Игорь Удачин - Ковчег

• Название: Ковчег
• Автор: Игорь Удачин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Мистический роман-гротеск предлагает поразмышлять о Заурядности и Избранности ― состояниях, в равной мере губительных для человека… Как легко разочароваться в жизни, затаить обиду на всех и вся, пойти скитаться по свету. Главный герой романа Занудин, тяжело переживающий смерть младшей сестры, именно так и поступил. Но он и предположить не мог, что, заблудившись однажды в лесу, найдет приют в придорожном заведении «Ковчег», где с момента его появления начнут твориться очень странные вещи. Стычки с эксцентричными постояльцами, галлюцинации, перевоплощения, полтергейст и прочая чертовщина, вплоть до расхаживающих по дому великих и знаменитых «покойников» — все это оказывается цветочками по сравнению с открывающейся тайной его собственной жизни. Но только не нынешней — а прошлой… Занудин приходит к убеждению, что «ковчеговским» обитателям нужно от него нечто такое, что во всем остальном мире не продается и не покупается…

---

Это и многое другое Занудин узнал из удивительных хроник, запечатленных во вселенском эфире по следам жизненного пути своей сестры. Каждое существо, уходя, оставляет такую историю! И горечь, и радость необъяснимого облегчения при соприкосновении со Знанием наполнили душу Занудина. Он снова ожил и пребывал вне себя от противоречивости нахлынувших чувств. Впервые груз, который все последние годы тяготил его, заставлял в себе одном выискивать причину беды и страдать, упал с плеч горой и растворился! Это было чудесно, хотя и немножко грустно оттого, что у него отобрали крест, с которым он шел по жизни и к которому прикипел. Но радости было несравнимо больше…

Смерив преображенного Занудина взглядом всех пяти глаз, муха довольно крякнула и, не говоря ни слова, улетела…

— А-а! — вскрикнул Занудин и вновь обнаружил себя лежащим в комнате на кровати.

Необычное свечение исчезло. Пульсация — тоже. Все вокруг выглядело естественно и привычно. Однако шестое чувство подсказывало Занудину: самые трудные, самые будоражащие испытания еще впереди, и значит, нужно быть настороже.

Вж-ж, — жужжало что-то над головой Занудина, а иногда, спускаясь ниже, щекотало скулы и нос. Изогнув губы чашечкой, Занудин дунул себе на лицо и спугнул «источник жужжания», присевший на щеку. Вж-ж-ж-ж… Это была обыкновенная комнатная муха. «Уж не с нее ли, этой назойливой козявки, получили проекцию мои странные видения?» — выдвинул мысленное предположение Занудин, после чего попытался подняться с постели. Сначала он почувствовал колющую боль, волной пробежавшую от ступней до последнего шейного позвонка и плотно отпружинившую в мозг. Но вскоре в теле обнаружилась удивительная легкость. Позабыв обо всем на свете, Занудин парящими шагами принялся наматывать круги по комнате. Йо-хо-хо! Ребячий восторг овладел Занудиным. Хотелось петь и танцевать, хотелось больше никогда не думать о неприятностях и окружать себя в жизни только тем, к чему стремится душа.

Остановившись посреди комнаты, Занудин продолжал упиваться этими неожиданно накатившими сладостными размышлениями, пока очередные странные звуки не нарушили его восторженного состояния. Поморщившись, Занудин весь обратился в слух. Что на этот раз? Мягкие хлопки (точно кто-то встряхивал пыльные наволочки) и цоканье… где-то совсем рядом. Где? Занудин огляделся и довольно быстро обнаружил виновников беспокойства.

Два голубя, игриво размахивая крыльями, топтались на подоконнике и заглядывали с улицы в комнату. По ту сторону подоконник уходил в откос, и птицам было нелегко устроиться с удобством ― когтистые лапки скользили и царапали жесть, а трепещущие крылья не переставая колотили по воздуху, помогая удерживаться на одном месте.

«Вот так сюрприз, — мысленно улыбнулся Занудин. — Пернатые на огонек залетели… Разве это не мило?»

Занудин осторожно, чтобы не спугнуть птиц, приблизился к окну. Однако в следующее мгновение с ужасом отпрянул. Лицо его перекосилось и побелело как у покойника. Глаза не верили тому, что видят…

Птицы были с человеческими головами! Злые пронзительные взгляды, безгубые рты, огромные черные ноздри на вмятых уродливых носах…

— Боже мой, — пролепетал Занудин и неуклюже уселся на пол.

Человеко-птицы переглянулись.

— Чего это он? — спросил голубь, оперение которого было классически сизым.

Занудин нервно сглотнул. Опять! Сначала муха, а теперь эти голуби, похожие на мерзких гарпий… Померещиться не могло. Занудин действительно услышал человеческую речь, прозвучавшую громко и разборчиво, точно птицы находились не за закрытым окном, а сидели у него на закорках.

— Растерялся, — ухмыльнулся второй, светло-пепельного окраса.

— В штаны наложил, — секунду поразмыслив, поправил Сизый.

Пепельный со скрежетом заскользил вниз, но, помогая себе крыльями, удержался.

— Принял нас за обычных голубей, простофиля! — прогаркал он.

— Ха! Может, ему еще свежий масличный лист надо было в клюве принести — чтобы все как по Библии?!

— Фу, не напоминай мне об этой гнусной книжонке… — скривил и без того безобразную физиономию Пепельный. — Итак, что мы имеем? Похоже, кое-чего он на ус намотал и уже не кидается с места в карьер корчить из себя героя. А?

— Правильно делает, — прошипел Сизый и тоже заскользил вниз, неистово колотя хвостом и крыльями по густому ночному воздуху.

Занудин тяжело дышал и, упираясь руками в пол, продолжал хранить молчание. А что ему оставалось? Опять он в ловушке какого-то дикого сюрреализма, и откуда знать, во что это в очередной раз выльется. Уж лучше ничего, хорошенько не взвесив, не предпринимать, не поддаваться на провокации этих странных существ. Хотя с другой стороны… происходящее — не больше чем наваждение, вызванное психотропным воздействием вколотого Панками наркотика. Все это не-ре-аль-но и не может таить в себе серьезной угрозы! Хотелось бы думать…

— Погляди-ка, а не все так просто, — расхохотался Пепельный, обращаясь к Сизому. — Он таращится, принимая нас за очередной свой кошмар, в который можно поверить, а можно и нет. По желанию, ох-хо-хо! Он, видишь ли, решает, как ему поступить с нами! — Пепельный заскользил по подоконнику.

— Да-а, — протяжно ответил Сизый, раздувая ноздри, — довольно оскорбительно для нас, если он и впрямь так считает…

— Довольно оскорбительно?.. Это слабо сказано! Я вообще впервые сталкиваюсь с такой заносчивостью! Что этот человечишка о себе возомнил?!

— Может, он считает себя жутко глубоким метафизиком?

— Ах-ха-ха, — снова разразился хохотом Пепельный и злобно прищурился. — А знаешь… это все его проклятый советчик, с которым он встречается в снах! Маленький лежебока с большой головой! Вот кто пичкает его всей этой ересью! Вот кто его учит что делать, а чего не делать, открывает проходы туда, где этому слюнтяю не место!

У Занудина защемило сердце. Неужели кто-то может знать о существовании его ангела-хранителя?! И чем Мини-я, это чистое и безобидное порождение Занудинского мозга, мешает кому-то, будит такую ненависть? Однако Занудин понимал, что не задаст этих вопросов человеко-птицам. Нельзя говорить им ничего! Он не позволит причинить вред Занудину-маленькому…

А отвратительные создания тем временем продолжали язвить и запугивать Занудина.

— Слюнтяй думает, мы не доберемся до этого уродца из снов, которого он так боготворит! Потеха да и только! Ух-ху-ху! — сотрясался Пепельный.

— Как же меня раздражают эти глупые, непоследовательные в суждениях людишки, — поморщился в свою очередь Сизый. — Вот он, живой пример. Напряг все умственные силы, пытается отмахнуться от нас как от сумасбродной фантазии… но в ту же минуту поджилки трясутся за… Как он там его называет? Мини-я?

— Мини-я. Ангел-хранитель.

— Вот-вот, — осклабившись, продолжил Сизый. — Но если и мы, и его хранитель — нереальные фантазии… то по причине этой единородности разве нам не проще свести счеты в своем собственном иллюзорном мире?! И сможет ли кто-либо из живущих земной жизнью (да, умник, это я про тебя!) нам помешать?! Разве не такой напрашивается расклад?..

Пепельный одобрительно захрюкал, а у Занудина сперло дыхание и непроизвольно сжались кулаки.

— Нет! — подумав, объявил Сизый. — Это было бы слишком тривиально. Пускай все случится иначе — поинтересней, подраматичнее! Вот что мы сделаем. Мы обстряпаем дельце его же собственными каиновыми руками! Мы заста…

Человеко-птица не успела договорить. Не помнящий себя от пламенем вспыхнувшей ярости, Занудин вскочил на ноги и в одну секунду оказался у книжного шкафа. Схватив с полки самый увесистый том, который только попался под руку, Занудин что было сил запустил им в направлении окна. Стекло гулко задребезжало, но все-таки выдержало удар и осталось целым. Человеко-птицы — то ли напуганные, то ли в конце концов добившиеся чего хотели — одновременно соскользнули с подоконника в окутанную ночным мраком пустоту и больше не объявились.

Избавившись от ужасных птиц, Занудин вновь принялся блуждать по комнате, разбитый и полный недобрых предчувствий. О возвращении легкого восторженного состояния, которое нарушили незваные гости, можно было решительно забыть.

Даже выходки «аллегорической мухи» так чудовищно не подействовали на Занудина, как издевательства и угрозы этих дьявольских сущностей, нелепо принятых им поначалу за безобидных голубей, вестников мира… Впрочем, «аллегорической мухе» он был даже по-своему благодарен. Несмотря на показную резкость, ее нельзя было назвать ни подлой, ни жестокой. Благодаря ей Занудин получил возможность окунуться в мир погибшей сестры, облегчить душу и попрощаться с призраками горького прошлого. Как же он раньше не понимал, что ему и самому без чьей-либо подсказки следовало так поступить — предать отжившее забвению! Была бы только склонность к самоистязанию, а уж повод для чувства вины всегда отыщется. Может, и у человеко-птиц, этих странников низшего астрала, чей-то коварный замысел исполнявших, был подобный расчет?! Разве можно теперь оставаться спокойным за ангела-хранителя, о котором они все знают и затеяли против него что-то ужасное?..