… — Музыкант пренебрежительно кивнул в сторону Поэта, — в следующий раз Маикофского пригласит. Будем стихи вечер напролет слушать. Поиграем в утонченных натур… Тьфу!

— Все сделано, — бросил карлик, возвращаясь назад вслед за Жертвой. — Надеюсь, сегодня больше никого не придется отскребать от сцены? Лучше бы фокусников каких-нибудь позвали… иллюзионистов.

— Мы тут сами себе иллюзионисты, — задумчиво произнес Виртуал и захрустел ананасом.

Было видно, что настроение у всех безнадежно испорчено. И загвоздка крылась не в двух трупах, только что убранных со сцены — ведь умерли всего-то те, кто уже и являлись, по сути, мертвецами, — проблема таилась в чем-то ином. В атмосфере! В духе вседозволенности, которая сперва опьяняет и доводит до высшей степени экзальтации, но потом неумолимо опустошает все внутри, обесценивает смысл любого желания, атрофирует способность к обычной человеческой радости ― той, что не растопить на дровах чужого горя, страха, безумия, купленного угодничества и украденной веры.

— Фрудди, ну куда же ты?.. Хочешь бросить меня одну? Чтобы я напилась и сидела рыдала от скуки?! — послышались капризные восклицания Женщины, вновь заставившие Занудина вынырнуть из омута раздумий и вернуться к неприглядной действительности.

— Дорогуша, я уже рассказал вам все анекдоты, которые знал, все чудные происшествия и глупые сплетни! — взмолился Мурки, начиная теряться в идеях, каким же образом отделаться от внимания настырной Женщины.

— Да оставь ты его в покое, — отозвался со своего места Поэт, не поворачивая головы.

— Ну конечно! Забыла кого-то там спросить! — вспыхнула Женщина, воткнув кулаки в бока. — Помолчал бы, Поэт!

— До чего же постылый народ эти бабы… Была б моя воля, всех женщин искоренил бы в преддверии Нового Мира. А мужики и почкованием размножаться научились бы. На худой конец — делением… — Поэт мечтательно вздохнул.

— Вот твой бы худой конец ― взять и отделить к лешему, раз без надобности! Женоненавистник проклятый!

— Но-но-но! — возмутился Поэт, поперхнувшись.

Благодаря этой с пустого места разгоревшейся перебранке Мурки все же удалось улизнуть от Женщины. Теперь он сидел бок о бок с Занудиным и сверлил взглядом Музыканта. Как Мурки ни старался, он не мог скрыть того, что сильно взволнован.

— Музыкант… мне надоело все это! Ты кое-что обещал. А теперь сидишь отвернувшись, словно вообще позабыл о моем присутствии!

Музыкант устало вздохнул.

— Я ничего не обещал тебе, Фрудди. Я сказал «может быть». Улавливаешь разницу? Дрянной вечер… настроение паршивое… я напился, в конце концов… Давай в следующий раз это обсудим. Не пори горячку, ладно?

— В следующий раз! — горько усмехнулся Мурки. — Понимаешь ли ты разницу «следующего раза» для вас и для меня?.. Ты не держишь слово, а это удручает… Впрочем, я и так уже убедился, что мы для вас тут такое… Чертовы самозванцы, нечистоплотные некроманты, дьявол вас побери!

Музыкант зло сверкнул глазами.

— Только не надо корчить из себя поруганную невинность, Фрудди! Такие, как ты, кто имел на Земле богатства больше, чем мог потратить, тащил в постель все, что шевелилось, проводил жизнь в постоянном необузданном угаре — такие даже после смерти обречены виться у пепелища своих неистлевших страстей. Вы ― рабы земного плана существования, потому что только грязь материи дарила вам подлинные наслаждения. Вы не смогли и не захотели очиститься от ее соблазнов. На ваших уже сгнивших в земле щиколотках и запястьях по-прежнему гремят браслеты цепей, которые не отпустят…

Губы Мурки дрожали. Он потупил взор и в бессильной ярости сжимал кулаки.

Занудин хотел встать и уйти, потому что чувствовал себя лишним в этом столкновении, но Музыкант удержал его.

— Куда это ты? Сядь-ка. Взгляни на нас, Занудин. Я безжалостный демон, да?! А он жертва?.. О! Сначала они как крысы сбегаются на запах бесхозного сыра, получают то, к чему стремится их суть, пищат от восторга, взбираясь по головам друг дружки, — а когда сыра не остается, тут же пускаются на поиски виновников собственного чревоугодия: их заманили, обольстили, с ними обошлись дурно и непростительно!.. Как тебе это нравится, Занудин? Ответь.

— Мне нечего сказать…

Музыкант хмыкнул.

— Ну, ладно. Ступай, Фрудди. Допивай свое шампанское и не докучай больше, мы все обсудили. Я сегодня не в настроении, уж извини за неоправданные надежды.

Побелевший Мурки бросил свой цилиндр на пол, с хлопком раздавил его ногой и удалился. Из раскуроченного цилиндра снова выпрыгнул и задергался пластмассовый «розыгрыш».

— Ути-пути, — провожая Мурки помутневшим взором, ухмыльнулся Музыкант. — Теперь они думают, что тут дом свиданий и бюро по выполнению всех «мертвячьих» прихотей в придачу… Какие же жалкие… жал-ки-е… — Музыкант расправил плечи, откупорил бутылку коньяка, разлил себе и Занудину. — Все! Черт с ними, с развоплощениями. Утомили. Давай-ка, Занудин, выпьем вот этого песочного, покрепче.

Занудин поднял бокал и задумчиво наблюдал за неприкаянным Фрудди. Повесив голову, тот бесцельно блуждал по залу, бормоча проклятия.

— За устройство Совершенного Мира! — привлек к себе внимание Занудина Музыкант. — Польза в нашем деле от этих шутов смешна, пора уже признать… Хорошо хоть, годятся на то, чтоб скоротать порой в их компании время, развеять поганую скуку. Ну а компиляторы, будь уверен, сами сделают все, что от них требуется… За устройство Совершенного Мира и за компиляторов! Ты ведь, Занудин, я так считаю, почти уже один из нас…

Рука Занудина дрогнула, и коньяк пролился на скатерть.